#В поисках янтарного счастья - Джейн Бартош
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На мне был короткий желтый сарафанчик и новенькие босоножки кремового цвета на небольшой танкетке. Как я гордилась ими! Я казалась выше, а значит, и взрослее своих десяти лет и чувствовала себя «ужас какой самостоятельной», как любила говорить подружка Ирка. Когда я зашла в вагон и присела, оглядываясь по сторонам, то увидела на соседней лавке через проход компанию девчонок примерно моего возраста, среди которых узнала свою одноклассницу Маринку. На душе отлегло – ехать на электричке хоть с кем-то из знакомых казалось безопаснее.
Маринка заметила меня и позвала присоединиться к ним. Не прошло и минуты, как я сидела с девчонками и отвечала на их вопросы: куда ездила, что делала и почему одна. Девочки вели себя шумно и нагло, они громко смеялись и напоминали дворовую шайку собак. Вдруг одна девочка, сидевшая рядом с Маринкой, посмотрела на мои босоножки и сказала:
– Красивые босоножки!
– Спасибо. Только купили, – просияла я.
– Снимай, – бесцеремонно заявила девочка.
– Зачем? – удивилась я, подумав, что она, видимо, хочет их примерить.
– Они мне понравились, и я забираю их себе, – заявила нахалка. Маринка удовлетворенно заржала вместе с остальными.
Я встала, чтобы отсесть от этих девиц подальше. Похоже, это были невоспитанные девочки из неблагополучных семей, и я старалась держаться от таких подальше. Вагон был почти пустой – в отдалении сидело несколько женщин и мужчин, а вокруг нас – никого. Объявили следующую остановку, мне оставалось продержаться всего две станции.
Но задира схватила меня за руку, и девочки начали подначивать меня, они кричали «Снимай босоножки!», хватали меня за ноги, дергали за платье. Я испугалась, отбивалась от них как могла, возражала, переходя на пискливый жалобный крик, еле сдерживая слезы.
– Ой ты маленькая! Посмотрите на нее, она сейчас расплачется! – кричала Маринка, сгибаясь от смеха.
Мне было не до веселья. Перспектива вернуться домой босиком по грязному асфальту меня шокировала. И потом, если бы я лишилась босоножек, новые бы мне не купили, а проходить все лето в старых сношенных кроссовках было бы ужасно. Я дернулась в сторону и отпрыгнула в проход между рядами сидений, от неожиданности девчонки отпустили меня и вылупили глаза.
– Отстаньте от меня! – завопила я так громко, как только могла. – Отстаньте! Отстаньте!
Люди начали с любопытством оглядываться, но с места никто не сдвинулся.
– Отдай босоножки, и мы отстанем, – вскочила с места девица и снова начала хватать меня за ноги.
– Уйди! Отстань! – кричала я.
Электричка стала тормозить, приближаясь к станции. Мужчина встал и направился к выходу. Проходя мимо нас, он грозно посмотрел на шайку девчонок и сказал:
– Оставьте ее в покое. Не стыдно вам? Вас много, а она одна.
Я воспользовалась ситуацией и выбежала на перрон вслед за мужчиной. Без оглядки, с болтающейся на ноге босоножкой (девица успела схватить шнурок и развязать его) я побежала к остановке, боясь преследования. Заскочив в удачно подъехавший автобус и убедившись, что девочки не стали меня догонять, я села и попыталась унять дрожь.
У нас в семье не было принято делиться подобными приключениями, иначе можно было нарваться на запреты и выговор, поэтому я пришла домой с улыбкой на лице и рассказала, как хорошо мы с Наташкой провели время в парке и даже попали на экскурсию в настоящий дворец. Я становилась взрослой…
Спустя пару лет мы снова переехали. На этот раз в свою собственную квартиру. Папа много лет стоял в очереди на жилье, положенное ему за военную службу, и мы ждали его с нетерпением, потому что делить жилплощадь с бабушкой и дедушкой становилось все сложнее. Поначалу они старались нам помогать, верили, что скоро мы получим квартиру и переедем, и с удовольствием принимали нас у себя в гостях. Спустя год стало понятно, что жилья можно ждать десятки лет, и мы из долгожданных гостей постепенно превратились в обузу, висящую на шее у пенсионеров.
Мы не чувствовали себя дома. Несмотря на то что у бабушки с дедушкой была четырехкомнатная квартира, нам отвели лишь одну комнату, которую мы тут же заполнили мебелью, вещами, игрушками. На пятнадцати метрах поместился мебельный гарнитур во всю длину комнаты, раскладной диван, на котором спали родители, наша с братом двухъярусная кровать, стоявшая вплотную к дивану, книжные полки, письменный стол, приставленный к окну, стул, маленький журнальный столик с телевизором и растения в горшках, которыми заставили весь подоконник.
В такой обстановке мы прожили два года – бок о бок с родителями, без собственного угла, где можно было бы уединиться. Даже когда я пыталась побыть одна в ванной или туалете, непременно находился кто-то из домочадцев, кому нужно было туда же. Они стучались и кричали: «Аня, что ты там засела, выходи! Ты тут не одна живешь! Имей совесть!»
Когда папа сообщил новость, моей радости не было предела: у меня появится целая половина своей комнаты! Я смогу делать уроки в тишине, а не под бубнение телевизора или игры брата.
Как только родителям вручили ключи, мы помчались смотреть наше жилье. Это был панельный четырнадцатиэтажный дом на окраине города, построенный только для семей военнослужащих. Наконец-то у нас появилась своя квартира – новая, с простым, но свежим ремонтом. Впервые мы будем жить так высоко – на десятом этаже, а из окон наблюдать потрясающий вид на новостройки и парк. Лифты в нашем доме были чистыми и светлыми, я впервые увидела неисписанный лифт, так хорошо освещенный, со светлыми стенами.
Мы с братом первым делом пошли в свою комнату – одну на двоих, зато отдельную от папы с мамой. Мы пребывали в состоянии счастливого возбуждения от запаха только недавно наклеенных чистеньких обоев, от больших окон с деревянными рамами и от просторной кухни, где мы сможем собираться вместе за ужином. Вот только тогда мы и представить не могли, что это будут наши последние счастливые воспоминания в этой квартире.
Мы мигом собрали свои пожитки и, не дожидаясь выходных, заселились в квартиру. На второй день после переезда, когда папа собрал наши кровати (первую ночь мы спали на полу на матрасе), мы с братом поднимались пешком
