Святополк Окаянный - Александр Майборода

Думая об этом, Микула решил, что когда начнется драка, то будет рубить всех подряд, кто окажется в палате. Разумеется, кроме Святополка.

Время шло, однако в палате было тихо. Наконец, послышался громкий голос Владимира. Он звал двоих дружинников.

В помещение зашли стоявшие около двери дружинники. Микула тут же рванулся за ними. Но его подхватил под руку Варяж и шепнул ему на ухо, чтобы тот стоял наготове и ждал знака. Сам же он прислонился ухом к щели в двери.

Видевшие это киевские дружинники недовольно зароптали и полезли оттаскивать Варяжа от двери. Но того прикрыли Свенельд и дружинники Святополка.

Пользуясь возникшей неразберихой, Микула начал протискиваться в дверь. Кто-то попытался удержать Микулу, но он нанес наотмашь, даже не глядя, мощный удар, и больше никто ему не мешал.

В горнице он увидел, что Святополк, придерживаемый за руки боярином Блудом и еще одним дружинником Владимира, стоит недалеко от двери. Меча на поясе Святополка уже не было. К нему жалась перепуганная красивая молодая женщина.

Другая женщина в темном, мать Святополка, смело спорила с Великим князем.

Через мгновение Микула понял, что происходит. Владимир отдал приказ посадить Святополка и его жену под замок, но пока молодому князю прямой опасности не грозило, и это его несколько успокоило. К тому же ночью несложно будет вытащить Святополка из темницы.

Но тут же Микула сообразил, что если дружинники Святополка ввалятся в горницу и увидят, что их вождь арестован, то драка, начавшаяся в коридоре, неминуемо перерастет в серьезную потасовку, что помешает княгине благополучно завершить разговор с Великим князем. После столкновения дружин Великий князь, даже если захочет, не сможет уступить княгине. Этому помешают дружинники обеих сторон, которые будут требовать мести. Сообразив это, Микула недолго думая своей спиной прижал дверь, не давая еще кому-либо войти в горницу.

По двери сильно колотили кулаками, и, чувствуя мощные удары в спину, Микула с опаской подумал, что таким образом он может получить удар ножом в спину. Однако он удерживал дверь до тех пор, пока за спиной не послышался задыхающийся голос Варяжа:

— Рахдай, пусти меня, я хочу помочь тебе.

Микула немного ослабил нажим в дверь и в щель протиснулся сначала Варяж, а за ним и Свенельд.

Свенельд, не знавший Микулы, бросил на него подозрительный взгляд, но Варяж успокоил, сообщив, что Рахдай сторонник Святополка.

В результате этой борьбы за дверь в горнице оказалось трое новых действующих лиц: двое дружинников Святополка — этих Великий князь знал лично, — и третий не известный ему.

Оба киевских дружинника прикидывали силы — Варяж и Свенельд были очень хорошие воины, но и они были не слабы. И так как неизвестный был занят тем, что удерживал дверь, силы с обеих сторон они оценили равными.

Пока дружинники боролись за вход в горницу, Юлия и Владимир закончили переговоры. Поняв это, Микула перестал держать дверь, и в горницу толпой ввались туровские старшины и бояре. Микула же тихонько встал у стены и принялся наблюдать за происходящим.

Узнав, что Владимир приказал поместить Святополка и его жену под замок, туровские старшины недовольно зароптали, им оскорбительно видеть своего князя под замком.

Варяж и Свенельд, намереваясь выручить своего вождя, начали, как бы невзначай, придвигаться к Святополку ближе.

Блуд, охранявший Святополка, наблюдая за движениями дружинников, побледнел: дружинники Святополка и туровские бояре в полном вооружении, и если сейчас Святополк подаст знак бить дружинников Владимира, то ему, учитывая, что здесь находится много ненавидевших его людей, точно не выжить. Блуду хотелось крикнуть своим киевским товарищам, чтобы те подошли ближе на подмогу, но он забоялся, что, заметив его испуг, туровские дружинники и бояре, как волки, тут же кинутся на него. И Блуд сделал вид, что его нисколько не беспокоит то, что его теснят туровские дружинники и бояре.

Воевода Свенельд, и так не боявшийся никого, как бы невзначай вынул меч наполовину из ножен, и, рассматривая полированное лезвие с тяжелым синеватым отливом, подчеркнуто громко проговорил:

— А может, побить киевских? А их головы выкинуть собакам...

Как по команде другие дружинники и бояре ухватились за рукоятки мечей.

Блуд почувствовал, как у него по спине пробежал морозец, а сердце ухнуло и куда-то провалилось. Внезапно осипшим голосом он предостерегающе протянул:

— Но, но...

Поняв, что получилось неубедительно, он замер. Второй дружинник, также перепуганный, опасаясь получить внезапный удар мечом, закрутил головой.

Святополк наблюдал за происходящим с полнейшим удовольствием: как говорится, не было счастья, так горе помогло, — на него обрушился незаслуженный гнев Владимира, однако этот гнев показал, что Святополк пользуется поддержкой в дружине и, главное, среди туровских.

Но давать сигнал, чтобы туровцы начали избивать киевскую дружину, Святополк не торопился. Он смотрел в будущее: побить, конечно, Владимира с его малой дружиной можно было, однако после этого остальные сыновья Владимира объединятся и пойдут на Святополка, и ему не выстоять против объединенных сил; а те, разумеется, не угомонятся до тех пор, пока не убьют Святополка. Можно будет убежать в Польшу, к Болеславу, однако после этого речи о возврате на Русь не будет. И дело не в том, что не удастся разбить объединенные русские войска. Дело в том, что, убив отчима, Святополк заполучит имя «отцеубийцы» и потому потеряет право на власть на Руси. Князь — посланец Бога и многое может делать такого, что не дозволяется простым людям, но и для него имеется рубеж, через который он не может переступить.

Святополк все это прекрасно осознавал и потому решил, что ему лучше пострадать от Владимира. Убить его Владимир не убьет, а когда отойдет от гнева, то через некоторое время все равно вынужден будет освободить его. А в результате на Святополке окажется венец мученика. Этот венец привлечет к нему сочувствие людей, их уверенность, что он поступает справедливо. Так что ради венца мученика придется претерпеть некоторые неудобства...

Тем временем, пока он рассуждал, в горнице страсти накалялись. Дружинники и городские старшины хватались за мечи. Владимир еще сидел в княжеском кресле, но уже, чувствуя себя как на горячей сковороде, нервничая, — ситуация вышла из-под его контроля, — ерзал.

Наконец, Святополк, почувствовав, что настало время ему вмешаться в события, поднял руку и громко провозгласил:

— Господа дружинники и городские старшины! Уважаемые достойные мужи, прошу вас успокоиться. Вы обижены тем, что вашего князя незаслуженно сажают под замок. По нашим обычаям и по закону Божьему, отец может и обязан учить своего сына, чтобы он поступал разумно, а сын не должен роптать на отца, даже если наказан незаслуженно. Так не отнимайте этого права у моего отца, а я смиренно склоняю перед ним свою голову.

Речь возымела действие на дружинников и старшин, — с недовольными лицами, но им пришлось отступить.

Владимир восхищенно мотнул головой. Однако хитер пасынок, хитер! Совсем не похож на своего отца, мягкотелого и простодушного. В голове Владимира даже мелькнуло сомнение, а точно ли Святополк не его сын?

А Святополка, который был уже уверен что дело для него закончится благополучно, больше тревожил другой вопрос: кто подслушал разговор Марины с отцом и передал Владимиру? Кто этот подлый предатель? Очевидно, этот человек, если смог подслушать разговор между польским королем и его дочерью, который происходил наедине, был вхож в ближние круги. Не выяснив, кто этот предатель, Святополк вынужден был подозревать всех своих ближних бояр и дружинников. Но нельзя князю править, не советуясь с дружиной, таясь от нее, — рано или поздно дружинники обидятся и уйдут. Дружинники не столько служат князю, сколько являются его товарищами. Без дружины нет и князя. Святополк не хотел лишиться преданной дружины, поэтому он должен был во что бы то ни стало найти тайного осведомителя Владимира.

Улучив момент, когда охранявшие его дружинники отвлеклись, Святополк тихо проговорил в сторону Свенельда:

— Среди нас предатель. Свенельд, найди его. В помощь возьми себе Варяжа и Рахдая.

— Рахдай не дружинник, — напомнил Свенельд.

— Ну так прими его в дружину, — ответил Святополк.

Владимир, сообразив, что пора всю эту историю как-то заканчивать, поднялся с кресла и объявил:

— Вот мое решение. Я наказываю сына, его жену и епископа Реннберга за изменнические разговоры. Всех троих помещаю под замок. Но жить они будут в княжьем тереме в Вышгороде. Выходить за пределы княжьего двора им запрещаю. Также не разрешаю встречаться им с другими королями и князьями. А чтобы мой запрет соблюдался, оставляю для присмотра за князем Святополком и его женой своих бояр Блуда и Улеба, которые будут слушать все их разговоры.