Из воспоминаний - Жорес Медведев

Приехав в Лондон 14 января 1973 года, я после двух-трех дней адаптации посетил лондонский офис «Нью-Йорк Таймс» и получил там копию статьи Владимирова. Она была очень примитивна и содержала множество ошибок и намеренных искажений. Было также очевидно, что в подготовке текста участвовала Решетовская. Странным казалось вообще появление этой статьи; она занимала почти половину страницы в американской газете. Конфликт Солженицына с женой не мог интересовать американцев в таком объеме. Обычно о таких проблемах в серьезных западных газетах пишут лишь в разделах светской хроники.

Я быстро написал ответ и попросил новых лондонских друзей отредактировать мой не слишком еще идиоматический английский. У меня среди привезенных фотографий было и фото «Борзовки», которая по американским стандартам выглядела как хижина, а не вилла. Не было видно и «живописной реки»: Истья летом пересыхает и превращается в небольшой ручей.

Я написал, что в Москве Солженицыну жить не разрешают органы милиции, так как пребывание в столице приезжих дольше двух дней требует по закону регистрации. Кратко объяснил и особенности бракоразводных дел в советском законодательстве. Солженицын оказывал своей жене достаточную финансовую помощь, но в основном из фонда Нобелевской премии.

Моя статья, озаглавленная «В защиту Солженицына», с фотографией – ответ Владимирову – опубликована в «Нью-Йорк таймс» 26 февраля 1973 года [24] и в этот же день ее перевод на русский транслировался «Голосом Америки» и радиостанцией «Свобода». В Рязани из-за разницы во времени Решетовская услышала изложение моей статьи 27 февраля и была крайне возмущена. В это время у нее уже был контракт с АПН о подготовке книги воспоминаний о Солженицыне, вместе с ней работал над этой книгой редактор АПН К. И. Семенов.

Книга эта, естественно, предназначалась для публикации лишь на Западе.

Агентство печати «Новости», публиковавшее статьи и книги исключительно для зарубежного рынка, функционировало в тесном сотрудничестве с КГБ и Агитпропом ЦК. В одном из писем автору биографии Солженицына Майклу Скаммелу Решетовская впоследствии сообщала: «…Защищая Солженицына, Ж. А. Медведев одновременно задел меня. Поскольку статья его была ответом на статью корреспондента АПН, то, чтобы сказать свое слово, мне не оставалось другого выхода, как обратиться в АПН, куда я позвонила из Рязани, прося соединить меня с “американским” отделом, а там попросила прислать ко мне кор-та из АПН». [25]

К Решетовской прислали сразу двух корреспондентов АПН из Москвы, и она передала им свой ответ, эмоциональный, сумбурный и нелепый именно с точки зрения защиты ее позиции в бракоразводном процессе.

«Никакие миллионы, – писала Решетовская, – не могут компенсировать моей потери веры в этом человеке». Она спорила с его Нобелевской лекцией. Она также сообщала, что еще в 1970 году когда поняла, что предстоит развод, она пыталась покончить жизнь самоубийством. Она обвиняла мужа в преждевременной смерти своей матери и в том, что он не заботится о ее двух тетках, одной из которых было уже девяносто пять лет.

Все эти претензии были необоснованными. Решетовская также сообщала, что она недавно закончила книгу собственных мемуаров о Солженицыне, некоторые главы из которой будут вскоре опубликованы. Это письмо Решетовской, быстро переведенное на английский и с некоторыми политическими добавками уже от АПН, было стремительно опубликовано в газете «Нью-Йорк таймс» 7 марта 1973 года. [26]

Вмешательство АПН (то есть и КГБ) в бракоразводный процесс и в весь спор было из статьи Решетовской слишком очевидно. Решетовская и сама пыталась сразу опровергнуть появившуюся в печати статью, подписанную ее именем. Она боялась, что столь явное ее сотрудничество с КГБ может подвергнуть сомнению объективность ее собственных мемуаров, две главы из которых о событиях 1962 года уже были опубликованы в небольшом самиздатном журнале «Вече» в конце 1972 года. Продолжать в этих условиях сопротивление разводу стало бесполезно. Решетовская согласилась на развод по взаимному согласию, без суда. Этот развод был оформлен 15 марта 1973 года в Рязанском ЗАГСе. Солженицын гарантировал Решетовской и финансовую помощь, размеры которой мне были неизвестны.

Сообщение о разводе опубликовали в западных газетах уже в разделах хроники. Вскоре появилось сообщение о венчании Солженицына и Натальи Светловой в одной из московских церквей. Для оформления второго брака Солженицын решил избрать религиозный обряд, хотя церковный брак не имел законной силы в СССР. Солженицын решил также покинуть гостеприимную дачу Ростроповича в Жуковке и уехал на все лето в «Борзовку», т. е. в Рождество-на-Истье. «Нигде мне так хорошо не писалось, и может быть не будет». [27]

В Лондоне в середине февраля 1973 года я получил первое письмо от швейцарского адвоката Солженицына доктора Фрица Хееба. Хееб стал адвокатом и литературным представителем Солженицына на Западе с 1970 года, когда писатель решил заключать уже открытые формальные контракты на публикацию своего нового романа «Август 1914». По всему чисто историческому содержанию, в связи с большим размером и из-за отсутствия острых сюжетных эпизодов этот роман никак не подходил для Самиздата, его стихийной перепечаткой никто не стал бы заниматься. Процесс «саморазмножения» был характерен лишь для острых политических произведений, стихов и относительно коротких очерков. «Август 1914» нужно было продавать издателям по всем правилам книгоиздательской коммерции.

Выбор адвоката был сделан по рекомендации Елизаветы Маркштейн, австрийской журналистки и сотрудника наиболее серьезного в Европе марксистского еженедельника «Тагебух». Лиза Маркштейн часто приезжала в Москву и была в дружеских отношениях и со мной, и с моим братом. Именно Лиза Маркштейн вывезла в Вену микрофильм рукописи книги моего брата «К суду истории. Генезис и последствия сталинизма». Из Вены в 1969 году этот микрофильм был отправлен в США моему старому другу профессору истории Давиду Журавскому который обеспечил перевод и издание книги в Нью-Йорке и в Лондоне в начале 1972 года. [28]

Фриц Хееб, доктор юриспруденции, был авторитетным адвокатом в Цюрихе. Он был также связан с журналом «Тагебух» и в 1970 году был членом радикального крыла швейцарской социалистической партии. До 1969 года Фриц Хееб состоял в Коммунистической партии Швейцарии, но вышел из нее после чехословацких событий августа 1968 года. Отец Фрица Хееба, известный социал-демократ начала столетия, был знаком с Лениным, Розой Люксембург, Троцким и многими другими социал-демократами.

Лиза Маркштейн вошла в Москве в круг диссидентов благодаря Льву Копелеву, единственному другу Солженицына периода заключения, который и после ГУЛага остался марксистом. Копелев был германист, специалист по немецкой поэзии, и у него были обширные связи с немецкими и австрийскими литераторами. В романе «В круге первом» именно Копелев был прототипом одного из главных героев, Льва Рубина, марксиста, убежденного коммуниста и защитника советского режима, считавшего, что его арестовали по ложному доносу. Копелев свободно владел несколькими языками. Именно он убедил в начале 1962 года Солженицына передать повесть «Один день Ивана Денисовича» в «Новый мир». В связи с этим предварительно повесть была несколько отредактирована и «облегчена» политически. Современные ее публикации немного отличаются от варианта, опубликованного в ноябре 1962 года.