Чары зари - Катарина Керр

Хотя Браноику недавно исполнилось двадцать лет, его рост составлял шесть футов и четыре дюйма, его отличали широкие плечи, длинные руки прирожденного фехтовальщика и осанка воина. По его левой щеке тянулся толстый, неровный шрам — память о смертельной схватке, которая привела к высылке из дана его отца в Белглейде. И прежде многие воины — не хуже, чем стражники Касила! — находили, что его присутствие заставляет их нервничать. Он ждал у дороги около двух часов и, наконец услышал звук серебряных рожков. Когда открылись дальние ворота, стражники тут же вытянулись по стойке «смирно». По насыпной дороге шагом ехали серебряные кинжалы. Как и помнил Браноик, они сидели в седлах легко и надменно. Во главе оказался парнишка лет четырнадцати в плаще в красную, золотистую и белую клетку. Когда Браноик шагнул вперед, один из стражников заорал на него: — Ты! Оставайся там, где стоишь! Это наследный принц Марин. И не смей беспокоить капитана, когда он сопровождает принца.

Хотя на душе у него было погано, Браноик отошел не споря. Дела принца важнее, чем дела простолюдина. Он только собрался снова сесть в траву, когда услышал, как его окликнули. На этот раз заговорил сам принц. Браноик поспешил вперед и в знак уважения схватился за стремена юного всадника.

— Любой человек, который только попросит, может ко мне обратиться, — Марин многозначительно посмотрел на стражников. — Принц — пастух своих людей, а не один из волков. Запомните это раз и навсегда. — Затем он повернулся к Браноику с суховатой, но вежливой улыбкой: — С каким вопросом ты хотел обратиться?

— Нижайше благодарю, ваше высочество, — Браноик заикался от удивления. — Но на самом деле я хотел поговорить с Карадоком.

— Это легко устроить. Бери свого коня и поехали с нами.

Браноик побежал выполнять приказ. Когда он пристроился рядом с Карадоком, то капитан странно и хитровато ему улыбнулся.

— Браноик из Белглейда, если не ошибаюсь? Что ты делаешь на долгой дороге на север?

— Ищу тебя. Помнишь, как мы встречались последний раз? Ты сказал, что возьмешь меня к себе, если я захочу вступить в твой отряд. Ты тогда шутил?

— Это была шутка только по одной причине: я не думал, что ты захочешь покинуть двор своего благородного отца. Вовсе не потому, что я не хочу видеть тебя в своем отряде.

— Благодарение богам. Незаконнорожденный сын еще менее желанен, чем серебряный кинжал, если он не соблюдает все возможные правила и приличия. Меня выслали. Из-за дуэли.

Карадок вопросительно приподнял брови.

— Я слышал об этом. Ты убил младшего сына гвербрета Элдиса, не так ли? Но почему отец выгнал тебя? Я слышал, что это была честная схватка.

— Да, честная. Именно так определил и священник культа Бела. — На мгновение Браноику стало трудно говорить: несправедливость душила его. — Но из-за этого у моего отца появился могущественный враг. Поэтому он и изгнал меня — чтобы немного успокоить того ублюдка гвербрета. На всем пути на север я боялся за свою жизнь, думая, что из Элдиса за мной послали наемных убийц. Но либо я был несправедлив к гвербрету и зря так дурно думал о нем, либо мне попросту удалось ускользнуть от его людей. Скорее, последнее — судя по тому, что помню об их светлости.

— Хорошо, дружище, ты принят. Но тебе придется заслужить право носить серебряный кинжал. Если начнутся сражения, ты получишь полное жалованье, однако тебе нужно показать себя в деле, прежде чем я велю кузнецу Отто сделать тебе кинжал. Согласен?

— Согласен. Спасибо… В мире нет никого, кто бы согласился меня принять. Кроме тебя.

Несколько минут они ехали молча. Браноик изучающе поглядывал на молодого принца, который следовал в нескольких ярдах впереди, и раздумывал, почему он выглядит так необычно. Принц был довольно милым юношей, но в королевстве найдется много симпатичных мужчин. Однако ни у одного из них нет такого особенного блеска и силы. Другие принцы тоже умели прямо держать спину и демонстрировать уверенность в себе, вести себя вежливо и оказывать милости, но, казалось, никто из них не выехал прямо из древнего эпического сказания, как Марин. Временами создавалось впечатление, будто самый воздух вокруг него потрескивает от какой-то невидимой силы.

— А что ты думаешь о нашем господине? — тихо спросил Карадок.

— Он заставляет меня вспомнить кое-какие странные слухи, которые доходили до меня в Элдисе.

— Слухи?

— О предзнаменованиях и все такое.

— Предзнаменованиях чего?

Браноик смутился и просто пожал плечами.

— Давай выкладывай, парень.

— Появления истинного короля Дэверри.

Карадок рассмеялся себе под нос.

— Если ты присоединяешься к нашему отряду, парень, то оставишь Элдис и Пирдон далеко позади. Ты в состоянии это пережить?

— Легко. О, послушай — что ты имеешь в виду? В один прекрасный день мы отправимся к самому дану Дэверри?

— Да. Могу обещать тебе долгую кровавую дорогу в Священный Город. — Карадок повернулся в седле и крикнул: — Маддин! Давай сюда! У нас новый рекрут.

Так вышло, что во время предыдущих встреч с серебряными кинжалами Браноик ни разу не сталкивался с бардом. Маддину к этому времени исполнилось тридцать три года, он был худощавым, мускулистым мужчиной с копной вьющихся светлых волос, в которых на висках просматривались седые, и усталыми, все повидавшими голубыми глазами. Он понравился Браноику с той самой минуты, как тот увидел его впервые. У него возникло какое-то странное чувство, что они могли знать другу друга и раньше, хотя Браноик и не помнил, где они встречались и при каких обстоятельствах. Весь этот день Маддин представлял Браноика другим воинам, объяснял правила, принятые в отряде, а когда они вернулись в дан, нашел небольшое стойло для коня новобранца и свободную койку. Бард прилагал большие усилия, чтобы Браноик чувствовал себя легко и свободно. Во время вечерней трапезы они сидели рядом, и Браноик с интересом слушал рассказы барда; сам же новобранец по большей части помалкивал. С другим заместителем командира отряда, Овейном, все получилось совсем по-другому. Они едва закончили ужин, когда Овейн подошел с кружкой в руке, и Браноик сразу же его возненавидел. Было что-то отталкивающее в том, как стоял этот нахальный сукин сын; его поза, с откинутой назад головой и свободной рукой на рукоятке серебряного кинжала, раздражала Браноика.

— Эй ты! — рявкнул Овейн. — Я вижу по твоему гербу, что ты раньше служил клану Орла из Белглейда.

— Да. Какое тебе до этого дело?

— Никакого, кроме одной мелочи. — Овейн сделал паузу, чтобы отхлебнуть эля. — На всем твоем барахле герб клана. Я хочу, чтобы ты его убрал.

— Что?