Русский язык на грани нервного срыва. 3D - Максим Кронгауз

Александра Маринина

Дарья Донцова

Полина Дашкова

Татьяна Полякова

Татьяна Устинова

Галина Куликова

Марина Серова

Виктория Платова

Анна Литвинова

Дарья Калинина

Анна Малышева

Юлия Шилова

Елена Афанасьева

Думаю, что ни в одном случайно взятом российском школьном классе не найти такого безупречного и потому абсолютно незапоминающегося набора фамилий. Я заранее прошу прощения у тех авторов, чьи фамилии настоящие. Дело ведь не в каждом имени и каждой фамилии по отдельности. Любая фамилия хороша, но речь идет именно о совокупности. Список, в котором есть только самые частотные имена и фамилии, в котором нет фамилий разных национальностей, не важно каких – татарских, еврейских, грузинских, украинских, польских, немецких, – выглядит крайне неестественно. Иначе говоря, случайностью это быть не может. Следствием же такого подхода оказывается абсолютная незапоминаемость каждой отдельной писательницы. Здесь невозможны даже шутки, проделываемые в мужском детективе: как-то раз мне попалась книга, на обложке которой стояло имя “Кондратий Жмуриков”. Вообще, мужчины, даже если взять только самых известных, демонстрируют значительно большее разнообразие: Кивинов, Доценко, Незнанский, Тополь и др., не говоря уж об Акунине и Юзефовиче.

Если собственная фамилия укладывается в прокрустово ложе – хорошо, если нет, то придумывается соответствующий псевдоним. Видимо, по этой причине Донцова сохраняет в псевдониме фамилию, но меняет “нестандартное” имя на имя “Дарья”. Именно поэтому неожиданно выстреливает на этом фоне не слишком известная Полина Дельвиг. Хочется надеяться, что это ее настоящая фамилия[47].

Стратегия издателей кажется сначала не очень понятной. С одной стороны, интенсивная раскрутка наиболее известных писательниц: Марининой, Донцовой, Дашковой, Устиновой и других, а с другой стороны, препятствующая этому изначальная невнятность и незапоминаемость псевдонима (ср. с яркими, если не сказать броскими, голливудскими псевдонимами). Тем не менее противоречия здесь нет. Издателям, по всей видимости, нужна абсолютно однородная масса, действительно что-то вроде одного автора, ну а если кто-то вырывается вперед, ему на помощь бросают все современные средства: телевидение, интернет[48], – и тогда даже малозапоминающаяся фамилия не помеха. Ведь опознают же сейчас все Донцову, да и Кристи не бог весть какая редкая фамилия. Способом раскрутки является также придумывание новых жанров, исходя из принципа “Каждому автору – свой жанр”. Переход Галины Куликовой на новую ступень известности был ознаменован уходом из иронического детектива в шоу-детектив, то есть, по существу, созданием нового жанра. Татьяна Полякова пишет авантюрные детективы, а Литвиновых характеризует уже не жанр, а стиль – “русский стиль”.

Не намного лучше обстоит дело и с названиями детективов. Их уж точно пишут два человека. Для иронических детективов рецепт прост. Надо взять какое-нибудь речевое клише: поговорку или известную цитату – и, желательно, слегка исказить ее. Это тот же прием, который используется в газетных заголовках (см. главу “Ирония по инерции”). Например:

Красивым жить не запретишь – Салон медвежьих услуг – Закон сохранения вранья – Правило вождения за нос – Сумасшедший домик в деревне – Витязь в овечьей шкуре…

Дантисты тоже плачут – Домик тетушки лжи – Созвездие жадных псов – Чудовище без красавицы – Синий мопс счастья – Полет над гнездом Индюшки…

Овечка в волчьей шкуре – Миллионерша желает познакомиться – Охотницы за привидениями – Отпетые плутовки – Барышня и хулиган – Неопознанный ходячий объект…

Первая цепочка названий принадлежит Галине Куликовой, вторая – Дарье Донцовой, третья – Татьяне Поляковой. А может, наоборот, а может, кому-то еще, не помню точно я. Да разве это важно?

Кстати, этот самый творец названий иронических детективов почему-то любит конструкцию с предлогом “для”:

Камасутра для Микки-Мауса, Надувная женщина для Казановы, Концерт для Колобка с оркестром (Д. Донцова); Деньги для киллера, Час пик для новобрачных, Фитнес для Красной Шапочки, Фуршет для одинокой дамы, Караоке для дамы с собачкой (Т. Полякова); Пенсне для слепой курицы (Г. Куликова); Куколка для монстра, Такси для ангела (В. Платова).

