Мозаика теней - Том Харпер

В Великую среду, то есть в среду на Пасхальной седмице, последней неделе поста, паутина, которой император опутал варваров, начала распутываться. Вернувшись с вечерней службы, Анна, я и мои дочери сели ужинать и, как зачастую случалось в последнее время, принялись обсуждать возможности нашего избавления от варваров.

— Папа, — обратилась ко мне Елена, — ты целыми днями находишься во дворце. Что там слышно о варварах?

В присутствии Анны моя дочь вела себя куда сдержаннее и благоразумнее, чем обычно.

— Почти то же, что и повсюду на улицах. В этом смысле сановники мало чем отличаются от бакалейщиков. Правда, сегодня один торговец зерном шепнул мне на ухо, что получил приказ прекратить продажу зерна варварам. Если они не начнут выращивать собственную пшеницу, то умрут от голода. Я знаю, что им уже две недели не привозят фуража.

Анна доела свою похлебку.

— Мне кажется, это глупо. Моя двоюродная сестра, которая живет в Пикридии, говорит, что франки день ото дня становятся все наглее и наглее. Вчера они оставили свой лагерь и ворвались в их деревню. Печенеги с трудом их остановили.

— Почему же они не уходят? — спросила Зоя. — Наши стены слишком высоки для нас, а армия слишком сильна. Зачем же им оставаться здесь и делать нас несчастными?

Я положил руку на ее маленький, крепко сжатый кулачок.

— Потому что и им, и императору нужно одно и то же — наши утраченные земли в Азии, и никто не хочет уступать. Варвары не могут достигнуть этих земель без разрешения императора, а он не хочет давать это разрешение, пока они не согласятся принести ему клятву. Император не может прогнать их без применения силы, а применив силу, он разрушит союз и потеряет последнюю возможность вторгнуться в Азию. Мы похожи на двух змей, которые свились между собой так тесно, что не могут укусить друг друга.

— И те и другие ведут себя как варвары, — заявила Елена, у которой всегда имелась своя точка зрения. — Почему великие люди бывают такими вздорными и упрямыми, как Ахилл у стен Трои? Ведь главная цель состоит в освобождении ромеев — христиан — из-под турецкого ига, так какая разница, чья именно армия их освободит?

— Разница есть, и огромная, — твердо возразил я. — Спроси у Сигурда, во что норманны превратили его родину. Весь народ попал в рабство, а само королевство подверглось разграблению. Они коварны и жестоки, и правление их мало чем будет отличаться от правления турок. Именно поэтому император настаивает на своем.

— Тогда почему…

Анна внезапно замолчала, услышав яростный стук в дверь, донесшийся снизу. От неожиданности я подскочил на месте и разлил по столу похлебку. Анна с любопытством посмотрела на меня.

— Ты ждешь каких-то гостей?

— Все, кого я приглашал, уже здесь, — ответил я, поднимаясь из-за стола. — Пойду взгляну.

Я зашел в спальню, чтобы достать из сундука нож, и стал спускаться по ступенькам.

— Кто там?

— Сигурд. Евнух приказывает тебе немедленно прибыть во дворец.

Я застонал от досады. Видимо, Крисафий решил не давать мне покоя ни днем ни ночью.

— Неужели он не может подождать до завтрашнего утра?

Варяг мрачно покачал головой.

Я взбежал вверх по лестнице и увидел три повернутых ко мне лица, на которых было написано ожидание.

— Меня вызывают во дворец, — быстро заговорил я. — Когда вернусь — не знаю. Анна, ты не могла бы остаться с девочками? Можешь лечь на мою кровать. А я… я лягу на полу, если вернусь.

Елена попыталась возразить, что она вполне в состоянии присмотреть за собой и за Зоей, но сразу утихомирилась под строгим взглядом Анны.

— Разумеется, — сказала Анна. — Однако утром мне придется вернуться в монастырь.

— Надеюсь, что даже советник не осмелится задерживать меня чересчур долго.

На улице снова похолодало, хотя днем казалось, что зима уже ослабила хватку и уступила место весне. Сигурд ждал меня под аркой дома напротив. Едва я запер за собой дверь, как он тут же покинул свое укрытие и присоединился ко мне.

— Что стряслось? — тихо спросил я, когда мы стали подниматься на холм. — Варвары начали военные действия?

Сигурд пожал плечами.

