Герой Советского Союза Иван Яковлевич Кравченко и его соратники - Александр Лепехин

Мы распределили батальон на участки обороны, заняли церковь, начали окапываться. Бойцы, видя нерешительность командиров, начали окапываться не спеша, кое-как. Тем более было много арбузов по огородам. Домишки маленькие. Буквально вросшие в землю лачуги. Минут через 15–20 на дорогу со Сталинграда выскакивает точно такая же черная машина. Остановилась около церкви. Из машины выскочил полковник. Высокий, стройный, молодой, поджаристый. Стояли я и начштаба батальона старший лейтенант Иванов. Полковник закричал: «Все на левый фланг. Я командир Сталинградского гарнизона, командир 10-й дивизии НКВД полковник Сараев», – и он побежал куда-то на северо-запад, из машины выскочил какой-то подполковник и бросился за ним. Через минуту у церкви остановилась еще одна машина из нее выскочили человек 7 старших офицеров и бросились за полковником. Тут мы поняли, что это не генеральская шутка, и бойцы стали быстро окапываться как положено. Но через некоторое время прибыли полки дивизии НКВД, а нас перебросили на Орловские высоты, где стояли девушки-зенитчицы, они перевели свои зенитки для борьбы с танками противника и первыми вступили в бой. Они были смяты, но танки отвернули и пошли не на Сталинград, а севернее.

Нашему батальону в ночь на 24 августа 1942 года было приказано занять оборону возле села Орловка. 23 августа немцы прорвали фронт на Дону и вышли к Волге, севернее Сталинграда, недалеко от того места, которое нам предстояло оборонять. В тот же день, 23 августа, Сталинград подвергся невиданной за всю войну бомбежке. Немецкие самолеты налетали сотнями, целый день, меняя друг друга. За день погибло, по разным данным, от 40 до 60 тысяч мирных жителей.

Получив приказ на наступление фронтом на северо-восток с задачей отрезать прорвавшегося к Волге противника севернее Сталинграда, командиры довели задачу до бойцов, проверили состояние оружия, боеприпасов. В эти последние минуты перед боем многие писали заявления о вступлении в партию. Настроение у всех было приподнятое, каждый рвался в бой.

Но вот батальон занял исходное положение. Артиллеристы выкатили орудия. Наступал рассвет 24 августа 1942 года. Остались считанные минуты… Цепи стрелковых рот угомонились, и только отдельные короткие слова команд нарушали утреннюю тишину.

Ракета! Все дружно пошли в наступление. Заалел восток. Гитлеровцы открыли шквальный ружейно-пулеметный огонь. Роты продвигались короткими перебежками. Бойцы действовали так слаженно, как они не показывали своего умения даже на инспекторских проверках. По мере продвижения батальона огонь противника усиливался. Все гуще и чаще рвались в цепи мины и снаряды врага.

Роты продвигались вперед короткими перебежками. По нам открыли огонь, едва мы поднялись. Но если вначале это были редкие пристрелочные выстрелы, то вскоре взрывы густо накрыли цепи. Огонь усиливался, над полем неслись пулеметные трассы.

Бойцы падали один за другим. В самом начале боя погибли командир батальона капитан Никитин и его заместитель, старший лейтенант Семенов. Вместе с начальником штаба Ивановым и командиром пулеметной роты Титоренко мы решили до конца боя никому не сообщать об их гибели, все приказания отдавались нами от имени командира батальона, мы втроем руководили боем.

Немцы, не выдержав натиска, побежали. Батальон ворвался в покинутые траншеи, где оставались лишь трупы. Их было не так и много, зато наша лобовая атака, как всегда, обернулась большими потерями. И тем не менее, заметно поредевшие цепи продолжали атаку.

Фрицы открыли заградительный огонь. Кто видел сплошной частокол гаубичных и минометных разрывов, да еще в два-три ряда, знает, что это такое. Оседают на землю клубы одних взрывов, а в полусотне метров стеной поднимается следующая стена земли и осколков.

А тут еще начались несчастья с бутылками горючей смеси (КС), которые многие бойцы несли в карманах брюк. При попадании пули, осколка или просто от удара о землю при перебежке бутылка разбивалась и вспыхивала. И ничто не могло спасти человека от мучительной смерти.

Люди, облитые густой липкой жидкостью, которая способна плавить металл, бежали, как горящие факелы, катались по земле, но огонь сбить было невозможно. Многие торопились избавиться от бутылок с КС, хотя это было, по сути, единственное эффективное средство против танков. Я приказал собрать все бутылки в ящики, которые бойцы тянули с помощью обмоток вслед за наступающими.

