Пророчица - Барбара Вуд

– А почему мы уезжаем?

Он протянул ей газету.

– Ваша личность установлена.

Кэтрин не могла поверить глазам. С первой страницы на нее снова смотрело ее собственное лицо, только на этот раз изображение было не фотороботом, а ее недавней фотографией. Ниже сообщалось, что женщину зовут Кэтрин Александер, она является доктором философских наук, живет в Санта-Монике, штат Калифорния. «Разыскивается в связи с двумя убийствами, кражей со взломом, международной кражей и контрабандой, а также промышленным саботажем». Кэтрин пробежалась глазами по статье: «Считается, что доктор Александер принимала участие во вторжении в исследовательскую лабораторию в Силиконовой долине и краже. Подозреваемая установила в мусорных корзинах бомбы, взрыв которых нанес значительный ущерб…»

Статья была длинной. Казалось, допросили абсолютно всех: директора лаборатории, мистера Милонаса из отеля «Айсис», Самира, сотрудников американской таможни. Кэтрин искала глазами имя Джулиуса, но в статье оно не упоминалось.

– Мы больше не должны здесь находиться, – сказал Гарибальди. – Люди могут вспомнить, что видели вас прошлым вечером, до того, как вы изменили прическу.

Кэтрин увидела, как Майкл спрятал под мышкой пангамотовые палочки.

– Отец Гарибальди, ночью я почти ушла от вас.

– Я знаю. Я не спал. – Он посмотрел на нее. – И почему же вы вернулись?

– В тумане не разобрала, куда идти.

На мгновение их взгляды встретились, но, услышав вдали вой сирены, они поняли, что звук приближается. Они схватили вещи, запрыгнули в машину, и Майкл выехал со стоянки.

«Доктор Восс, известно ли вам, что контрабандный ввоз памятников материальной культуры в эту страну является преступлением? Известно ли вам, что доктор Александер подозревается в совершении этого преступления? Где она находится сейчас? Каким образом она связана с убийством Дэниела Стивенсона?»

Джулиус встал из-за стола и помассировал виски. Он никак не мог избавиться от наваждения, терзающего его разум, – воображаемого допроса. Эта сцена появилась у него перед глазами за день до того, как он подъехал к полицейскому участку в намерении рассказать им о Кэтрин, но так и не вышел из автомобиля.

«Вы утверждаете, что эту женщину зовут Кэтрин Александер, – сказали бы в полиции, – и вы наверняка знаете, что она контрабандой ввезла в эту страну свитки».

Ведь это означало похоронить ее заживо.

Как бы то ни было, полиция установила ее личность лишь прошлым вечером; до этого момента об их отношениях с Дэниелом не знали, не знали и о том, что украденные артефакты находились в ее руках. Раздумав идти в полицию и отъехав от участка, Джулиус решил, что уж от него они не узнают ничего. Кроме того, до вчерашнего вечера у Кэтрин все-таки оставался шанс реабилитироваться.

Но это было прошлым вечером. Нынешнее туманное утро принесло ему противоречивые вести: с первой страницы «Лос-Анджелес Таймс» на него смотрели глаза Кэтрин, а под фотографией указывалось ее имя.

Джулиус поблагодарил Бога за то, что она жива. Ее снимок на первой странице газеты, безусловно, расстроил его, но его чувство облегчения было сильнее, поскольку у нее, видимо, все было в порядке. В статье ничего не говорилось о человеке, уехавшем с ней из квартиры Дэниела; а это означало, что, скорее всего, никто ее не похищал.

Он взял газету и снова прочел статью. В ней сообщалось, что были найдены девятнадцать фотографий. Однако Кэтрин говорила о том, что сфотографировала каждую страницу свитков, в результате чего вышло более ста снимков. Неужели убийца Дэниела завладел остальными?

Он бросил газету на заваленный бумагами стол и засунул руки в карманы, ощущая свою беспомощность. Ему так хотелось сделать для нее что-нибудь. Но что?

И тогда он подумал: «Найти седьмой свиток».

Как? Безусловно, Кэтрин искала его. Тем же занимался и убийца Стивенсона. Бог знает, сколько еще человек было замешано в этой сумасшедшей охоте за сокровищем, и, видимо, все они обладали «картой» – будь то свитки или их фотографии, в них содержались подсказки.

Прохаживаясь по кабинету, Джулиус старался воскресить в памяти тот дождливый вечер, когда Кэтрин неожиданно приехала из Египта и выложила на его кофейный столик впечатляющую стопку папируса, Что же она сказала тогда? «Перпетуя говорит Эмилии отнести последний свиток королю, иначе она подвергнется преследованиям». Но какому королю? Как же его звали?

Джулиус потер лоб, виски, шею, чтобы стимулировать кровообращение, надеясь, что это поможет ему вспомнить события прошлого. Он закрыл глаза и представил себе стопку папирусов. Кэтрин раскрыла один из них. Он помнил, как наклонился над ним, рассматривая древнегреческий текст, который в некоторых местах был едва различим, в то время как в других сохранился превосходно. Имя выскользнуло из его памяти.

Чье имя? Это было имя не короля, а кого-то другого.

Схватив газету, он снова прочел перевод, обращая внимание на имена: Эмилия, Сабина, Перпетуя. Не составило бы большого труда обратиться к папирусному архиву и выяснить, встречалось ли какое-либо из этих имен в тексте архивных рукописей. Но даже с помощью компьютера этот процесс занял бы некоторое время. Он опасался, что у Кэтрин не так уж много времени.

Если бы только он мог вспомнить имя, которое прочел в папирусе!

Он подошел к двери кабинета и начал открывать ее, но тут же остановился. Он не знал, куда ему идти. Но и работать он не мог. К этому моменту сотрудники института уже начали приезжать, привозя с собой утренние газеты. Все знали, что Джулиус и Кэтрин встречаются. Будут разговоры, вопросы и, что еще хуже, неловкое молчание.

Сегодня ему не следовало приходить в институт. Он должен был сделать что-нибудь для Кэтрин.

Но, черт побери, что именно?

Ни разу в жизни он еще не чувствовал себя таким беспомощным.

Он подошел к окну и выглянул на улицу. Несмотря на то что было восемь часов утра, рождественские гирлянды, украшавшие бульвар Уилшир, горели. Они не должны были загореться до самых сумерек, но, очевидно, пасмурному утру удалось обвести датчики света вокруг пальца. Красные и зеленые лампочки, сияющие холодным светом, были обмотаны блестящей мишурой. Ночью гирлянды впечатляли больше.

Фабиан.

Джулиус резко выдохнул.

Это и есть имя, которое он пытался вспомнить! Имя Фабиан!

Отвернувшись от окна, он прошел через весь кабинет к полке, заставленной книгами и журналами. Кем же был Фабиан? Он задавал себе этот вопрос, просматривая заголовки в поисках нужного текста. Отец Сабины? Ее муж? Может, король, которому был отдан седьмой свиток?

Он подошел к столу, загрузил компьютер, в уме прокручивая названия поисковых программ: «Ликос», «Инфосик», «Омнисерч»…