И аз создам! (СИ) - Зеленин Сергей

А ведь, всё могло быть совсем по-другому!

И «по-другому» всё будет, ибо в новой текущей реальности появился попаданец прогрессорского типа…

То есть – я.

***

Первым делом я решил загеноцидить шустрых ребятишек из «НАМИ», ибо одним из главных принципов попаданцев является:

- Паровозы надо давить, пока они всего лишь чайники.

Конечно, они ещё ничего не успели натворить… Ну судя по их известной по «послезнанию» харизме – вполне способны доставить мне крупные неприятности в будущем.

Какие?

Да в том-то и дело, что я этого не знаю – запас моего «послезнания» практически исчерпан. Знал бы конкретно, так может и не трогал бы эту кучу дерьма.

В одном уверен: таких, надо держать от себя подальше, а лучше – «поглубже», не дожидаясь когда сам там окажешься благодаря своему мнимому человеколюбию.

Михаил Гешефтман по рекомендации Нижегородского Губкома ВКП(б) поступивший на службу в органы военной контрразведки и госбезопасности в прошлом – в 1925 году, уже успел сделать достаточно головокружительную карьеру. Сперва он был рядовым бойцом в «Дивизии особого назначения при Коллегии ОГПУ», затем сотрудником её «Особого отдела» и, наконец, после «Кремлёвского дела» осенью прошлого года – стал оперуполномоченным «Особого отдела ОГПУ» Московского военного округа.

Здесь произошло очередное изменение «реальной истории»: вместо того, чтобы отстать на год-полтора от Александра Голованова (с которым, кстати, хорошо знаком и дружен) – он его опережает на служебной лестнице примерно на тот же временной период.

Приехав в Москву и встретившись с Мишей, рассказав все более-менее значимые новости из Ульяновска и Нижнего, вести о делах наших ребят (хотя он и без меня очень хорошо про них знает), спрашиваю:

- Есть в Москве такая контора, Миша - «Научный автомоторный институт» (НАМИ), называется. Может слышал?

- Конечно! Интересуюсь, знаешь ли техникой.

Ещё в самый первый момент нашего знакомства, беспризорник по кличке Барон, весьма удивил меня своими познаниями в технике, особливо в автомобильной.

- Мне нужно чтоб она перестала существовать, Барон. Любыми способами и средствами – разрешается всё! Запрещается только не выполнить задание, или спалиться - выполняя его.

Не может скрыть крайнего изумления:

- Как прикажешь, Ангел! Но хотелось бы подробностей…

У меня вовсе нет и, не было никогда намерений делать из Барона ни о чём не рассуждающего, тупо исполняющего мои приказы «зомбаря». Всё, что можно рассказать не выдавая своё иновременное происхождение - я ему всегда рассказывал перед каждой операцией, ибо глубоко убеждён, что «каждый солдат должен знать свой маневр». Вот и сейчас я вкратце поведал ему суть проблемы именно с технической стороны, не вдаваясь в подробности про будущее.

Того, слегка вставило:

- За ошибочную, твоими словами техническую идею - ты предлагаешь…?

- И я тебе ничего не «предлагаю», хотя мне сильно хочется - просто сжечь весь этот гадючник ко всем чертям собачьим, сперва подперев снаружи дверь. Если сможешь разогнать этих «деятелей» мирными средствами – ты в своём праве, Миша! Но только учти: недобитый враг – самый опасный.

Я учил своих ребят буквально молиться на «заклёпки», поэтому тот никак не может понять, такого странного отношения к этому научному учреждению - двигающему по его мнению технический прогресс:

- Ты же сам говорил: «методом научного тыка»… Разве, они не так?

- Нет, не так! Они не ищут лучший вариант конструктивной схемы «полугусли», они с самого начала упёрлись в один-единственный. «Фрикционный привод» - это не просто заблуждение наивных изобретателей. Это преступление! Даже хуже: это ошибка! Это вредная идея, могущая стоить нашему народу океанов крови.

Слегка прищурившись, вопрошаю:

- Кто сказал: «Это хуже, чем преступление – это ошибка»?

