Прокурор Никола - Вячеслав Белоусов

Схоронил Левика Арон Соломонович честь по чести. Попечалился, как положено, даже чуть всплакнул. Левик безобидный, слушался его, старого Арона. Но не до этого уже было Арону. Страшился Арон и на улицу выходить, и дома сидеть. Страшила ужасная догадка. Следующая очередь – его!

Арон сунулся туда, сунулся сюда. Кто на его деликатные вопросы ответит? Да и стыдно их задавать. Не каждого спросишь. Вроде как и опасно. Арон бы их и не задавал, но тот человек, который был ему нужен, будто запамятовал про него, не искал, сам не появлялся, не подавал условных знаков о встрече. А без него Арон не мог ничего поделать сам. Если идти в милицию – верная крышка! Поздно Арону в его возрасте лезть на рожон. Верный срок в лагерях. А старый Арон еще должен пожить!..

Размышляя так и страдая невыносимо, Арон Соломонович нашел временное спасение – подселился к Виолетте Карловне, дряхлой старушке, бывшей учительнице еще маленького Левика, которая когда-то давала уроки музыки на пианино. Теперь сама уже не ходила, больше сидела в кресле-качалке, но Левушку помнила и на его похороны прислала соседку, которая за ней приглядывала. Двух старушек свели нужда и одиночество, втроем, с появлением Арона Соломоновича, им вместе стало теплее и даже беспечнее.

Так что, примостившись после похорон возле этих «двух живописных развалин», как про себя окрестил женщин седовласый, но вполне сохранившийся Мизонбах, слегка успокоился. Но опять ненадолго. Решив свои «болячки», он совершенно растерялся, забыл про главное, разум совсем отбило после ужасной гибели бедного Левика. Арона Соломоновича ужалила тайная мысль – его же не найдет теперь и тот, с кем он сам жаждет встречи! Кого дожидался и Левик! Но, увы, дождался другого, врага!..

От кого же тогда он теперь прячется?

Арон Соломонович даже вздрогнул от прояснения мозгов: трясся, трясся от страха, прятался, прятался и сам себя загнал в ловушку! Старый дурень!

И он нанял мальчишку со двора, где раньше проживал, чтобы дежурил и высматривал прохожих или чужаков, интересующихся им, старым евреем Ароном. Объяснил, что надо, как следить, что спрашивать. Сунул пацану рубль для начала. Огромные деньги для мальца! Сам Арон в его годы даже у Покровов[36] столько не зарабатывал! Смышленый не по годам пацан тут же попросил накинуть до трех. В месяц. Это уже целое состояние! Арон тут же вменил ему в обязанности поглядывать за его квартирой. Дорого, но куда денешься от этих молодых мошенников! Арон щелкнул рыжего «зяблика» по носу длинным тонким пальцем, и на том сошлись.

По времени Арон чуял – его уже давненько должны были разыскивать. Другое дело – у него сообщить этим людям ничего положительного не было, наоборот, только печальное и трагическое насчет Левика. Он и сам не прочь был никогда не встречаться и не искать встречи. Но с этими людьми так нельзя. Вроде с виду, конечно, интеллигентный и культурный народ, но попробуй обидь или не сдержи слова – и верный нож в спину. Как с Левиком. Но с ним, конечно, другое дело. Хотя какая разница? Смерть – о ней только в гробу и не думаешь.

«Нет, Мизонбах еще поживет, – размышлял старый Арон. – Еще рано. Виолетта Карловна вон шевелиться начала и каждое утро будто наводит на него лорнет, тревожно спрашивая: “Как там наш молодец, досточтимый Арон Соломонович? Как настроение? Как спалось?” И соперница, ее соседка Лизавета, наливая ему чаю с молоком в зеленую чашку, подкладывала, лукаво щурясь, уже три кусочка сахара, а не один, как на первых порах… Так что еще рано старого Арона списывать со счетов!..»

«Зяблик» тоже прилежно отрабатывает оттяпанные деньги, докладывает каждый вечер о всех событиях во дворе. Арон Соломонович требует от него подробностей, въедлив до мелочей. Для него каждый пустяк, каждая деталька – важный знак.

И вот «зяблик», наконец, принес весть. С ним желают встретиться.

Арон Соломонович внимательно выслушал мальчишку, проверил только ему одному памятными вопросами и впал в полное уныние и тревогу. Ему назначал встречу не тот человек, которого он знал и ждал.

Ловушка?

Его было кому ловить. И все-таки он пойдет на встречу! Выбора нет. Но он не загнанная дичь! Старый Арон знал, как поступить. Он загодя, с вечера останется ночевать в своей старой квартире! Он подготовится ко встрече неизвестных гостей! Пусть сунутся!

