Королева ночи - Эванджелина Коллинз

На легкий стук в дверь он резко откликнулся:

— Да?

Затем, глубоко вздохнув, заставил себя смягчить тон и произнес:

— Войдите.

Держа кофейник в руках, миссис Уэбб вошла в кабинет.

— Добрый день, мистер Арчер. — Она налила кофе в чашку, поставила кофейник на стол и взяла пустой. — Я только что отнесла чай мисс Роуз.

Морщинки собрались вокруг ее рта, когда она отвернулась к окну.

Капли дождя стекали по стеклу, затмевая вид за окном.

Дождь, на время затихший, припустил с новой силой, барабаня в спокойном ритме, который должен был бы успокаивать при любых обстоятельствах. Погода ужасающая. Совсем не хочется вылезать из постели.

Он оставил свою постель, так же как и Роуз, если миссис Уэбб отнесла чай в ее комнату. Когда она ушла? Сразу после него, или ждала, думая, что он вернется?

Миссис Уэбб повернулась к нему спиной.

— Принести вам что-нибудь? Булочки только что из печи…

Тяжелый узел, завязавшийся внутри его, лишил Джеймса всякого аппетита.

— Нет, благодарю.

— Вам подать ужин в обычное время?

Не придумав другого ответа, Джеймс кивнул.

— Как хорошо изменить привычке и поужинать вдвоем. Компания делает еду приятней. — Миссис Уэбб улыбнулась, как будто ничто не могло сделать ее счастливее, чем мысль о том, что у него появится компания за ужином.

— Да, конечно, — ответил он ровным голосом.

Подвинулся на стуле, кожаная обивка заскрипела от его движения. Хотя у него возникло стойкое подозрение, что этим вечером он будет ужинать один. Собственно, он привык к этому, но сейчас остро ощущал отсутствие Роуз. И все это он устроил своими собственными руками.

— Не буду мешать вам, — вздохнула миссис Уэбб, кивая на бумаги на столе.

И, сказав это, вышла из комнаты.

Дверэ со скрипом закрылась.

Глубокое и тягостное чувство стыда охватило его. Он считал себя джентльменом. Он просил ее доверия. И что в итоге сделал?

Никогда прежде он не доходил до жестокости. Бросить такие слова другому человеку? Если кто-то и заслуживал такого обращения, то это Амелия. Но с ней он молчал, прикусив язык, сдерживал желание ответить на ее оскорбления. А с Роуз, единственной женщиной которую обожал, которая заставила его снова почувствовать себя мужчиной, которая приняла его таким, какой он есть, позволил себе такое. Как он посмел?

Он оскорбил ее. Задел за живое. Унизил несколькими словами. Ударил в самое сердце, напомнив, кто она есть, используя это против нее как причину собственного гнева.

Джеймс уронил голову на руки, и перо упало на стол. Как он мог так поступить с ней? Он хорошо знал, что значит быть униженным. Знал, что чувствует человек, когда почва уходит из-под ног. Ему знакомо было инстинктивное желание уйти в себя, когда ты не в состоянии сделать ничего, кроме как спрятать боль внутри.

Он не имел права расстраивать ее. Разве он не знал о ее профессии? Ведь познакомился с ней в соответствующем заведении. И конечно, Роуз имела дело с другими мужчинами… и будет с ними и после него.

Эта мысль не понравилась ему.

Нет, он ничего не мог поделать с этим, разве что смириться. Если он не в состоянии принять это, принять ее такой, какая она есть, то нет смысла продлевать это путешествие. А он так мечтал провести с ней эти дни! Погулять по полям… разумеется, когда погода наладится. Посмотреть направо и увидеть ее рядом с собой за обеденным столом. Засыпать, держа ее в объятиях. И первым делом, просыпаясь утром, видеть ее красивое лицо.

Неужели несколькими словами он разрушил все? Что ж, это хороший урок для него. Когда это касалось Роуз, темное чувство ревности ослепляло его. И сколько бы он ни уверял себя, что все напрасно, он не мог отделаться от этого чувства и погрузиться в спокойный сон.

Невозможно было сладить с собой и сегодня. Никто не овладевает таким искусством без соответствующей практики. Роуз обладала теми знаниями в области чувственности, которые он только начал постигать. Но в глубине души он хотел быть ее первым, ее единственным. Это желание никогда прежде не посещало его. Господи, он не был первым у своей жены и не имел никаких иллюзий на этот счет. Что, если бы Амелия сделала ему такой подарок? Но его душа молила о таком подарке от Роуз, подарке, который, увы, уже никогда не будет принадлежать ему…

Итак, он может допустить, чтобы это разрушило их планы, или может продолжить поездку, временно изгнав жестокую реальность из жизни. И чтобы сделать это, ему нужно полностью смириться с ее прошлым.

Жесткая складка пролегла между бровями.

Но что более важно? То, как она проводила свои ночи прежде, до того как он впервые вошел в ее гостиную, или то, что она сейчас рядом и он может бытье ней?

Ответ не требовал долгого обдумывания.

Роуз поставила чашку на столик рядом с постелью и снова легла, натянув желтое одеяло на плечи. Подброшенные в камин поленья разгорелись, согревая комнату, но все равно ее била дрожь. Даже горячий чай не мог прогнать холод, который, казалось, проникал до костей.

Что бы она сделала, если бы Джеймс не предложил ей эту комнату? Она, конечно, не могла бы остаться в его спальне. Большая кровать, которая еще хранила тепло его тела, была пуста. А Роуз чувствовала себя так, словно ее окунули в грязь.

Ее использовали. Как проститутку, которой она и была.

Отвращение, разочарование, которое он был не в состоянии скрыть… Странно, как ей удалось сдержать слезы.

После его ухода, накинув тонкий шелковый халат, Роуз прошла через коридор в свою комнату и больше не выходила. Ее единственный посетитель? Не Джеймс, миссис Уэбб, она пришла спросить, не нужно ли чего. Пожилая женщина, разумеется, знала, что Роуз провела ночь не в своей спальне. Простое зеленое платье, которое она надевала к ужину, не висело на стуле, а снова обнаружилось в шкафу, чистое и выглаженное. Но на лице экономки не было ни намека на ее осведомленность. Ничего, кроме доброты. Миссис Уэбб семенила по комнате, подкладывая дрова в камин, меняя воду в большом фаянсовом газу, и старалась соблазнить гостью чем-нибудь вкусным.

Сейчас, когда она опять осталась одна, Роуз чувствовала себя нежеланным гостем, который почему-то не торопится уехать. Конечно, если бы Джеймс хотел, чтобы она уехала, то сказал бы ей об этом. Или он ждет, что она проявит такт и уедет сама? Пока она размышляла, как поступить, мысль о том, что она должна оставить его, вызвала новые слезы.

В любом случае никто не отменял заход солнца. Серые сумерки окутали окрестности и, заглядывая в окна, рождали причудливые тени на стенах комнаты. Уже слишком поздно, чтобы вызывать карету. Завтра, если Джеймс снова будет смотреть на нее холодными глазами, она уедет.