- «C'est pire qu'un crime, c'est une erreur»? Могу ошибиться, Ангел, но мнится мне - это произнёс Талейран по поводу расстрела герцога Энгиенского.

- Нет, Миша: по тому же поводу, это сказал юрист Буле де ля Мерт - председатель Законодательной комиссии, разработавший знаменитый Гражданский кодекс Наполеона…

И сделав рожу дубовым топорищем, добавил:

- …Своими ушами слышал – зуб даю!

Однако, того всё одно гложут-точат червячки сомнения:

- Не слишком ли сурово, Серафим? Может, ты преувеличиваешь?

«Гуманитарий» хренов!

Старею, видно «по второму кругу» и нервы начинают сдавать, поэтому еле сдерживаю закипающую злость:

- Видишь ли, Миша… Если бы дело происходило в какой-нибудь другой стране, эти «изобретатели» - разорились бы сами, обанкротили бы бизнесмена - рискнувшего их инвестировать и, тем бы дело и кончилось. Но у нас же с тобой – особая страна! Пока эти деятели будут всюду втыкать фразы Маркса с Энгельсом и, мозги засерать власть придержавшим про передовую «пролетарскую науку» и «отсталую буржуазную» - с ними будут нянчится.

Для большей убедительности привожу исторический пример:

- Когда Российская Империя, сделавшись в конце 19-го века союзницей Франции - стала брать у неё финансовые заимствования, российское Военное ведомство (странное «совпадение», не правда ли?) стало - перенимать все военные доктрины лягушатников, также не думая. Примерно, как наши большевики - древние марксистские постулаты про социализм и классовую борьбу…

Тот изрядно опешил, вплоть до полного выпадения «в осадок»:

- Ты мне так ещё не говорил, Серафим!

Чрезмерно жёстко:

- Я тебе всегда говорил, чтоб ты думал! И не перебивал.

- Извини, Серафим…

- В том числе, переняли идею так называемого «единого калибра и снаряда» - трёхдюймовой пушки, стреляющей шрапнелью. В результате, русская армия – что в Японскую, что в Мировую войну, оставшись без тяжёлой гаубичной артиллерии - не имела возможности прорвать оборону противника, не иначе как завалив его траншеи своими трупами. Кадровая армия таким образом - была истреблена, а многодетные мужички из резерва - не захотели подыхать чёрт знает где и неизвестно за что и, вместо брюха германца – воткнули штыки в спины своим офицерам, те ближе. Далее - Революция, Гражданская война… Ну ты в курсе, да?

Тот, был ошеломлён:

- Père мне что-то говорил об этих снарядах… Как ты!

- Вот цена ошибки, Миша! Французы, благодаря развитой промышленности - смогли в ходе войны «переобуться», а мы два года плавали в собственной крови и дерьме.

Беру его за плечи и смотря прямо в расширенные глаза:

- А теперь хорошенько подумай и ответь мне, Миша: если бы ты каким-нибудь образом очутился в конце 19-го века – когда принималось решение об «едином снаряде», неужели ты бы долго раздумывал – чтоб спасти свою мать, сестру и отца? Миллионы, десятки миллионов других русских людей?

У того, во взгляде вспыхнула искорка понимания и, затаив дыхание:

- Так, ты…?

Трясу его, хотя это получается несколько комично: подрос и окреп Барон. Ох, как окреп!

- Я тебя спрашиваю!

Выдыхает:

- Сделал бы всё от меня зависящее, но не допустил принятие такого решения. Жизни бы не пожалел!

Отпускаю и несколько грустно усмехнувшись:

- Жизни бы он «не пожалел»… Одной своей жизни, Миши, на все чужие ошибки не хватит!

Задумывается, затем хитро на меня взглянув:

- А как узнать – ошибочна идея или нет? Не обладая «ангельскими» знаниями, конечно.

Раскусил меня, подлец!

Однако по молчаливому обоюдному согласию, продолжаем играть привычные для себя роли:

- Заранее никогда не узнаешь, Миша. Бывает, безумно выглядящая идея – в результате оказывается гениальной, а бывает – наоборот. Но если тебе предлагают очень простое решение очень сложной проблемы – есть повод, по крайней мере задуматься.