Новогодний сюрприз - Рудольф Васильевич Ложнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бобов совсем упал духом. Глаза уже не горели так, как перед обыском. Потухли. Сам совсем скис и виновато, исподлобья, подглядывал на меня.
— Ну, что теперь — повиснет эта кража? — неожиданно, жалобным голосом проговорил Бобов. — Опять «ви-сяк» будет? Выход мы найдём, Рудольф? Скажи, мы можем его расколоть? У тебя есть какие мыслишки?
Глядя на потерявшегося, скисшего, совсем упадшегося духом Бобова, я решил немного подшутить над ним, чтобы рассеять туман.
— Мне то что, премию мне не обещали. Мне награду обещали совсем другую, другого содержания и характера. От одной только мысли об обещанной награде я до сих пор ещё полностью не пришёл в себя. При упоминании об этом мне делается тоже плохо, как и тебе. Учти, дорогой мой опер, я не за награду работаю. Дадут её — хорошо, не дадут — значит, не заслужил, недостоин. Так что, друг мой, я при любых обстоятельствах, независимо от их обещаний, дело должен довести до логического завершения. Это моя работа, это моя профессия. Я сам выбрал её. Это моя честь и совесть. А ты сразу — опять будет «висяк», не поощрят… Если руки опустишь, перестанешь творчески мыслить, то наверняка будет «висяк». «Работать, думать, искать, найти, но не сдаваться!» Это был наш жизненный девиз с Борисом ещё с юношеских лет. До сих пор живём и действуем по этому принципу…
— Кто это — Борис?
— Друг юности.
— Скажи, что ты решил делать дальше? — проговорил Бобов, пытливо, с надеждой заглядывая мне в глаза.
— Что я решил делать? — сказал я, обратив свой взор на Бобова. «Совсем парень изменился после возвращения с обыска. Переживает». — Решил сейчас послать тебя к вдове Лупова.
Неожиданно Бобов резко изменялся в лице, вытаращил на меня свои изумлённые глаза и выпалил:
— Что я буду делать у вдовы Лупова?
Лёгкая усмешка пробежала по моему лицу, и я произнёс:
— А ты, дорогой мой опер, пошевели своими мозгами? Шевели, шевели, не стесняйся! А то они застоялись от безделья. Ещё по первой краже надо было шевелить мозгами. А вы тогда мозги свои направили не в ту степь…
— Шевели, не шевели, я всё равно не знаю, что мне там делать. Мы были там. Ничего интересного не установили. Чего туда зря ходить. Время тратить, ноги бить.
— Хорошо. Раз ты так думаешь, для несообразительных, не желающих время тратить и ноги бить — даю урок. После первой кражи вы не хотели выяснить у неё, не приносил ли её муж домой в ту трагическую ночь бутылку с жидкостью под названием «каустик». Вы тогда вообще ничем не интересовались. Вам надо было быстрее списать преступление на мёртвого сторожа. И это вам прекрасно удалось!
Запомни, жизнь требует справедливости. Это закон бумеранга! Вот и настало время исправить ошибку. Вот и вся работа твоя на сегодня. Это пока.
— Разве Иванченко не был у Луповых? Как я помню, ты ему поручил это задание.
— Всё ты правильно заметил. Давал ему поручение. Но вы же не всегда исполняете порученные задания. Выискиваете сотни причин для оправдания. Вот ты доделаешь. В случае положительного ответа, хоть разбейся, но найди эту бутылку и принеси ко мне. Обращайся с ней аккуратно и сохрани отпечатки пальцев. Задача ясна? Если ясна, тогда — в путь!
— Зачем теперь всё это? — недоумевал Бобов.
Я невольно рассмеялся, глядя на него.
— Опять двадцать пять! Ты только что спрашивал у меня, что будем делать по делу, не так ли?
— Ну, спрашивал.
— Отвечу. Вот и делаем то, что надо. А зачем всё это, узнаешь в своё время. Вы же не хотите думать. Шевелить своими мозгами. Раз так, твоё дело исполнять то, что тебя просят. Лады? А теперь, Николай Никифорович, одна нога тут, вторая у Луповых, без всяких там «но» и «зачем». После выполнения задания сразу ко мне.
Только закончил разговор с Бобовым, как в кабинет зашёл участковый Иванченко.
— Как ты вовремя пришёл! — воскликнул я, увидев его. — Я хотел было уже послать за тобой гонца. Ты так мне нужен. Садись, отдохни! Я составлю пока постановление о назначении криминалистической экспертизы. Николай Никифорович, ты ещё тут? Давай, освободи кабинет. Ты мешаешь нам.
Минут через десять я отдал постановление Иванченко и сказал:
— Возьми вот эту бутылку, с постановлением пойдёшь к нашему эксперту.
Валентина Петровна пусть снимет отпечатки пальцев с бутылки, после, как она сделает своё дело, ты с этой бутылкой пойдёшь на завод, в лабораторию. Сдашь им бутылку с жидкостью на экспертизу. После того, как получишь справку, принесёшь её мне. Работа, как видишь, не пыльная, не тяжёлая, и о последствиях думать не надо. Усёк?
* * *
День клонился к вечеру. Рабочее время заканчивался. Я, прикинув в голове, решил остаток времени посвятить допросу Лопатина. Хотя надежды было мало на положительный результат, но, как говорят, кто ничего не делает, тот не ошибается! Моё предположение подтвердилось. Я не ошибся. Все мои применённые усилия, чтобы внушить ему мысль о пользе чистосердечного признания и раскаяния в содеянном и что эти меры помогут ему смягчить наказание, не принесли успеха. Он оставался таким же твёрдым, неприступным, как горная скала. Был глух и непреклонен. На все мои вопросы он отвечал однозначно: не крал, не прятал, купил, нашёл…
Потратив приличное время и кучу своих нервов и поняв бессмысленность продолжения допроса без прямых доказательств и неопровержимых улик, я прекратил допрос и отправил его в камеру. «Ничего! — сказал я сам себе. — Расшибусь, но доказательства добуду. Они у меня будут! Непременно будут!»
* * *
Через два дня я, предъявив Лопатину обвинение и заполнив протокол допроса, по внутреннему телефону вызвал дежурного по отделу, чтобы он забрал Лопатина и поместил в камеру предварительного заключения.
— Борис Алексеевич, — сказал я, когда зашёл дежурный, — в каких краях обитает руководство отдела в настоящий момент?
Услышав мой вопрос, дежурный сделал удивлённые глаза и пробормотал:
— Рудольф Васильевич, ты что, не знал?
— А что я должен был знать? — не смотря на дежурного, задал я встречный вопрос.
— У него на данный момент весь оперативный состав. Решают вопросы по раскрытию преступлений.
«Интересно, почему же меня не пригласили? — мысленно отметил я. — Может, это даже к лучшему. Я успел сделать своё дело».
— Разрешите, товарищ полковник? — обратился я, открыв дверь его кабинета.
— A-а! Заходи,
