Королевство Саудовская Аравия. История страны, народа и правящей династии Аль Са’уд - Игорь Петрович Сенченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
‘Абд Аллаху ибн Файсалу, серьезно больному и находившемуся уже на пороге смерти, Рашидиты дозволили возвратиться в Эр-Рияд, дабы умереть на родной земле. Отправился вместе с ним и брат его, ‘Абд ар-Рахман ибн Файсал. Ко времени кончины ‘Абд Аллаха ибн Файсала (ум. в ноябре 1889 г.) власть эмира Хаиля «признавали уже, — по выражению А. Адамова, — не в одном только Неджде, а во всей пустыне, от пределов Сирии и до Нефуда, и от Евфратской долины до границ Йемена и Омана» (83).
В конце 1889 г. шейх ‘Абд ар-Рахман ибн Файсал, брат шейха ‘Абд Аллаха ибн Файсала, учинил мятеж. Изгнал из Эр-Рияда Салима ал-Субхана, ставленника-наместника Ибн Рашида. Войско Рашидитов, подошедшее в Эр-Рияду, основательно укрепленному к тому времени, и осадившее его, город взять не смогло. Стороны заключили перемирие. Шейх ‘Абд ар-Рахман остался правителем Эр-Рияда и нескольких соседних с ним областей, признав вассалитет эмира Мухаммада ибн Рашида.
Объединиться с ним в противостоянии с Рашидитами, повествуют хроники Неджда, изъявили желание и «придавленные налогами», введенными Рашидами, жители ‘Унайзы и Бурайды в Эль-Касиме. Встало на его сторону и племя бану мутайр (84).
В январе 1891 г. племенное ополчение, собранное Мухаммадом ибн Рашидом, наголову разбило поднявшихся против него арабов Эль-Касима, сторонников ‘Абд ар-Рахмана. Сам он на помощь к ним почему-то не пришел. Узнав о выступлении на Эр-Рияд шаммаров, испытывать судьбу не стал, и из города бежал. Управлял им какое-то время ‘Аджлан, бывший раб эмира Мухаммада ибн Рашида. Год, когда это произошло (1891), хронисты Неджда называют «временем кончины» Второго саудовского государства (1824–1891).
Следует, думается, упомянуть о том, что до этого Рашидиты с помощью яда, подмешанного в кофе, пытались отравить шейха Абд ар-Рахмана. Яды, к слову, в былые времена широко использовали в Аравии при решении династических и иных споров. Повышенным спросом пользовался мышьяк. Чаще всего поступали так. Подкупали кагваджи, то есть человека готовившего и разливавшего кофе в доме, где планировалось совершить отравление. Делал он это следующим образом: опускал в раствор с мышьяком ноготь мизинца, и, обходя с чашечками (финджанами) кофе на подносе всех присутствовавших в помещении, увлеченных, как правило, разговором, незаметно касался им краев чашки своей жертвы. Человек, отравленный мышьяком, умирал не сразу, а через какое-то время, показывая все признаки заболевания холерой.
Так вот, будучи у Рашидитов, брат ‘Абд ар-Рахмана, прибывший вместе с ним на встречу, поданый ему кофе выпил — и через два дня умер. Сам же ‘Абд ар-Рахман, почуяв в поведении кагваджи что-то неладное, поступил хитро. Взял чашку с кофе в руки, полуобернулся и незаметно вылил напиток в рукав дишдаши, длинной до пят мужской рубахи, задев, однако при этом подбородок. Так и спасся. Но кожу ожег. Шрамы от чашки с кофе «от щедрот Ибн Рашида», как вспоминал ‘Абд ал-Азиз, отец его носил на лице до конца жизни (85).
Выступление в 1891 г. нескольких племен Неджда и объединившихся с ними жителей ряда городов в Эль-Касиме против Рашидитов, докладывали российские дипломаты, спровоцировали Са’уды. Бедуины, подстрекаемые ими, сообщал русский консул в Багдаде Алексей Федорович Круглов (1864–1948) послу Российской империи в Константинополе Александру Ивановичу Нелидову (в записке о положении дел в Неджде от 12.10. 1892 г.), «взялись за оружие». Имея в виду выйти из-под власти «рожденных ими» Рашидитов, Са’уды постарались вернуть себе их прежнюю независимость. Однако вскоре, битые шаммарами, «восставшие вынуждены были сложить оружие перед более сильным противником. Мухаммад ибн Рашид жестоко расправился с зачинщиками восстания». Эта победа, одержанная им, показала и силу, и то влияние в Неджде, что приобрела династия Рашидитов. Она «дала возможность Мухаммаду ибн Рашиду еще выше поднять престиж рода Рашидитов и еще сильнее упрочить его власть среди арабского населения пустыни» (86).
Проводя политику лавирования в отношениях с турками, Мухаммад Ибн Рашид признал сюзеренитет Османской империи. Эмир Мухаммад, покончивший с ненавистным туркам Государством Саудов, стал для султана Абдул-Хамида почетным вассалом. Он «осыпал его подарками» и увешивал орденами. Оказывал ему, когда требовалось, и помощь в его усилиях по поддержанию тишины в Неджде. По достоинству оценивал и действия эмира Мухаммада по недопущению набегов северных племен на Эль-Хасу и Эль-Катиф, находившиеся в руках османов.
Эль-Катиф, говорится в донесениях дипломатов Российской империи, славился великолепной бухтой. Во время присутствия в Аравии Османской империи там размещался турецкий гарнизон и располагалась резиденция турецкого каймаками. Внимание европейских путешественников, попадавших в Эль-Катиф, обращала на себя старинная крепость, возведенная еще во времена карматов (в X в.).
Эль-Катиф, как гласят легенды, отстроили чуть ли не на месте древней Герры, города, основанного еще халдеями-переселенцами из Вавилона. Своего расцвета Герра, по мнению ученых, достигла во времена царствования в Ассирии Асархаддона (правил 680–669 до. н. э.). Сюда приходили суда из Индии. Здесь грузы с них перегружали на небольшие парусники и отправляли в Вавилон, который активно торговал с землями Южной Аравии, Индии и Персии.
Один из «утерянных городов» Древней Аравии, «град великий и белоснежный», как отзывались о Герре древние греки и римляне, он являлся крупным торговым центром «Острова арабов» его седого прошлого (87).
В III–I вв. до. н. э., повествует Страбон, Герра слыла одной из самых процветавших метрополий мира. Жили в ней выходцы из Вавилона, и богатством своим обязаны были торговле товарами, поступавшими из Индии и Южной Аравии.
На всем побережье от Эль-Катифа до Кувейта, отмечал в своих информационно-справочных материалах А. Адамов, обитали «кочевники племени бану хаджар, славившиеся дерзкими разбоями» (88).
В Эль-Хасе, писал он, можно было повстречаться с «интересным остатком седой старины» в виде монеты тавила (в переводе с арабского языка слово «тавила» значит «длинная»). Представляла она собой «сложенную пополам полоску меди с небольшой примесью серебра» (89). По словам одного из лучших портретистов-исследователей Аравии, американского миссионера С. Цвемера, монету эту чеканили в 920 г. по распоряжению «карматского повелителя Эль-Хасы». На ней имелась куфическая надпись (90).
Согласно донесениям российских дипломатов, Эль-Хаса славилась своими белошерстными ослами. За «рост, выносливость и
