Тьма - Вадим Фридрихович Агапов

говорить Строганов, я не имел ни малейшего представления. Ожидать можно было чего угодно. Мне вспомнился Акунин: самое сказочное из всех доступных человеку переживаний – ожидание чуда.

– Интересная картина! – нарушил молчание Арсений и кивком головы указал на одну из стен.

Мы все посмотрели в указанном направлении. В массивной золоченой раме висело полотно, наверное, какого-то современного художника. Джунгли, сцена охоты льва, но нарисовано было как-то очень по-детски, как мне показалось.

– Анри Руссо, – небрежно кивнул Блинов. – Купил всего за миллион, если вы разбираетесь в искусстве.

– Да что вы говорите? – отреагировал мой приятель. – Еще как разбираемся.

– Да, – съязвил я, – Арсений у нас специалист в области э-э, виженари арта!

Ответом мне были три взгляда – два удивленных и один, Строгановский, довольный.

– Вот как? А я немного увлекаюсь примитивизмом…

Блинов придвинул к себе агрегат, из ящичка стола извлек покрытую кожей шкатулку и, нажав на какой-то скрытый механизм, открыл ее. Внутри, на черном бархате, каждая в своей секции, лежали ампулы, некоторые с белым, а некоторые с прозрачным раствором.

– Это что-то вроде компрессорного небулайзера, – пояснил Блинов, указывая на прибор. – Этим я тоже увлекаюсь. Хотите попробовать?

– Нет! – покачал я головой, подозревая, чем он его заправляет.

– Конечно! – радостно воскликнул Арсений.

Яна промолчала.

– Не волнуйся! – улыбнулся мне Блинов. – Никакой наркоты. Наркотики, они для слабаков! Да? Как думаете? – и, не давая ответить на свой вопрос, обратился к Арсению: – А знаешь, что вштыривает сильнее наркоты? И возбуждает сильнее всего? Вызывает привыкание и все время требует новой дозы? – Он прикрыл глаза и мечтательно запрокинул голову к потолку.

– Либидо, – сообщил Арсений, удивляя меня своими познаниями.

– Что?! – Блинов открыл глаза и захохотал. – Не-ет, – протянул он. – Я говорю про славу! Вот что круче секса, важнее денег и дороже власти… Наслаждение, когда выходишь на сцену…

– Это называется «звездная болезнь», – высказалась Яна.

Но Блинов не обиделся.

– А-а, завидуешь? И правильно! Это достаточно испытать один раз. Это само испытывает тебя! Один раз окунувшись в поток мощной энергии, ни о чем другом уже и думать не хочешь… Просыпаешься с этим, живешь… Чувствуешь себя богом! И слава нужна не когда-нибудь! Не завтра! А сегодня! Здесь и сейчас!

– Слава – товар невыгодный: стоит дорого, сохраняется плохо, да и изнашивается, – процитировал я мнение известных людей, разглядывая прославленного коуча.

Его взгляд блуждал в каких-то иных мирах и, судя по выражению лица, довольно приятных. Я не сомневался, что слава заменяет ему наркотики. Он верил в то, что говорил.

– Тысячи человек сидят в зале и следят за моим малейшим движением! Слушают мой голос. Их коллективное сознание принадлежит мне! – говорил он, словно мантру читал. – А мое сознание расширяется до размеров океана! Я представляю себе огромный, бесконечный океан, который…

– Так что насчет небулайзера, или как его там? – Арсений не слишком учтиво прервал поток сознания учителя. – Будем его испытывать?

– Что? А, да. – Блинов спустился с небес на землю, и было видно, что он недоволен.

– Разве он может заменить славу? – спросила Яна, решив сгладить невежливость Строганова. – Или вы используете его для вдохновения?

– Девочка моя, – усмехнулся Блинов, – заменить славу не может ничто! Но у этой нирваны, этого кайфа есть и оборотная сторона. Я имею в виду ее постоянную потребность. Вам этого не понять…

– Ломка, типа? – спросил Арсений.

