Волшебник Колдовского мира - Андре Нортон

Снова в мозгу у меня раздался жуткий смех Каттеи:

— Жалкая кучка, и они ещё думают с нами тягаться! Динзиль слишком забылся — так оскорбить меня!

Она повернулась к приближавшимся и принялась медленно разматывать шарф, закрывавший её ужасную голову. Рукоять моего меча сильно нагрелась.

Из клыкастых разинутых пастей серых сочилась слюна, глаза зловеще вспыхивали красным. Всадники позади осадили скакунов и поехали шагом. Животные, на которых они сидели, были похожи не на рентанов, а скорее, на лошадей Эсткарпа, только крупнее и мощнее. Вороные, без сбруи, они заставили меня вспомнить кеплиана — демонического жеребца, который чуть не погубил Кайлана.

Они подъехали к реке и, остановившись, смотрели на нас. Серые сели у кромки воды, остальные выстроились в ряд позади них. Меченосцы, как и Динзиль, походили на представителей древней расы — во всяком случае, ничем не выделились бы среди них. Но двое с огненными посохами отличались от остальных всадников сложением, а лица их скрывали капюшоны. Я заметил у них лапы — такие, как теперь были у меня, и подумал, что если сдёрнуть капюшоны, то под ними наверняка окажутся жабьи головы. Должно быть, Динзиль вызвал своих приспешников из того жуткого мира, входом в который служила Чёрная Башня.

Шарф спал с головы Каттеи. Её чудовищное «лицо» безжалостно открылось взгляду при свете дня. Впервые я увидел его так отчётливо и невольно отшатнулся, хотя тотчас преодолел себя.

Ни рта, ни носа — только пустые глазницы на гладкой бурой голове. Я вспомнил прекрасное лицо сестры и понял, что такое несчастье вполне могло повлиять на её рассудок, и что пытаясь вернуть себе прежний облик, она в самом деле пойдёт на всё.

Серые не решались войти в воду, и я вспомнил, что, по словам Орсии, проточная вода отпугивает некоторые злые силы. Но я видел, как оружие этих тварей в капюшонах плевало огнём через реку, и напряжённо ждал, что оно вот-вот будет направлено в нашу сторону.

Каттея протянула перед собой руки и стала медленно водить ими, словно подавала знаки стоявшим на противоположном берегу. При этом она мысленно что-то произносила. Мой мозг пронзила нечеловеческая боль, мне захотелось бежать прочь, но от меча по руке начало подниматься тепло, оно дошло до мозга и установило там защитный барьер, непроницаемый для сил, которые призывала Каттея, и я перестал чувствовать их воздействие.

Серые, запрокинув головы, дико, отчаянно взвыли, начали биться и стенать, как проклятые и обречённые, потом заметались по берегу и, наконец, бросились прочь от реки и исчезли среди скал.

Кеплианы заржали, встали на дыбы и помчались вслед за серыми. Некоторые сбросили своих седоков, и те лежали на земле ничком, не шевелясь, словно сражённые насмерть. Только двое в капюшонах, соскользнув со своих несчастных скакунов, умчавшихся прочь, стояли рядом, наблюдая за Каттеей. Но они не двигались и не наводили на нас своё оружие.

Руки сестры упали вниз. Я различил поток её мыслей:

— Передайте вашему властелину: там, где летает орёл, ястреб не охотится. Пусть больше не посылает за мной свой жалкий сброд. Если он хочет мне что-то сказать, пусть говорит, как раньше, — сам, стоя передо мной и глядя мне в лицо. — Она расхохоталась. — Расскажите ему, что вы видели. Пусть задумается, ведь мы можем договориться.

Они никак не прореагировали на это — просто повернулись и пошли прочь, не оборачиваясь, явно не опасаясь удара сзади. Каттея снова обмотала голову шарфом.

— Ты бросила Динзилю вызов, — сказал я вслух.

— Да, — отозвалась Каттея. — Вряд ли он ещё раз пошлёт в погоню за нами своих ничтожных прихвостней. Славно побежали его рабы! Он явится сам, в полной силе, которой, как ему кажется, он обладает.

— Но…

— Но этого-то ты и боишься, брат? Напрасно. Динзиль думает, что сделал меня своим орудием, чем-то вроде щипцов, которыми вынимают из огня горячие угли. На время, — она засунула концы шарфа за пазуху, чтобы они не свисали, — ему, может быть, это отчасти и удалось. Но знаешь, он раскрыл передо мной все свои знания. А поскольку я прошла хорошую школу у колдуний, мне удалось влить эти знания в другой сосуд, неизвестный ему. Пусть увидит, как я сильна, и ему ещё больше захочется иметь с нами дело. Ну что, пошли? — Повернув обмотанную шарфом голову, она огляделась вокруг. — Я не хочу идти по воде. Думаю, нас уже больше не побеспокоят. Долина там, — она кивнула налево.

— Откуда ты знаешь?

Её самонадеянность и высокомерие раздражали меня. Она поигрывала своими мыслями, как охотник хлыстом. Да, это была уже совсем не та Каттея, которую я знал всю жизнь.

— Долина — обиталище силы, ведь правда? А потому от неё исходит сигнал ко всем, кто способен его воспринять. Попробуй сам, брат, с помощью твоего таинственного меча.

Поддавшись её влиянию, я поднял меч, держа его свободно, чтобы проверить, может ли он служить указателем. Могу поклясться, я не наклонял его, но он действительно указал в том же направлении, что и Каттея.

И мы пошли прочь от реки — я не хотел этого, но рано или поздно нам всё равно пришлось бы это сделать, чтобы не идти через подземные туннели.

Мы быстро миновали полосу прибрежных зарослей и вышли на холмистое пространство, покрытое каменными глыбами. Каттея шла вперёд уверенно, без всякой опаски, но я держал меч наготове и, когда загорались руны, заставлял её обходить подозрительные места. Вскоре я заметил, что справа и слева за нами по пятам крадутся какие-то призрачные существа. В некоторых я сразу узнал прислужников зла, других видел впервые. Многие из них выглядели отвратительно. Возможно, это было наваждение, но сколько я ни старался, преодолеть его не мог.

Никто из них не мешал нам идти вперёд, но в любой момент они могли наброситься на нас по приказу своего повелителя, и я ждал, что вот-вот появится сам Динзиль, принявший вызов Каттеи.

Я был плохо снаряжён для схватки с ним. У меня было только одно оружие — на крайний случай, как сказала Орсия, — те слова из Лормта, на которые последовал ответ. Я мог снова воззвать к той силе, которая ответила тогда. Но это был риск, на который можно пойти только от безысходности.

В этих безжизненных местах нам попадались участки плодородной почвы — в основном возле родника или ручейка, или озерца, словно вода сдерживала зло, сотворившее здесь такие разрушения. Идти было трудно: как мне удалось некогда разглядеть сквозь дымку с выступа скалы, местность была разбитой и изломанной, гребни каменных глыб перемежались с узкими впадинами, и мы постоянно куда-то карабкались, то спускались вниз, то снова поднимались наверх. Каттея явно не сомневалась в правильности выбранного направления, и все время забирала влево. Наконец, в подтверждение её правоты, я увидел горы.