На подступах к Сталинграду. Издание второе, исправленное - Александр Тимофеевич Филичкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сержант разместился на заднем сиденье, немного поёрзал и отдал команду:
— Поехали, Павел! Полный вперёд.
Щёлкнула передача, переключённая парнем. Мотоцикл плавно тронулся с места и пошёл по дороге, прекрасно накатанной простыми телегами. Большую часть их пути к тихой станице, Павел сидел на возке, везущей снаряды. Он чутко дремал и не следил за просёлком до тех самых пор, пока их отряд не наткнулся на фрицев. После начала стрельбы, он сразу проснулся, стал вертеть головой и смотреть в разные стороны.
Меж тем, как сержант шёл всю дорогу пешком. По давней пехотной привычке он запоминал все приметы окружающей местности и теперь действовал, как проводник. Командир говорил, куда ехать, когда и где нужно парню сворачивать.
Обер-лейтенант подошёл к небольшому мосту, разбитому взрывами советских снарядов, и надолго задумался: «Первый танк ушёл в воду весь целиком, от траков до башни. Сверху не видно ни того ни другого. Значит, глубина здесь больше трёх метров и перейти на ту сторону, вместе с оружием, нам не удастся. Искать брод очень долго. Земля по левому берегу топкая, и добраться до мелкого места будет проблемой».
Офицер повернулся к куче корявых стволов, принесённых с болота и сложенных на узенькой насыпи. Он посмотрел на спиленные стрелками, деревья толщиной в руку мужчины и с огорченьем отметил: «Они слишком тонкие и очень короткие».
Не брёвна, а обычные жерди, годные лишь на поделки всякого рода. Например, для постройки тех странных заборов, которые крестьяне России ставят вокруг своих жалких участков.
Из них можно связать несколько маленьких плотиков, но растения эти всю жизнь провели на болоте. Они такие сырые, что со срезов сочатся крупные капли древесного сока.
Брось такую лесину в ближайшую реку, и ещё неизвестно, поплывёт ли она или сразу утонет. А если останется на мутной воде, то вряд ли удержит хоть сколько-то груза. Так что, плоты, увы, отпадают. Слишком долго мы будем переправляться всей ротой.
Можно собрать рядовых, что умеют плавать, как рыбы, и отправить с винтовками на противоположную сторону. Пусть солдаты развалят две-три избы, принесут брёвна на берег и свяжут из них большие плавсредства.
Но сколько нужно людей для этой тяжелой работы? Как долго они, будут возиться, пока сделают всё, что нам нужно теперь? А если нагрянут советские части? Что смогут сделать стрелки в одиночку? Их перебьют за пару минут, а мы им не сможем толком помочь.
Остаётся один вариант — мостик, подвешенный на железных канатах. Тросов у нас на машинах достаточно. Перебросим через дыру, пробитую в настиле снарядами, привяжем к ним тонкие жерди и перейдём на правую сторону».
Обер-лейтенант дал несколько громких команд, и работа вовсю закипела. Пока часть фашистов строила мостик, другие следили за берегом, на котором засели враги. Несколько умелых расчётов стояли у пулемётов и миномётов. Они были готовы открыть ураганный огонь, как только, кто-то появится тихой станице.
Меж тем, селение словно бы вымерло, оттуда не доносилось ни звука. Не бухали выстрелы, не мычали коровы, не блеяли овцы. Только однажды кто-то мелькнул поперёк пыльной улицы. Но кто это был, никто не успел рассмотреть.
Дали очередь вслед, так сказать, для острастки и на том успокоились. А кто там бежал, неизвестно. То ли, солдат вражеской армии, уцелевший после обстрела высотки, то ли, местный крестьянин, то ли, просто большая собака.
Наконец, возня с новым мостом завершилась. Умельцы, что вязали жерди к канатам, вернулись назад. Они подняли с досок грязную форму, которую сняли перед началом работы, и принялись одеваться. Такое обычное действие, оказалось не настолько простым, как было с утра.
Оказавшись на солнце, жидкая грязь быстро засохла и затвердела, словно цемент. Прочная ткань встала колом. Перед тем, как натянуть на себя галифе с гимнастёрками, стрелкам приходилось их разминать. После, того, как все оделись, они стали похожи на неведомых чудищ, что вылезли неизвестно откуда. Цвет волос и одежды мерзко-коричневый. Лица и руки в разводах и ряске. Да ещё вонь гадкой тины слышится метра за три, а то и четыре.
Всегда одетый с иголочки, молодой офицер выглядел нисколько не лучше от всех остальных. Он стеснялся неуместного вида и чувствовал себя так неуютно, словно был в этом виновен.
— Ничего, — сказал он под нос себе. — Сейчас перейдём на ту сторону. Займём оборону и помоемся или в реке, или, что значительно лучше, в банях русских крестьян. Холодной водой вряд ли отмоешь засохшую болотную жижу. Заодно, постираем форму с исподним.
Офицер приказал трём отделениям, взять оружие и боеприпасы, подойти к началу моста и встать в шеренгу на северной обочине дамбы. Обер-лейтенант прошёлся вдоль куцего строя, застывшего в положении «смирно». Он брезгливо осмотрел своих подчинённых и их грязную форму. На фоне сожжённых машин мотострелки выглядели особенно жалко, словно те бедолаги, что спаслись во время пожара.
В каждом подразделении не хватало двух, а то и больше солдат, которых убили проклятые варвары. Уцелевшие в ходе боя, солдаты оказались сильно нагружены: на спине ранец с вещами и винтовка «Mauser», на ремне противогаз, штык-кинжал, подсумки и пара гранат, торчащих из-за широкого пояса.
В руках у первого мотострелка, пулемёт «MG 34», у второго коробки с набитыми лентами. У третьего, четвертого и пятого германского воина — части от миномёта калибром 81 миллиметр. У всех остальных, деревянные чемоданчики с минами. Вдруг, этим солдатам придётся, обороняться от наступавших врагов.
По команде своего командира, первое отделение повернулось к реке. Строй слегка растянулся. С интервалом в метр-полтора, фашисты целеустремлённо направились к хлипкому мостику.
Двигаясь длинным гуськом, они подошли к началу висячей конструкции, и там, наконец, осознали все трудности предстоящей им переправы. Фашисты засуетились и стали перекладывать свою тяжкую ношу в левую руку, чтобы освободить другую ладонь.
Делали они это затем, что боялись упасть, и хотели сжать пальцы на тонком канате, что служил им перилами. Справившись с нелёгкой задачей, они наступали на хлипкий настил, связанный из корявых жердей.
Система металлических тросов оказалась весьма неустойчивой. Под ногами стрелков, она стала вилять справа налево и колебаться вверх-вниз, как синусоида. Опасаясь падения в реку, солдаты притормозили и пошли очень медленно, словно калеки, что вернулись с войны.
Обер-лейтенант взглянул на своих подчинённых и понял, что переправа
