Бедовый месяц - Марина Ефиминюк

Возникла настороженная пауза. В тишине стало слышно, как звереныш, снова дотянувшийся до столешницы, скребет когтями благородное красное дерево.

— Короб не для меня, — сухо пояснила я. — Для леймара.

— Простите, — покаялся он, но не очень искренне.

— Каждый может ошибиться в непонятной ситуации, — философски вставил кастелян.

В номер мы поднимались с ним вдвоем. Он тащил ходившую ходуном корзинку для пикника с двумя дырочками, проделанными в боках. По плану леймар должен был сладко улечься в корзинку и смотреть на мир через отверстия, но он устроил форменный дебош, отказываясь оставаться в удобном домике.

Возле двери в номер стало ясно, что пора бы отблагодарить хорошего человека за помощь, но взять с меня было нерешительно нечего, кроме вымирающей магической твари.

— Спасибо за помощь, — произнесла я. — Доброй ночи.

— И вам, — согласился он.

— Я обязательно помолюсь за ваше здоровье, — чувствуя себя по-глупому, пообещала ему.

— Ага, — согласился он, не выпуская плетеной корзины. — Может, в номер занести?

Дурак бы понял, что от молитвы ему ни тепло ни холодно, а в апартаментах сидел богатенький господин Торн, способный отблагодарить по-мужски. В смысле, дать нормальные чаевые и, возможно, не мелкими монетами.

— Не стоит, — с натянутой улыбкой отказалась я, помня, в каком чудовищном хаосе находилась гостиная, когда меня оттуда выставили. — Вы и так мне достаточно помогли. Всю ночь молиться не перемолиться за здоровье такого хорошего человека.

На этой во всех отношениях сентиментальной, но неловкой ноте дверь открылась, явив нам Филиппа.

ГЛАВА 7. Полный кавардак

— Леди Торн, вы нашли зверолова? — произнес муж в возникшей тишине.

— Пока что только кастеляна.

— Тоже любопытное достижение. Решил, что вы действительно отправились в столицу.

— Подумывали бросится вдогонку?

— Подумывал, — неожиданно согласился он.

Вид у Филиппа был расслабленный, видимо, успокоился, пока я наводила ужас на служащих гостевого дома. От фрака он избавился, встречал нас в рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами и с закатанными рукавами. На крепком запястье поблескивал обручальный браслет, как ни странно, очень выгодно смотревшийся на его руке.

— Господин Торн, позвольте представиться! — выступил вперед кастелян, заглядывая в глаза моего мужа с таким раболепием, что даже неловко сделалось. — Самый главный из всех кастелянов замка Сиал.

— И имя у вас есть? — не поведя даже бровью, уточнил Филипп, словно действительно собирался называть слугу по имени, а, возможно, даже по фамилии.

— Вы правы, имя есть и даже фамилия, — со всей возможностью угодливостью согласился слуга. — И вместе с ними принес вам благую весть!

— Господин, вы принесли корзинку с домашним питомцем, — слегка обалдев от вступления, напомнила я. Вдруг от близости высшего мага у мужика слегка помутился рассудок?

— Да, но благую — даже блаженную! — весть тоже принес! — парировал кастелян, отчего начиная напоминать религиозного фанатика в острой экзальтации. — Клетку доставят в ваши апартаменты завтра!

— Кхм, — глубокомысленно откашлялся Филипп.

— А сегодня мы сделали дырки в корзине! Держите…

С торжественно-важным видом кастелян протянул Торну притихшую корзинку с двумя кругленькими дырочками. Честное слово, у меня перехватило дыхание, а в голове вдруг появилась унылая картина, как мы леймаром отправляемся на постой к тетушке Клементине. Представляю, в какой восторг она придет. Спляшет с баранами, а потом по шаманским заветам прорвет их о мою голову, чтобы изгнать глупые мысли и привычку таскать в дом четвероногих приблудышей. Зверенышу, наверное, тоже чуток достанется.

— Благодарю, — бросив на меня выразительный взгляд, ответил муж и действительно забрал корзинку. — Доброй ночи.

— И вам, — с жаром закивал кастелян и сложил руки почти в молитвенном жесте. — Вы должны знать, что мы во всем помогли вашей супруге, но белка и птичья клетка оказались несовместимы. Мне жаль.

— Мне тоже, — сухо отозвался Филипп, полез в карман и вытащил оттуда сложенные пополам ассигнации.

У кастеляна едва не начался новый приступ экзальтации, но муж протянул мне корзинку со словами, дескать, подержите, леди Торн, и снова сунул руку в карман. На свет божий были извлечены две золотые кроны. Я начинала подозревать, что этот карман у него, как сообщающийся сосуд, связан с лежащим где-то в номере портмоне или даже с сундуком денег в монетном дворе.

— Вы слишком щедры, господин Торн, — вздохнул кастелян как будто разочарованно, что ни одной бумажной купюры не перекочевало из кармана высшего мага в его.

— Не стесняйтесь, — намекнул Филипп, что пора взять деньги и отбыть обратно в холл.

— Помогать вашей супруге огромная честь для всех служащих замка, но раз вы настаиваете… — Он забрал кроны и крепко сжал их в кулаке. — Добрых снов.

Слуга припустил по коридору с такой прытью, словно боялся, что за ним погоняться и отберут золотые монеты.

— Леди Торн, собираетесь ночевать в коридоре? — уточнил Филипп.

— Не хотелось бы.

Подвинувшись в дверях, кивком он зазвал меня в номер. Я протиснулась бочком и огляделась. Обстановка, понятно, сильно не изменилась. Разве что письма лежали на обеденном столе, а гипсовая дама снова стояла в углу. Отломанная голова с отбитым носом была водружена на тарелку в протянутых руках. Выглядело жутковато.

— Тереза…

— Филипп! — в один голос с ним решительно произнесла я и сконфуженно примолкла.

— Говори, — кивнул он.

— Клятвенно заверяю вас: как только мы вернемся в столицу, леймар немедленно отправиться в королевский питомник, но пока ему придется побыть с нами! — выпалила я на одном дыхании.

— Я заметил, — в его голосе энтузиазма не было, что ни капли не удивляло.

— А что вы хотели сказать?

— Извини меня. Я был резок, — в своей обычной манере, очень коротко и серьезно, проговорил он. — Не следовало выходить из себя из-за мелочи.

Вот уж удивил!

— Ну… — протянула я, невольно обводя номер растерянным взглядом. — Справедливо говоря, разгромленные комнаты — не мелочь.

— Это не стоило скандала.

— Но в номере я все равно приберусь, — поспешно предложила я, всеми силами стараясь продемонстрировать, что готова сотрудничать и вообще быть исключительно кроткой, как и положено послушно послушной жене.

— Завтра этим займутся горничные.

Воцарилось неловкое молчание.

— Тогда