Арон Соломонович извинился перед женщинами, поблагодарил за приют, за ласку, сославшись на неотложные заботы. Попросил любезную Виолетту Карловну, чтобы послезавтра наутро, если сам не явится, послала Лизавету навестить его, проведать и помочь по хозяйству – дела могут появиться. А у него, кроме них, теперь на этой грешной земле никого нет. И распрощался, расцеловавшись с обеими. Те всполошились – что так помпезно и надолго ли? Он с грустью улыбнулся – как Бог даст.

Добравшись к себе, весь день тщательно готовился ко встрече. Даже редкую мебель в комнате расставил по-иному, поднатужившись: в центре и напротив двери – кресло для себя, перед креслом стул – для гостя. У кресла незамеченным для первого взгляда пристроил себе одноствольное ружье. Другого не имел. Да и это неизвестно по какой причине сохранилось. От него раритетом больше веяло, нежели огнестрельным оружием. Но оно годилось для одного выстрела. Второго или не понадобится, или не позволят произвести…

Потом начал искать, чем прикрыть приклад ружья, тот выпирал. Придумал – с книжкой сядет. Лампу пристроил так, чтобы свет на стул, гостю в глаза падал. Пусть слепит. А самому в тени оставаться. Из книжек лучших, как ни лазил, не нашел ничего, кроме толстого «Справочника практического врача» за пятьдесят пятый год и еще толще – «Кулинарии», тоже почти тридцатилетней давности. Вспомнил свою заботливую хлопотушку Фаню, чуть слезы на глаза не навернулись, выбрал «Кулинарию», начал пристраивать ее к креслу, не получалось – тяжела. С таким объемным томом в одной руке другой ружья не только не вскинуть быстро, но и не поднять. В сердцах книжку выбросил. Задумался раздосадованный, в кресле пригрелся и заснул.

Так всю ночь с открытой настежь дверью и проспал беспечно. Ничего не приснилось даже. Открыл глаза оттого, что лучик солнца, пробравшись в окошко, совсем уж разыгрался на его лице. Нос защекотало, он чихнул и вздрогнул. Кошку разбудил, свернувшуюся на коленях. С полгода как приблудилась, так без имени и жила. Мыкалась, видно, без него, пока он у Виолетты Карловны прятался, прохлаждался. А пришел, голодная у хозяина на коленях успокоилась. Он поднялся ее кормить, споткнулся о толстый том «Кулинарии» на полу, увидел напротив стул, обернулся на ружье и только сейчас, все вспомнив, по-настоящему перепугался. Сколько времени-то? Встреча назначена на ранний час!

Часы показывали восемь утра. У него еще было время. Арон остановил взгляд на книжке, валявшейся на полу. Поморщился. Схватил полотенце, попавшееся под руку. Откуда оно здесь? Что он с ним делал? Перевязал голову под самый подбородок с затылка. Больше ничего не придумал. Пусть гадает, будто у него зуб болит! А хвоста полотенца хватило, чтобы сверху прикрыть приклад ружья. Нелепо? Смешно? Лучше смешно, чем потом жалеть. Внимание гостя на первых порах отвлечет эта чудаковатая повязка. А первые минуты для встречи незнакомых людей самые ответственные. Он, старый Арон, в этом не сомневался.

И затих в кресле, успокоился после всех приготовлений и маленьких хитростей. Больше времени не оставалось. Будь что будет!

Гость не опоздал. Заскрипели под ногами доски иссохшего старого пола, подняла голову кошка, снова взобравшаяся на колени к хозяину.

– Здравствуйте! – вошел в комнату гость. – Извините, что я так… Не пугайтесь.

Он коснулся своей головы, на которой до самого рта прятала лицо черная шапочка с дырами для глаз. Арона, перепугавшегося поначалу, удивил дорогой черный костюм на незнакомце. В элегантности тому нельзя отказать.

– Присаживайтесь, – ничего другого не нашел вымолвить Арон Соломонович, придя в себя и позабыв про все.

– Ружье-то не понадобится, – не садясь, незнакомец зашел за спину Мизонбаха, выхватил из-под кресла одностволку, полюбовался, переломил, вынул патрон и аккуратно убрал все на кровать.

– Древнее у вас оружие, – он оглядел комнату, сел на стул, закинул ногу на ногу. – Но красивое. И мебель под стать. Царских времен?

– Жены приданое. Фаня у меня, знаете ли…

– Из дворян?

– Что вы? Наши, советские времена…

– Да…

– Вы читали?..

– Слышал.

– Уж и не верится, что все это было…

– А мы с вами видимся впервые.

– Да, да, впервые… Ваш коллега… э-э-э… Который передал мне…

– Он болен. Мне, так сказать, поручено…

– А у нас ведь горе, – Арон Соломонович опередил, уловив замешательство гостя. – Левик наш от нас ушел…

– Левик?

– Да, да, – закивал головой старый Арон.

– Жучок?

– Мой племянник.

– Как? А мы ждем – не дождемся! По договоренности все сроки прошли. Что произошло? Под машину угодил?