Чтобы задержать наши цепи, немцы вызвали авиацию. Сопровождаемые воем сирен самолеты один за другим пикировали, обстреливая ничем не защищенных бойцов из пулеметов и засыпая нас бомбами. Однако наступление продолжалось. И тогда против нас бросили танки. Они медленно надвигались справа, со стороны Волги, по открытой степи.

Упал, сраженный пулей, командир 5-й роты, здоровый красавец, грузин по национальности, старший лейтенант Ушаков.

По танкам был открыт огонь из всех видов нашего оружия, но они продолжали неудержимо надвигаться. Наше наступление приостановилось. Кое-где началось замешательство.

Но тут, подошедший ближе всех к цепи батальона танк задымился, чуть развернулся и встал. Остановился и рядом идущий второй танк, из которого повалил густой черный дым. Пламя охватило первый танк, а второй так рвануло, что его башня отлетела далеко в сторону. Всего несколько десятков метров отделяло горящие танки от двух расчетов противотанковых ружей. Два их длинных ствола были направлены в сторону танков. Одно из этих ружей, наводчиком, которого был рядовой, казах по национальности, Сайдулаев Танибек, богатырского телосложения и никогда не унывающий, подбило два стальных чудовища.

В батальоне имелись лишь противотанковые ружья (ПТР) и минометы. Танки шли, непрерывно обстреливая нас из пушек и пулеметов. Ровная степь, редкие балки и грохот приближающихся машин.

Нам прислали на подмогу батарею 45-миллиметровых пушек. Их снаряды, огонь ПТР и минометов заставил танки отступить за железнодорожную насыпь. Ценой больших потерь батальону удалось захватить несколько высот и выйти к железнодорожному полотну, но дальше мы продвинуться не могли.

Меткие выстрелы пэтээровцев заставили танки противника попятиться назад. Настроение бойцов заметно поднялось, отставшие начали ползком выдвигаться на уровень передних в цепи. Огонь по танкам теперь велся более спокойно из 45-миллиметровых орудий.

Минометная рота вела огонь только по танкам, а они медленно, огрызаясь своими смертоносными плевками, уходили из-под нашего огня за железнодорожную насыпь.

Ценой больших потерь и неимоверных усилий батальону удалось захватить высоты и подойти к железнодорожному полотну, но дальше мы продвигаться не смогли.

Ощутимы были потери среди командного состава: погибли командир батальона и его заместитель, командиры 4-й и 5-й рот и большинства взводов.

Полегла почти половина личного состава батальона. Командир 6-й роты старший лейтенант Бедняков принял командование батальоном, а я стал его заместителем, а после тяжелого ранения Беднякова, 27 августа 1942 года в командование батальоном вступил я.

В этот раз, 24 августа, нам не удалось соединиться с частями, наступавшими нам на встречу с севера. Но своими решительными действиями мы оттянули на себя значительные силы противника, не дав ему возможности нанести удар на Сталинград, в этот критический для города момент. Подобные наступления батальона и наших соседей: справа – полк 10-й дивизии войск НКВД, слева – 2-я мотострелковая бригада, проводились и 25, и 26 августа. Это скорее было отвлекающим маневром, чтобы удержать противника от наступления на город, т. к. каждый раз он вынужден был против нас применять авиацию и бросать по 20–30 танков. И эти наши наступательные действия сорвали планы гитлеровцев наступления на Сталинград в те критические августовские дни.

Но об этом я узнал гораздо позже из книги «Сражение века» бывшего командующего легендарной 62-й армией, Маршала Советского Союза В.И. Чуйкова, где он пишет: «Северные города (Сталинграда) 23 августа гитлеровцы вышли к Волге, но расширить и захватить северную часть Сталинграда им не удалось. Поселки Рынок, Спартановка, Орловка, где была своевременно организована оборона, стали неприступной преградой… Здесь фашисты в город не прошли».

Бывший начальник Генерального штаба сухопутных войск гитлеровцев генерал-полковник Ф. Гальдер в своем дневнике запишет: «24 августа 1942 года обстановка на фронте… Прорвавшийся к Волге 14-й армейский корпус 6-й армии серьезно потеснен в результате контрудара…»

В ночь на 27 августа ко второму батальону подошел весь наш 724-й полк. Готовилось новое наступление. Близился рассвет. Батальоны заняли исходные позиции, используя старые окопы, воронки от бомб.

Местность северо-западнее Орловки впереди была совершенно открытой. Хорошо просматривались опорные пункты противника.