170000 километров с Г К Жуковым - Александр Бучин

Он распелся канарейкой, когда зашла речь о воровстве других. "Надо мной стоял Серов, - патетически декламировал генерал-вор, - который, являясь моим начальником, не только не одернул меня, а, наоборот, поощрял этот грабеж и наживался в значительно большей степени, чем я. Вряд ли найдется такой человек, который был в Германии и не знал бы, что Серов являлся, по сути дела, главным воротилой по части присвоения награбленного. Самолет Серова постоянно курсировал между Берлином и Москвой, доставляя без досмотра на границе всякое ценное имущество, меха, ковры, картины и драгоценности для Серова. С таким же грузом в Москву Серов отправлял вагоны и автомашины... Жена Серова и его секретарь Тужлов неоднократно приезжали на склад берлинского оперативного сектора, где отбирали в большом количестве ковры, гобелены, лучшее белье, серебряную посуду и столовые приборы, а также другие вещи и увозили с собой".

Ворюга признался, что "передал в аппарат Серова в изделиях примерно 30 килограммов золота и других ценностей". Сиднев, взяв разгон на изобличениях родных чекистов, наверняка не без внушения следователей, продолжил: "Серов же, помимо того, что занимался устройством своих личных дел, много времени проводил в компании маршала Жукова, с которым он был тесно связан. Оба они были одинаково нечистоплотны и покрывали друг друга".

Вот оно, искомое, ликовало следствие, ибо тут же последовал "уточняющий" вопрос: "Разъясните это ваше заявление!" Вор, к глубокому прискорбию инквизиторов, не мог ничего сообщить осязаемого. Он выдавил всего-навсего: "Серов очень хорошо видел все недостатки в работе и поведении Жукова, но из-за установившихся близких отношений все покрывал. Бывая в кабинете Серова, я видел у него на столе портрет Жукова с надписью на обороте: "Лучшему боевому другу и товарищу на память". Другой портрет Жукова висел в том же кабинете Серова на стене".

Абакумовские следователи, однако, достигли своей цели, повязав Серова с Жуковым. Тогда тяжкий криминал в глазах властей предержащих. Я больше чем уверен, хотя это гипотеза, нуждающаяся в подкреплении фактами: вождь улыбнулся в усы, читая стряпню абакумовцев, - Иван прекрасно спра-вился со своим поручением. Влез в доверие к Жукову. То, что Абакумову представлялось изобличением Серова, на деле пошло в Ванькин актив. Провокатора и лицедея.

А. Б.: Георгий Константинович едва ли догадывался о возне за его спиной. Да мудрено было бы догадаться. На первый взгляд с приходом мира жизнь возвращалась в нормальную колею. Осенью 1945 года отправился в отпуск Бедов и больше к нам не вернулся. Исчез источник раздражения для маршала, ибо его роль "государева ока" вполне прояснилась. Сменивший Бедова Агеев был спокойным человеком, не досаждавшим никому. В свете известного, хотя бы из процитированных вами документов, ясно, что мы не разглядели Серова. Кто мог подумать, что он способен писать такое. С получением высокого поста в Управлении советской военной администрации в Берлине он, теперь генерал армии, заважничал и внешне перестал вязаться по каждому поводу. Было смешно, как он тужился разговаривать с маршалом на равных.

Жуков работал, и жизнь его в то время текла ровно в трудах и заботах, очень много времени и сил отнимали хозяйственные дела. Ездили по гарнизонам, особенно во время послевоенной кампании по выборам в Верховный Совет СССР. Георгия Константиновича выдвинули в одном из особых избирательных округов, созданных в наших оккупационных войсках. При встречах были взволнованы как кандидат, так и избиратели. Выступления Жукова прерывались неоднократно аплодисментами, как тогда говорили, "бурными и продолжительными". Конечно, Жукова избрали, и в середине марта мы примерно на неделю слетали в Москву, Г. К. Жуков присутствовал на сессии Верховного Совета. Когда я достал газету с материалами сессии, то ахнул - случилось как-то так, что в первом ряду в зале заседаний сидели военные делегаты Г. К. Жуков, маршал П. С. Рыбалко, а между ними Абакумов. Была ли это случайность или злой умысел, никто из близко знавших Жукова понять не мог. Меньше всех я.

О маршале начали распространяться самые различные слухи, обычно передававшиеся шепотом. Говорили, и очень настойчиво, что Георгий Константинович поссорился с ведомством всемогущего Берии. Не знаю, откуда, но узнали - Жуков выставил из нашей зоны оккупации Абакумова, явившегося было арестовывать генералов и офицеров. Достоверно было известно, что некоторых военных, служивших в Берлине, арестовали и тут же отпустили. Отсюда и удивление, когда увидели снимок Жукова рядом с Абакумовым на сессии Верховного Совета СССР. Поползли слухи о всемогуществе маршала, "осведомленные" заверяли: со дня на день будет сообщено о его назначении министром Вооруженных Сил СССР. Все произошло по-иному.

По возвращении в Берлин почти сразу все пошло, покатилось. Маршала Жукова действительно назначили в Москву, но всего-навсего главкомом сухопутных войск. По-военному быстро собрались со всем имуществом, и к середине апреля все Георгий Константинович с "сопровождающими лицами" - вернулись на Родину. Я в клетушку в Старопанском переулке, откуда ушел на войну. Как ушел, так и пришел. С тощим солдатским вещевым мешком. "Трофеев" не привез, хотя и проходил по спискам работавших в МГБ. Мама не находила места от радости. Сын вернулся живым и невредимым. А сколько семей в Москве оплакивали своих сыновей, братьев, мужей. Сколько инвалидов, безногих, безруких, слепых ковыляло тогда по московским улицам. Как бы то ни было, я был дома и стал планировать с мамой, братьями и сестрой, что нужно сделать по хозяйству, как наладить быт. Время было, я работал через день. Нередко Жуков даже не вызывал машину, по утрам ходил на работу пешком.

Семейным планам - розовым или не помню еще каким - внезапно был нанесен сокрушительный удар. Я в радости возвращения в Москву как-то не придал значения, что Георгий Константинович помрачнел, пребывал, по-видимому, в тяжких думах. Открылось в начале июня - маршала Жукова назначили командующим Одесским военным округом. Вот тебе и министр! Ребенку ясно - опала. Опять слухи: Жуков-де выставил из Берлина Н. А. Булганина, который сунулся решать военные вопросы. Маршал посоветовал ему, в прошлом председателю Моссовета, заниматься канализацией и мусорными ящиками. Так или нет, в Берлине аукнулось, в Москве откликнулось. Тем временем Булганин стал первым замом И. В. Сталина в Министерстве обороны. На Георгия Константиновича и смотреть было страшно. Но держался. Спокойно, уверенно дал четкие указания о сборах.

Провели по-фронтовому. Как будто вернулись золотые военные дни. Из тупика подали дорогой спецпоезд. Тот самый, боевой. Погрузили в наскоро протертый вагон-гараж машины - бронированный "мерседес" и "бьюик". В салон-вагон поднялся маршал, охрана в свой. В сумерках с каких-то запасных путей тронулись. Без провожающих. В прозрачном сумраке летней ночи поблизости маячили знакомые фигуры, топтуны из "наружки". Что-то высматривали, вынюхивали.