Повелитель стали - Виктор Зайцев

По мере изготовления наручников и кандалов все пленные стали пользоваться относительной свободой, теперь они свободно передвигались по своим сараям, а Белову пришлось озаботиться охраной. На ночь приходилось прицеплять пленников на связку, хотя о побеге, похоже, никто не думал, кроме Мариги. Бывший опер без допросов понимал все его мысли, тот оказался классическим уголовником, без единой черты интеллекта, одна злоба и тупость. Из него вышел бы настоящий Шариков, желание отнять и поделить между своими, конечно, не сходило с его рожи. В отношении этого «социально близкого» никакой жалости у Белова не было, он продал бы его не только на юг, а желательно – на север, куда-нибудь в Воркуту, на шахты. Жаль, что их ещё нет. Среди остальных пленных невинных жертв тоже не было, все были личными «дружинниками» Рудого.

Продолжая допросы всю неделю, Белов убедился, что Рудый, как и остальные раненые, довольно быстро идёт на поправку. Ещё пара недель, и все пленники будут абсолютно здоровы, к этому времени обещал вернуться Окунь, в совете которого глава Бражинска очень нуждался. За неделю он опытным путём установил, что Рудый становится «лучшим другом» на два часа после укола морфия. После этого радостное возбуждение спадает, и пленник начинает засыпать. С учётом такой реакции Белов планировал свои действия. Жизнь в посёлке за неделю окончательно стабилизировалась, кузнецы и чеканщики работали всё светлое время, не соблюдая восьмичасового рабочего дня. Он загрузил кузнецов изготовлением предметов первой необходимости для строительства домов, инструмента для работы и на продажу. Чеканщика-засланца он вернул на рабочее место, но кандалы на ногах оставил, разъяснив тому, что снимет их только через полгода при хорошем поведении. Нурами, ожидавший худшего, был счастлив остаться живым и невредимым, поэтому всячески показывал свою полезность и преданность хозяину. Чеканщикам Белов поставил задачу изготовления медного листа большой площади, толщиной около полумиллиметра. Задумку о производстве нового товара, который наверняка будет пользоваться спросом, он не оставил.

Семейная жизнь многожёнца складывалась спокойно, через день Беловы втроём ходили в баню, но спал он только с Ларисой, Алина пока терпела. Бывший сыщик, впрочем, решил взять её с собой в Сулар, не столько из-за полезности, сколько из опасения оставлять её с Ларисой наедине. Женщины уже освоились в совместном ведении хозяйства, по очереди смотрели за детьми и работали на кухне. Лариса была безоговорочно признана старшей женой, она и смотрела за хозяйством, при необходимости указывая Алине, что нужно делать. Бывшая вдова вела себя тихо, скромно, выполняла всю необходимую работу, понимая, что ещё недавно находилась на пороге голодной смерти. Тут Белову с Алиной повезло, она оказалась умной женщиной, да ещё симпатичной в придачу. Пока обе жены взяли на довольствие всех пленных и купленных мастеров, но в ближайшее время глава семьи надеялся от пленников избавиться, а южанам подобрать женщин. Однако до этого было далеко, и забот Алине хватало, практически круглые сутки она крутилась у плиты. Немного, конечно, помогала и Влада, но в её положении особого облегчения Алине не было. Порой Белов практично думал, глядя, как крутится его младшая черноволосая жена, что, не будь её, пришлось бы кухарку нанимать.

Возможно, потому и брал с собой Белов младшую жену, чтобы дать ей возможность немного передохнуть от ежедневных кухонных забот. Чтобы Влада и Лариса не упирались, он выделил на время поездки мастерам-южанам продукты, предлагая готовить самим, либо употреблять в виде сухого пайка. Так будет спокойнее, у рабов исчезнут вопросы к качеству и количеству пищи, меньше поводов для конфликта. Держать рабов вблизи он не хотел, поскольку не верил в сказки о любви раба к своему хозяину и всегда ждал от невольников подвоха или прямого нападения. Перед отъездом в Булгарию хозяин, опасаясь за Ларису и детей, пообещал всем четверым южанам вольную после трёх лет работы. В этом он поклялся перед ними всеми богами, в присутствии Третьяка.

А питание захваченных в плен бандитов, честно говоря, не особо беспокоило, всё равно их придётся продавать, пусть новые хозяева откармливают.

…Скор стоял на высоком берегу Камы, любуясь красивым закатом. От Рудого и Мариги до сих пор не было никаких новостей. Неужели они оплошали и не смогли захватить этого чужака? Нет, дюжина суларских бойцов давно не новички, такие и Выселки разгромят, если потребуется. Старейшина задумался, прикидывая причину отсутствия вестей от приятелей по разбойному делу.

– Точно, богатая добыча им попалась! Делиться не хотят, мерзавцы! – хлопнул ладонью по ноге Скор, догадавшийся о подлинной причине отсутствия подельников. – Ничего, я своё возьму, когда в конце лета соберу засеянные поля этого изгоя. Говорят, он отсеялся больше иного города, да огороды разбил с заморскими плодами. Мне и того хватит, через месяц отправлюсь туда и определюсь на месте. А Рудый попомнит свою жадность, поквитаюсь.