– Ну, как-то так, – подумав, согласился Блинов. – И тогда или мой кальян, как я его называю, или очень хороший секс! А для вдохновения я использую музыку, – добавил он со смешком. – Ну так что, полетаем?

Я отказался, Яна тоже отрицательно покачала головой. Один Арсений радостно поинтересовался, где у этого аппарата мундштук.

– Мундштук? – переспросил Блинов и усмехнулся. Он вставил в недра ингалятора ампулу, закрутил какой-то винтик, включил прибор в сеть и на маленьком сенсорном экране выбрал нужный режим. – Поехали!

– Гоу! – поддержал Арсений и вскочил со своего места.

Поскольку остановить его я был не в силах, а наблюдать пагубные привычки моего друга мне не хотелось, я решил покинуть компанию и побродить по дому. Яна пересела в кресло у стены и осталась наблюдать за экспериментом.

– Вдруг им помощь потребуется? – негромко сказала она мне, глядя на нездоровое возбуждение Арсения. А тот тем временем включил на телефоне какую-то жуткую музыку.

– Не против «Tamtrum»? – поинтересовался он у Блинова.

Я обошел кругом этих «любителей абсента» и направился было к выходу, но разыгравшаяся сцена заставила меня остановиться.

Блинов, словно морская звезда, раскинулся на кресле, глаза его были закрыты. Блаженная улыбка блуждала на лице. Он был в предвкушении и не обращал внимания на гостей. А Строганов, двигаясь быстро, но осторожно, стащил из шкатулки одну из ампул и уселся на свое место.

– Мундштука нет! – вдруг произнес Блинов, не открывая глаз. – Просто сидите и медитируйте! – и умолк.

Арсений так и сделал. Жуткую композицию сменила другая.

– «The Chemical Brothers», – тоже закрыв глаза, сообщил нам Арсений.

– Ну и дерьмо! – сонно прокомментировал Блинов и вырубился.

Яна взглянула на меня и пожала плечами, мол, какое-то самовнушение. Ни она, ни я ничего не чувствовали. В небулайзере с помощью компрессора жидкость из ампулы превращается в аэрозоль, которым через маску или мундштук должен дышать пациент. В нашем случае имелись не пациенты, а парочка чокнутых любителей славы, но они сидели в креслах и спали! Ну, Блинов во всяком случае. Строганов, может, просто прикидывался.

Словом, я постоял, посмотрел и пошел к выходу из каминного зала. По дороге я размышлял (в который раз!), имеет ли отношение к убийствам Блинов? Виноват ли Вася-шофер? Годится ли Седых на роль маньяка? Подозрения мои, как я понял, зависели от реакции и действий Строганова. Раз мы пришли к коучу, значит, неспроста. Несмотря на то что мать Черемиса его не опознала. Интересно, а как он Васю будет проверять? Маршрут передвижений – серьезная улика!

Терем был просто громадный. Анфиладу бесконечных и нежилых комнат на первом этаже замыкала бильярдная. Я решил подняться на второй этаж и попал в коридор, освещенный стилизованными под факелы светильниками. По обеим сторонам были двери, но не они привлекли мое внимание. В мерцающем свете я разглядывал портреты молодых женщин, которыми были увешаны стены. Нет, ни нашей Насти, ни других жертв я среди них не увидел. Странно, но вместо позитивных эмоций от вида симпатичных и полуобнаженных девушек я испытывал чувство тревоги. Как говорят шведы, тревожные мысли создают маленьким вещам большие тени. Наверное, они правы, потому что, заметив боковым зрением мелькнувшую тень, я резко развернулся, и сердце мое заколотилось часто и сильно. И вообще, у меня было четкое ощущение чьего-то присутствия… Откуда-то доносился неясный гул. Телевизор, что ли? Вычислив дверь, за которой явно что-то происходило, я постучал и нажал на стильную латунную ручку. Дверь легко раскрылась. И на меня обрушился водопад голосов…

В просторном зале яблоку негде было упасть! Вот, оказывается,