Немного опасный - Мэри Бэлоу

— Вот уж спасибо, — выдавила из себя Кристина, и за столом вновь повисла тишина. Герцог не отрываясь смотрел на свою собеседницу, которая не решилась бы поднять бокал, даже если бы у нее не тряслись руки и она не ощущала себя глубоко несчастной.

— Вам нет надобности кокетничать, — заговорил наконец герцог. — Вы невероятно привлекательны и не нуждаетесь ни в каких уловках.

— Я? — Прижав руку к груди, Кристина потрясенно уставилась на герцога. — Вы хорошенько рассмотрели меня, ваша светлость? Во мне нет ни капли той красоты и элегантности, которые отличают присутствующих здесь сегодня дам. Несмотря на свое новое платье, я ощущаю себя — да, впрочем, и являюсь — всего лишь бедной родственницей.

— Но я не называл вас ни красивой, ни элегантной, — насмешливо заметил герцог. — Я сказал «привлекательная». Невероятно привлекательная, если быть точным. Вы не увидите этого в зеркале, ибо это лучше всего проявляется в тот момент, когда вы оживлены. Именно из-за этого любой, кто хоть раз увидит вас, не сможет не смотреть снова и снова.

Из уст другого мужчины эти слова прозвучали бы как горячее признание, однако герцог Бьюкасл произнес их будничным тоном, как если бы они обсуждали, скажем, полотно Рембрандта в соседней комнате. Кристина вдруг остро ощутила, насколько близка она была однажды с этим человеком. Тем не менее невозможно было поверить в то, что он только что сказал. Герцог Бьюкасл не мог произнести таких слов.

В этот момент кто-то подошел к их столику, избавив Кристину от необходимости отвечать. Она подняла голову и увидела широко улыбающегося Энтони Калвера.

— Бьюкасл? Миссис Деррик? Вы все еще в городе? Я думал, что вы вернетесь в Глостершир сразу после свадьбы Уайзмана. Мы с Роналдом только вчера говорили о вас и вспоминали, какая вы славная женщина и как вы были душой летнего праздника в Скофилде. Давайте пойдем к брату — он в музыкальном салоне. Там вы сможете поздороваться с остальными джентльменами, они будут рады видеть вас.

Кристина протянула молодому человеку руку и ослепительно улыбнулась.

В руках герцога Бьюкасла тут же возник монокль.

— Прошу прощения, Бьюкасл, — с улыбкой обратился к нему Энтони Калвер, — надеюсь, вы отпустите ее?

— Я не собираюсь единолично распоряжаться временем миссис Деррик, — невозмутимо ответил герцог.

— Его светлость был так любезен, что принес мне бокал вина, — сказала Кристина, вставая, — но я уже все выпила. Я с удовольствием поздороваюсь с вашим братом и с вашими друзьями.

Прежде чем отойти, опираясь на руку молодого джентльмена, Кристина обернулась и улыбнулась герцогу:

— Благодарю, ваша светлость.

На самом деле она чувствовала себя полностью выбитой из колеи.

Он назвал ее невероятно привлекательной.

Она отказалась стать его любовницей.

Она отказалась стать его женой.

И он тем не менее считал ее невероятно привлекательной. Кристина ненавидела себя за то, что была польщена его словами. Как можно радоваться этому после всего, что он наговорил ей, когда в прошлом году делал предложение? Он считал ее во всех отношениях ниже себя и свято верил в то, что оказывает ей неземную честь.

После сегодняшнего вечера они, скорее всего, никогда больше не увидятся.

Как она сможет снова забыть его? В прошлом году ей пришлось очень трудно. Если быть до конца честной с самой собой — чего Кристина никогда не делала, думая о герцоге, — то ей так и не удалось забыть его, хотя в герцоге, за исключением внешности, не было ничего достойного любви и восхищения.

Правда, не только внешность герцога занимала ее мысли в течение последних шести месяцев. Она была ужасно влюблена в него.

Вот именно, ужасно.

А лучше сказать, просто неприлично.

Глава 13

Вулфрик только что вернулся из Пикфорд-Хауса, где его сестра Морган, младшая из двух, остановилась вместе с Росторном на время пребывания в Лондоне. Они привезли с собой из Кента детей в надежде, что для старшего мальчика столичный воздух окажется благоприятнее, чем в прошлый раз, а малыш вообще не заметит разницы.

Жак, которого вызвали из детской специально, чтобы поздороваться с дядей, с торжественным видом наблюдал со стороны, как Морган передает герцогу на руки спящего Жюля. Потом ребенок подошел поближе, чтобы получше рассмотреть кисточки у дяди на сапогах, и осмелел настолько, что похлопал его по колену.

— Жаль, что ты не можешь видеть себя со стороны, Вулф, — смеясь, проговорила Морган.

Вулфрик сидел неподвижно, боясь уронить младенца и испугать старшего мальчика. Он остро ощущал, что это его племянники, дети его обожаемой Морган, которой материнство придало оттенок зрелости, выгодно подчеркнувший ее живую юную красоту — ей еще не исполнилось и двадцати одного года.

— Жаль, что тебя не видит наш бомонд, — сухо добавил Джервис. — Правда, я полагаю, они не поверили бы собственным глазам.

Вулфрик приехал, чтобы пригласить сестру с семьей на Пасху в Линдсей-Холл. Фрея и Джошуа, которые также недавно прибыли в Лондон, уже согласились, а Эйдану, Рэнналфу и Аллену были отосланы приглашения. Последний раз они собирались все вместе на свадьбе Аллена и Рейчел два с половиной года назад. Пора им снова объединиться. Несмотря на то, что с тех пор Вулфрик не раз встречался с каждым из них по отдельности, ему хотелось собрать всех в родном доме. Конечно, за последние годы с появлением множества детей семейство Бедвинов значительно разрослось, но Линдсей-Холл был достаточно просторным, чтобы вместить их всех.

Морган и Джервис приняли приглашение, и герцог уехал домой, радуясь, что хотя бы кто-то из его семьи проведет Пасху вместе с ним. Он также решил пригласить своих тетю с дядей, маркиза и маркизу Рочестер, но не сегодня. На сегодняшний день у него были другие планы.

Он ехал по Серпантину в Гайд-парке. Там прогуливалось множество людей, как пеших, так и конных. Такое оживление было необычно в это время года. Причиной являлось то, что солнце ярко светило и в воздухе чувствовалось непривычное тепло.

Герцог ехал в дом Ринейблов, хотя не был уверен, что дамы смогут принять его. На суаре леди Ринейбл сказала, что они задержатся в столице еще на неделю. Прошло уже пять дней, и он принял решение.

Это решение частично касалось леди Фальконбридж, из-за которой он и приехал в гости к леди Джосселин. Вулфрик был твердо намерен раз и навсегда выбросить из головы одну недостойную сельскую учительницу, которая, как он предполагал, уже вернулась к себе, и приложить все усилия, чтобы как можно быстрее привести к логичному завершению свою связь со светской дамой, которая не ждет от него ничего, кроме чувственных удовольствий.