— Сомневаюсь. Во всяком случае, со стен ничего не видно. Два часа назад к воротам подъехал посланник, потребовавший, чтобы я отвел его во дворец. Однако не успел я представить его страже, как какой-то очень важный сановник увел его с собой. Мне было приказано подождать, и немного позже евнух передал мне через слугу приказ доставить тебя во дворец, что я и делаю. — Он сделал паузу, заполняя тишину грохотом своих сапог. — Даже стоять часовым на стене почетнее, чем быть на побегушках у евнуха!

— Помнится, мы познакомились в подобной же ситуации, — напомнил я.

— Тогда все было иначе.

Луна шла на убыль, ее бледный полумесяц освещал нам путь. Мы миновали несколько широких, украшенных древними статуями площадей, прошли под триумфальной аркой и вскоре оказались возле дворца.

Сигурд обменялся несколькими фразами с охранниками у ворот и завел меня в широкий коридор, в конце которого за большим столом сидел писец, корпевший при свете лампы над каким-то документом.

Писец поднял на меня глаза.

— Он отведет тебя в тронный зал, — сказал он, указывая на беззвучно появившегося из-за соседней колонны прислужника.

— А ты, Сигурд?

— Я подожду здесь.

Не говоря ни слова, прислужник повел меня по одному из главных дворцовых коридоров. За последние месяцы я проходил по этому коридору не один раз. Днем здесь всегда бурлила дворцовая жизнь всех уровней, и можно было встретить кого угодно — от дальних родственников императорской семьи до юных посыльных. Сейчас коридор был пуст, и пространство между редкими светильниками казалось почему-то особенно темным. Через какое-то время мы свернули и оказались в лабиринте маленьких комнаток и узких коридоров, затхлый запах в которых перебивал даже ароматы роз и ладана. Исчезни вдруг мой провожатый, и я заблудился бы здесь, как Тесей в лабиринте.

Слуга вывел меня к открытому перистилю и тут же испарился. Галереи, окружающие перистиль, освещались множеством великолепных паникадил, висевших на золотых цепях, пол же, в котором отражался ущербный диск луны, был отполирован до зеркального блеска.

Присмотревшись получше, я неожиданно понял, что вижу не пол, а необычайно спокойную поверхность пруда. В самом его центре находился небольшой островок, и к нему вела мраморная дорожка.

— Деметрий!

Я повернулся на голос и огляделся. Голос звучал откуда-то слева и как будто на расстоянии, но я никого не увидел. Мой взор привлекли стройные ряды тяжелых каменных колонн, высотой примерно в четыре человеческих роста. Конечно, я видел и более высокие колонны, скажем в храме Святой Софии, но мощная красота этих каменных стволов, возвышавшихся над прудом, сама по себе внушала благоговейный трепет.

Я пошел по галерее налево, разглядывая выложенные на полу мозаичные образы, изображавшие сцены из сельской жизни: едущих на осликах детей, пасущихся козочек, охотников, преследующих тигра. Эти идиллические картинки перемежались с жестокими сценами: медведь раздирал собаку, орел бился с обвившейся вокруг него змеей, гриф выклевывал куски мяса из тела поверженной лани. Переменчивые сине-зеленые лики выглядывали из витиеватых бордюров, изукрашенных листьями и цветами. В неверном свете масляных ламп можно было вообразить, что эти существа корчат мне рожи, когда я прохожу мимо.

Свернув за угол, я обнаружил источник голоса, взывавшего ко мне. Это был Крисафий. Он стоял посреди коридора, и, идя ему навстречу, я чувствовал себя неуютно под его пристальным взглядом.

— Севастократор Исаак сообщил мне важную новость, — тихо произнес он. — Его агенты, находящиеся в стане варваров, нашли монаха.

— Монаха?!

За последние несколько недель он почти исчез из моих мыслей. Хотя и оставалась какая-то вероятность, что он все еще прячется в городе и только ждет подходящего момента, чтобы напасть на императора, но каждый день, проведенный без известий о нем, уменьшал эту вероятность.

— Где именно его обнаружили?

— Неподалеку от причалов Галаты, в ночлежке возле городской стены. Это где-то в районе складов, которые в последнее время опустели, потому что торговцы боятся вести дела в варварском лагере.

— Но почему мне не сказали, что у севастократора есть там агенты? — спросил я. — Как же можно требовать от меня выполнения работы, если мне неизвестны столь важные факторы?

— Есть много вещей, о которых ты ничего не знаешь. Ты и сам мог бы догадаться, что у севастократора имеются собственные шпионы, как, впрочем, и у других членов императорской семьи. Ведь однажды он и тебе предлагал служить ему?

— Возможно. Но как выманить монаха из Галаты? Мы всемогущи внутри городских стен, но Галата считай что превратилась в королевство франков. По сути, монах находится под защитой десяти тысяч телохранителей.