Глава четырнадцатая. Неадекватный ответ

Перед самой отправкой в Сулар, когда Белов уже собирал припасы для путешествия, в Бражинск прибыл Окунь с запасом руды и товаров. Узнав новости, купец изрядно удивился, не только дал толковые советы, но и сам решил поучаствовать в захвате имущества Рудого. Пока пленники под присмотром помощников купца занимались разгрузкой товара, компаньоны обсудили свои планы. Во-первых, Окунь отчитался в своих сделках и выдал Белову его долю, которая без учёта привезённого и будущего товара, только в серебре, составила двадцать восемь гривен. Кроме трёх тонн медной руды, двухсот килограммов кричного железа, пленники должны были выгрузить тридцать тюков с шерстью, десяток овец, шесть кусков ткани. Лошадей Окунь не привёз, да и к лучшему, если всё получится, у Белова будет свой табун из двух десятков коней.

Во-вторых, компаньоны ещё раз обсудили планы захвата имущества Рудого, согласовали свои действия и сразу обговорили долю каждого, в чём она будет выражаться. Всю недвижимость Белов отдавал Окуню, справедливо полагая, что не сможет за ней присматривать, сразу обговорил своё право ночлега и проживания в любое время года на любой срок. Лошадей, все ткани, инструменты и ценности, а также весь запас зерна он брал себе, Окунь обязался помочь при доставке. Если всё не поместится в лодки, сохранить до следующего плавания. С уграми глава Бражинска расплатится сам. В-третьих, Окунь, собиравшийся зимовать в Суларе, в доме Рудого, обещал за зиму найти и уговорить несколько мастеров на переселение в поселок, хоть на три года. Цену найма компаньоны тоже обговорили. В-четвёртых, Окунь пообещал найти покупателя на пленных ещё до ледостава, за небольшой процент, естественно.

Утром приплыли угры, горящие желанием добраться до трофеев и разбогатеть. Белов с удивлением заметил, что никакой ненависти к своими бывшим поработителями угры не проявили. Последний раз проинструктировав Ларису и Третьяка, он возглавил караван из четырёх судов, двигавшийся вниз по реке. Порядок движения был такой: впереди шёл Белов с Рудым и Алиной, за ним – угры и два судна Окуня. Двигались быстро, без остановок на обед или заходы в города, вставали только на ночлег, вдали от жилья. Гребцов на судах было достаточно, поэтому к Сулару добрались за четыре дня. Мандраж перед задуманной операцией напомнил Белову давно забытые, казалось, годы работы в уголовном розыске. Так же предчувствие опасности и азарт щекотали нервную систему, приводя весь организм в боевую готовность. Именно из-за этого чувства риска, которое не передать никакими описаниями, любили опера свою работу, и Белов не был исключением.

Утром он сделал укол морфия Рудому, после чего все четыре судна высадились на пристани Сулара. Сыщик, поддерживая Рудого, вместе с Окунем и тремя его подручными высадился на берег. По договорённости, четверо угров посильнее вынесли на берег носилки, куда посадили Рудого, ещё не способного ходить. «Клиент» был в великолепном расположении духа, поэтому выполнил просьбу Белова о продаже лодок сразу, позвал старшего на пристани к себе и громко объявил, что уезжает надолго, лечить рану к знаменитому лекарю, а лодки продал Белову. Возможно, будь Рудый не так печально известен, у горожан возникли бы сомнения в такой спешной сделке, но с отъявленным разбойником никто спорить не стал. Возражений ни от кого не поступило, по знаку нового владельца угры расселись в две приобретённые лодьи и отошли от пристани, двигаясь вверх по течению. Там, в условленном и осмотренном накануне месте, они должны ждать табун лошадей из хозяйства Рудого.

Остальные двинулись к городскому дому Рудого, доставляя того на носилках. В доме Рудый снова объявил слугам и соседям ту же версию о лечении и продаже имущества, и не кому-нибудь, а своему лучшему другу Окуню. Опять всё прошло гладко, благодаря богатому прошлому Рудого, никто не оспаривал его решения. К этому времени прошло больше часа, и действие наркотика начинало заканчиваться, до конюшни надо было добираться ещё два часа. Пришлось быстрым шагом двигаться туда, благо угры были достаточно сильны и выносливы. К моменту, когда процессия достигла пригородного хозяйства Рудого, тот умудрился уснуть прямо в носилках, вывести его из этого сна никак не удавалось. Можно было подождать ещё полдня, но Белов с Окунем сделали ошибку, спеша оформить всё как можно быстрее. Увидев носилки со спящим хозяином, процессию пустили во двор, но никаких объяснений о продаже имущества пятеро звероподобных конюхов слушать не стали. Более того, когда Окунь начал повышать голос, утверждая, что Рудый продал им всё своё имущество, один из подручных последнего просто двинул его кулаком в зубы. К счастью, купец отлетел в сторону и отделался лёгкими ушибами. Сыщик понял, что придётся применить силу, моментально ударил одного из конюхов карабином по затылку, а другого в солнечное сплетение. Кивнув на двоих упавших конюхов, Белов скомандовал уграм: