Магические узы - Марина Ефиминюк

Я едва не отшатнулась от вида обнаженной аггелицы, картинно упершей руки в крутые бока. Ее нагота выглядела прекрасной и вызывающей. Гладкая кожа с нехарактерным аггелам розоватым оттенком, как будто потускнела от воды. Длинный хвост свернулся кольцами у предплечья. Меня передернуло.

– Да, Ветров, принеси своей подруге полотенце! – прошипела я, окатив его презрительным взором, и скрылась в выделенной мне спальне. Прежде чем дверь захлопнулась, отрезая комнатушку от помещения, до меня донеслась непонятная фраза, произнесенная хозяйкой на языке аггелов.

– Ты говоришь глупости! Я не смотрю на него, как на хорошенькую девицу! – отрезал в ответ Ратмир на межрасовом, пресекая дальнейший спор.

Уязвленная гордость нашептывала, что прямо сейчас стоит обуться и уйти, зато трезвый рассудок приказывал остаться в безопасности студии и не делать того, о чем потом жестоко пожалею. Глухо застонав над собственной глупостью, я плюхнулась на кровать и, зажмурившись, схватилась за голову.

Похоже, мы прекрасно разместились втроем в двух соседних спальнях!

Наверное, на следующий день я бы не нашла в себе силы встретиться с Ветровым старшим в одной комнате и просидела бы до вечера затворницей, если бы не появившийся с самого утра Док. Его мягкий грассирующий голос прозвучал в студии и выманил меня, словно трусливого котенка, поластившегося на кусочек вяленого мяса.

Помещение, подавлявшее в ночи и расцвеченное необыкновенными картинами, заливал солнечный свет, щедро струившийся из окон. Казалось, будто светлые выкрашенные стены ожили, наполнившись беспрерывным мерцанием холстов. Изображения словно бы текли, меняли оттенки, заворачивались и расцветали.

Док с Ратмиром расположились на диванах друг напротив друга, склонившись над перетащенным от двери газетным столиком. На нем в беспорядке лежали испещренные записями листы бумаги и пергаментные свитки со сломанными сургучными печатями. Между документами дымились чашки с чаем, и, похоже, работа уже шла полным ходом.

На пороге я помедлила, глубоко вздохнув, и, прежде чем профессор поднял голову, нацепила на остренькое осунувшееся после бессонной ночи личико нахальную улыбочку. Ну, или мне хотелось верить, что она выглядит именно так.

– Ведушка, – Док, как всегда небритый и несколько помятый, всплеснул руками, обрадовавшись моему появлению. – Как спаслось?

– Не очень, – отозвалась я беспечно, скользнув презрительным взором по Ратмиру, внимательно изучавшему какой-то текст. – Народу по ночам многовато.

Ветров старший бесстрастно отхлебнул из чашки, начисто игнорируя колкость в свой адрес. Как, впрочем, и мое появление.

– Я тут в лавку детской одежды заехал, – лекарь суетливо вскочил и толкнул столик. Чай выплеснулся на документы, и Ратмир недовольно цыкнул, поспешно спасая листы от темно-коричневых стремительно впитывавшихся в бумагу капель.

– Здесь мальчиковые рубаха и штаны пошире твоих, – Док подхватил с пола матерчатую суму и сунул в нее нос, как будто удостоверяясь в правдивости своих слов.

– Спасибо, – я с благодарностью приняла подарок.

– Да, не за что, – замахал тот руками. – Я бы не догадался, просто с утра Ратмир позвонил…

У меня вытянулось лицо, и, заметив реакцию, Док поспешно закрыл рот и только почмокал губами. Пауза затягивалась, и профессор, чувствуя растущее напряжение, сдавленно кашлянул. Я осторожно отложила суму и старательно отводила взор от Ветрова, но глаза, как заговоренные, возвращались к сидевшей на диване мужской фигуре, а главное цеплялись за широкий кожаный браслет на запястье, чтоб ему пусто было.

– Где же гостеприимная хозяйка? – не выдержав, съехидничала я.

– Не захотела утром встречаться с навязчивыми гостями, – отозвался холодно Ветров, не отрываясь от чтения.

– Ясно, – сухо, в точности копируя обычную манеру Ратмира, прокомментировала я и, плюхнувшись на продавленные диванные подушки, скрестила руки на груди. – Чем занимаетесь?

Ветров хмуро покосился в мою сторону и резко сердито встряхнул гибко согнувшийся документ.

– Да, я просто подумала, – продолжила я легкомысленным тоном, – что со мной можно не только расслабиться, но и дела текущие обсудить. Я, вроде как, тоже причастна к поиску браслета.

Теперь Ратмир впился в меня острым холодным взором, словно хотел прожечь дыру посреди изумрудных бровок. С превеликим усилием воли у меня получилось выдержать взгляд и даже не моргнуть. Правда, от пробежавших нервных мурашек адски зачесалась спина, будто между лопаток, как в детстве, снова проклюнулись ангельские крылышки. Наверное, хамоватый гоблин, развалившийся на диване, выглядел в высшей мере комично, только Ветрову-то смешно не было, как и мне. Впрочем, Доку тем более. Лекарь и вовсе чувствовал себя лишним, а потому беспокойно тер подбородок, заросший темной щетиной.

– Ветров, ты на меня так смотришь, – дерзость, подпитываемая злостью, не давала закрыть рот, – как будто хочешь пристрелить.

На лице Ратмира заходили желваки. Он очень медленно и с нарочитой аккуратностью отложил испещренный записями лист, прибавляя его к стопке, лежащей на газетном столике.

– Веда, – вкрадчиво произнес мужчина, – еще слово, и я закрою тебя в спальне.

– В моей или твоей? – кривляясь, я деланно закатила глаза: – Ох, прости, в вашей, конечно.

– Лучше в ванной, – пробормотал Ратмир, поднимаясь. Он определенно намеревался выполнить угрозу.

– Так, дорогие мои, – звонко хлопнув в ладоши, отчего вспыхнули светильники под потоком, встрял в перепалку Док, решивший выступить миротворцем, – предлагаю оставить на пару часов выяснение отношений и все-таки разработать уже план действий.

– Док, – в притворном изумлении пожала я плечами, – так именно об этом я и толкую. Выяснять-то нечего!

Ратмир шумно втянул в себя воздух, стараясь сдержаться от грубости, и прочистил горло.

– Ведушка, ты себя ведешь, как вздорная девица, – мягко пожурил меня Док, протискиваясь между диваном и столиком, и похлопал по плечу Ратмира, призывая к спокойствию.

Мне стало совестно, и уши, воинственно стоявшие торчком, пристыжено сникли.

– Продолжим? – стараясь не обращать внимания на царившее напряжение, жизнерадостно скомандовал профессор, явно довольный тем, как ловко уладил конфликт.

Ратмир уселся обратно и снова углубился в изучение документа, лишь через пару секунд перевернув его в правильное положение, потом подумал еще чуток в коллективном гробовом молчании и небрежно отбросил.

– Когда я приехал к племяннице Лосиана Толтеа, – неожиданно заговорил он, обращаясь ко мне, – то ее не оказалось дома, только домоправительница. С ней мне удалось поговорить.

Меня распирало от любопытства, и непроизвольно я подалась к Ратмиру, а уши снова вытянулись в струнку.

– Наш коллекционер очень дорожил браслетом и мечтал найти второй. Домоправительница сказала, что в особняке он держал только копию, которую сделал, потому что боялся воров, – мужчина задумчиво примолк.

– А настоящий? – нетерпеливо потребовала я продолжения и, схватив со стола кружку, бесцеремонно отхлебнула уже порядком остывший чай Ратмира. Он пил чай без меда, очень крепкий, почти горький. Даже смешно, но я бы разочаровалось, если бы жидкость оказалась подслащенной и разбавленной.

– Где спрятан настоящий, скорее всего, знает племянница, – Ветров внимательно следил за тем, как я делаю очередной глоточек, а потом резко отвернулся, будто сбрасывая наваждение. – Но тут нарисовалась проблема, – он развел руками.

Я изогнула брови и быстро глянула на Дока.

– Девушка никогда не признается, что осознанно продала с аукциона подделку, – пояснил тот без лишних подробностей.

Догадка, промелькнувшая в голове, заставила развеселиться и издевательски протянуть, ткнув в Ратмира пальцем:

– Она тебя выставила?

– Фигурально выражаясь, – с неохотой признался тот, – да.

Я ухмыльнулась, вспомнив красавицу эльфийку, смотревшую на окружающих сверху вниз. Королевской повадкой Лори смущала всех без исключения конторских поклонников, жалобно следивших за ней весь божий, вернее рабочий, день с наблюдательного пункта – маленького питьевого фонтанчика в приемной конторы. Такой крепкий орешек просто так, зажав между дверным косяком, не расколешь!

– И какой наш план? – потребовала я.

– Наш? – хмыкнул Ратмир.

– Считай, я заменяю выпавшего из дела Стрижа, – предложила я широким жестом, сгорая от желания принять участие в настоящем деле, а не просто убегать без оглядки или прятаться за чужую спину. Мне страстно хотелось доказать и себе самой, и, главное, Ветрову, что я не та финтифлюшка, с которой можно всего лишь расслабиться на часок, а потом забыть, как приятный, но быстро развеявшийся сон.