Найдёныш - Иван Казаков

— Приветствую, господин полковник! — Шентель как никогда был благостен, спокоен и при этом подчёркнуто официален — я к вам с докладом. Разрешите?

— Докладывайте, майор — сухо ответил Хеверад и уселся на своё кресло за рабочим столом.

— Вероятно, вам уже доложили о прискорбном случае в столовой? — невозмутимо продолжил безопасник.

— Да, я в курсе — отрывисто кинул полковник, перебирая бумаги на столе и не глядя на майора.

— Замечательно. На какой день назначим суд офицерской чести?

— Прямо на сегодняшний вечер и назначим. На шесть часов пополудни. Чего время тянуть? Вы допросили свидетелей? Выяснили все обстоятельства дела?

— Да, конечно. Свидетелей рядом не было. Слово офицера, против слова…преступника.

— Пока суд чести не признал его преступником — Нед не преступник! Уж вы-то, человек службы безопасности должны знать это лучше меня, Шентель!

— Да, вы правы. Приношу свои извинения — легко, с улыбкой согласился майор — мне очень жаль, что такое случилось с вашим ставленником, господин полковник! Теперь разрешите покинуть ваш кабинет — я должен известить всех свободных офицеров о предстоящем суде. И самое главное — предупредить судей. Вы уже в курсе, осталось известить полковника Зайда и полковника Эвора.

Шентель чётко отсалютовал, и вышел из кабинета. Полковник с минуту сидел молча, затем яростно схватил какую-то бумагу и разорвал её в клочья, рыча от возбуждения. Успокоился, и грустно покачал головой:

— Ну что же ты натворил, Нед? Плакала твоя офицерская школа. Хорошо, если башку твою дурную убережём. Он посмотрел на обрывки представления, и снова покачал головой.

Глава 10

В камере было прохладно. Надо отдать должное гарнизонной тюрьме — чисто, подметено, ни тебе крыс или насекомых. Впрочем — может быть так только в офицерской камере? Само собой, Неда не засунули с общую, к нарушителям порядка солдатам. Какой-никакой, а офицер.

Нед не боялся суда. Единственно, что было горько и обидно — так всё хорошо шло, и так вот плохо заканчивается. Убить себя он не даст — это Нед знал наверняка. Что сделает? Да кто знает, что он сделает! Но не даст себя убить, и всё тут. Напустит демонов, например. И тут же возник вопрос — а если на него натравят друзей? Тех же Ойдара и Арнота? Ну, к примеру, прикажут им напасть на него и скрутить! Или просто убить! Что он будет делать? На них тоже напустит демонов, чтобы те выедали их изнутри? Как ему поступить? С одной стороны — они ведь будут стараться убить Неда, а с другой — ведь друзья! Но дать им убить себя? Как так?

Запутавшись в рассуждениях, Нед не пришёл ни к какому выводу. Улёгшись на нары стал думать, мечтать, глядя на маленькое оконце под крышей, с трудом пропускающее дневной свет.

Если бы не было этого случая в столовой — он бы сейчас шёл по городу. Весь такой нарядный, красивый, в новой одежде… Может познакомился бы с какой-нибудь девушкой…она бы влюбилась в него, и пригласила домой, знакомиться с родителями Ведь все девушки, которые имеют серьёзные намерения, знакомят с родителями.

Нед слышал о таком ещё в деревне. Только не мог понять — чего это знакомить, когда они прожили рядом всю свою жизнь. Впрочем — в городе же по другому, тут, небось, люди не знают имён тех, кто живёт на соседней улице. Верится с трудом, конечно, но всякое может быть. И вот — приводит она Неда домой, и говорит: «Это мой любимый, я хочу за него замуж!» А отец — он обязательно такой высокий, седой — как полковник Хеверад, наподобие — важно говорит: «Мать, дочка привела будущего мужа! Хороший парень! Он мне нравится!» Мать: «Ой, как я рада! Проходите, пожалуйста! Мы как раз собирались ужинать (или обедать — разницы никакой)».

И вот, проходит Нед в комнату, большую такую — гостиную. А тааам…на столе — суп с куриными потрошками…каша с мясом…фрукты засахаренные (пробовал один раз на праздник, пьяненькая баба угостила), копчёности всякие. Ракушки — много ракушек с острой травкой. И Нед ест, ест, ест! Пока живот не начинает раздуваться от съеденного!

Живот Неда дико забурчал, бурно реагируя на гастрономически-любовные мечты, и парень невольно засмеялся — о чём бы не начал мечтать, всегда все его мечты сходят на обед или ужин! Просто — проклятие какое-то! Пообедать-то не успел, а жировой прослойки никакой. Как терпеть? Может хоть какой-нибудь ужин арестанту принесут? Не будут же они его судить голодного? А почему не будут? Очень даже будут. Чтобы неповадно было поганить в столовой!

Да, со столовой промахнулся, конечно. Почему-то посчитал, что имеет право врезать лейтенанту. Конвоиры всё разъяснили ему в доступной форме: да, он офицер. Но если его оскорбили, он должен подать рапорт по инстанции командиру того подразделения, в котором служит. Тот рассмотрит жалобу и передаст рапорт дальше. Или же накажет обидчика своими силами — если прегрешение мелкое. Крупные прегрешения рассматривает сам командир Корпуса. Он — главный судья. Но и он подчиняется кодексу офицерской чести. И если сочтёт нужным — назначит суд офицерской чести, где и рассмотрят вину нарушителя. Вот так и следовало сделать, а не кидаться с кулаками на вышестоящего офицера. Если бы он бросился на сержанта — такого шума не было бы. Подрались два сержанта, и всё. Кстати сказать — дуэли запрещены приказом полковника Хеверада, как, впрочем и драки. Но с сержантом дело ограничилось бы денежным вычетом, это максимум что получил бы Нед. Но теперь…теперь всё было довольно плохо.

Мысли Неда прервал грохот за дверь, и знакомый бас заревел:

— Вы что, болваны, не видите печати и подписи полковника?! Скоты! Да я вас самих упеку за невыполнение приказа командования! Открыть, немедленно! Идиоты! Много власти забрали со своим Шентелем! На шею сели, дармоеды! Ну, ссуки, в первый ряд копейщиков бы вас, чтобы вам в атаке кишки выпустили, ослоголовые!

Голос Жересара был таким мощным, что пробивал даже сквозь дубовые двери, окованные железом, и казалось, что лекарь стоит где-то рядом, в камере.

Загромыхал засов, и в темницу ввалился красный, встрёпанный лекарь. Он оглянулся на охранника, шагнул назад и с такой силой дёрнул дверь, что она чуть не прищемила голову любопытного безопасника. Тот едва успел отпрянуть назад, иначе вместо головы мог получиться блин:

— Пошёл вон, сучонок! — крикнул в дверь Жересар, и довольно ухнув, с удовлетворением заметил — хорошо тут у тебя! Прохладно! Пивка бы ещё, и залечь поспать часа на три. Как в погребе холодно! А на улице жарища! Так что во всяком положении есть свои преимущества. По крайней мере, так надо думать, чтобы не расстраиваться. Правда, сынок? Ну и чего ты натворил? Зачем ты этому козлу в морду дал? За дело небось?