Названия серьезных детективов, названных выше сентиментальными, выделяются уже по тематическому признаку. В них должны быть помянуты смерть, сон, игра, грех, призраки, маски, вообще всякая мистика (хороши и любимы слова-ужасы: монстр, маньяк и другие) и, возможно, немного любви. Кстати, роман А. Марининой так и называется – Смерть и немного любви.

Можно привести такие же цепочки, как и в предыдущем случае:

Игра на чужом поле – Мужские игры – Смерть ради смерти – Посмертный образ – Чужая маска– Светлый лик смерти… (А. Маринина);

Вкус убийства – Зеркало смерти – Любовь холоднее смерти – Разбитые маски – Страх перед страхом – Стриптиз перед смертью… (А. Малышева);

Проигравший получает все – Второй раз не воскреснешь – Отпуск на тот свет – Эксклюзивный грех – Прогулки по краю пропасти… (А. и С. Литвиновы).

К мистике и смерти тяготеет и В. Платова, автор скорее иронических детективов: Эшафот забвения, Корабль призраков, Смерть на кончике хвоста…

Интересно, что и Т. Устинова и А. и С. Литвиновы, пишущие “сентиментальные” детективы, очень часто используют в названии приемы из первой (“иронической”) серии. Так, у Устиновой – Подруга особого назначения или Пороки и их поклонники, у Литвиновых – Быстрая и шустрая или Дамы убивают кавалеров.

Из любого правила существуют исключения. Таким исключением является Полина Дашкова, а с некоторых пор и Александра Маринина, в своих поздних романах отошедшая от стереотипов. Среди новичков также попадаются авторы со своими нестандартными названиями, например первый детективный роман Елены Афанасьевой называется Ne-bud-duroi.ru. Не по правилам, зато запомнить легко.

И все же в целом есть всего два рецепта – структурно-игровой и любовно-мистико-тематический, и в принципе ничто не мешает их смешивать. Надеюсь, излишне объяснять, что большей частью названия книг никакого отношения к содержанию не имеют.

“У меня справка из психушки”

Закончив с обложкой, можно как раз и перейти к содержанию, а точнее, к главному его элементу – женщине-героине. Особенно колоритны и однородны героини иронического детектива.

Следует сразу признать, что лучше всего о женских детективах говорят сами женские детективы, причем не только тексты и цитаты из них, но и обложки, аннотации и прочее. В качестве рекламной аннотации к одному из детективов написано:

Главные героини – молодые обаятельные женщины, склонные к рискованным авантюрам, без оглядки переступают закон. Их путь проходит через опасные падения, головокружительные взлеты, нищету и роскошь, любовь и кровавые слезы.

Точнее не скажешь. Можно, правда, сказать иначе. Бегают по улицам сумасшедшие бабы нездешней красоты, а вокруг них падают, падают трупы. И что вы думаете – ничего страшного! Они продолжают бегать как ни в чем не бывало и даже находят свою любовь. Или она находит их. Но ведь по существу это то же самое.

В начале книги героиня обычно предстает этаким гадким утенком, она нехороша собой, то есть не то чтобы совсем нехороша, а как-то несчастлива в личной жизни, а потому немного скованна, а потому мужчины ее игнорируют, а потому у нее возникает масса комплексов, и мужчины ее вообще в упор не видят. Ну и так далее. Короче, она такая же, как мы с вами – одинокие домохозяйки, жизнь которых скучна и обыкновенна. Правда, в отличие от нас с вами, она вполне обеспечена материально, и понятно почему. Чтобы сосредоточиться на проблемах духовных и загадочных. А это ей понадобится очень скоро, потому что примерно на третьей странице произойдет первый несчастный случай.

Ну, к примеру, из окна выпадет старушка. И далее иронические детективы развиваются абсолютно по Хармсу.

Когда из окна выпадает пятая старушка, ты, то есть читатель, то есть одинокая домохозяйка, смекаешь, что не все так просто в этой жизни и, возможно, между старушками есть какая-то связь. Но героиня еще долго этого не понимает и поэтому кажется не только гигантской флуктуацией всевозможных несчастных случаев, но и клинической идиоткой. Правда, некоторые из героинь все же задумываются:

– Может быть, во мне есть какой-то скрытый шарм? – с сомнением подумала она. — Что-то взрывоопасное, о чем я до сих пор не догадывалась? (Г. Куликова. “Синдром бодливой коровы”).