Теневые владыки: Кто управляет миром - Миша Гленни

Единственное дополнительное «удобство» — одноконфорочная газовая плита, на которой все эти люди вынуждены готовить себе пищу.

Разноголосым многоязыким хором они рассказывают о том, как два месяца назад бросили работу и пожаловались на свои злоключения недавно созданной дубайской Полиции занятости. Существование этой новой структуры указывает на то, что сотни тысяч иностранных рабочих начинают выказывать признаки беспокойства и идут даже на забастовки и акции протеста — например, перекрывают шоссе. Дубай не может допустить, чтобы его отождествляли с бунтующими рабочими и сильными профсоюзами. Однако эта армия рабочих-мигрантов начинает вставать на дыбы, сравнивая не имеющую границ роскошь того Дубая, который они строят, с нищим и грязным мирком, в котором они обитают. Их соотечественницы, работающие здесь домашней прислугой, наблюдают те же контрасты вплотную. В Эмиратах у этих женщин нет прав: их здесь не относят к работникам, а считают «членами семьи» нанимателя, вследствие чего приезжая прислуга терпит жестокие обиды. Но теперь, по крайней мере, в ОАЭ покончили с ввозом маленьких мальчиков, которые работают жокеями верблюдов, гонки на которых являются в стране одним из любимых видов спорта. Пока с этой практикой не было покончено, то и дело подавались отчеты о том, что мальчики становились жертвами дурного обращения, а также получали тяжелые повреждения, развлекая шейхов и их гостей. На самом дне этого мира находятся женщины, которых ввезли в Эмираты насильно. Здесь запрещена деятельность неправительственных организаций, которые защищали бы права этих женщин. Молдавское отделение организации «Ла Страда», помогающей похищенным женщинам, негодует по поводу Эмиратов.

«Была одна девушка, которой удалось один раз позвонить матери, — говорит Алина Бузечи. — Она живет взаперти в дубайской квартире. За ней постоянно наблюдают и никогда не выпускают на улицу. Она занимается только тем, что обслуживает клиентов — день за днем. От полиции в ОАЭ мы никакого ответа не получили. Если женщина туда попадает, положение обычно безнадежное».

До дубайских мечтателей постепенно доходит: они должны прилагать побольше сил к тому, чтобы не допустить в своем раю никаких волнений. Поэтому всем этим бесправным людям сейчас делаются некоторые уступки.

Полиция самым похвальным образом приказала саудовской компании «Аль-Белади» выплатить зарплату (хотя по ходу дела компания выплатила только задолженность). Кроме того, полиция распорядилась, чтобы бараки рабочих обеспечивались водой. «Примерно через две недели они установили здесь эту емкость, — объясняет мне Ибрагим, наливая из бака воды. — Попробуйте!» — «Фу-у! Она же соленая!» — я сплевываю воду. «Да, — говорит он. — Это наше новое водоснабжение».

Хом Бахадур Тапа печально наблюдает за тем, как я давлюсь соленой водой. У него тонкие, приятные черты лица, характерные для непальцев, чья внешность является своего рода мостом между индийцами и китайцами. Это один из тех 175 млн. человек, которые, начиная с конца 80-х годов, стали покидать свои дома — обычно чтобы спастись от нищеты, предлагая свой труд на продажу более динамичным экономикам. Кроме того, он был жертвой лживого «змееголового» — так называют тех, кто нелегально переправляет рабочих-мигрантов. «Я заплатил 100 тысяч рупий (2500 долларов), чтобы попасть сюда из Катманду, — это были все деньги нашей семьи, и мне еще пришлось немного одолжить. Мои жена и ребенок остались дома и надеются на меня. Жена сейчас болеет, а от меня они ничего не получают. Я хочу лишь получить деньги, которые они мне должны, чтобы вернуться в Катманду!»

Но сделать это будет нелегко, поскольку, когда иностранцы приезжают работать в ОАЭ, работодатели отбирают у них паспорта и хранят у себя. Эти люди связаны соглашением со своим работодателем, который может годами держать их на мизерной зарплате и отпустить, когда ему взбредет в голову. Но, кроме того, они привязаны к «змееголовым». Человек, которому Хом заплатил 100 тыс. рупий за место и доставку в Дубай, заверял его, что там он будет получать до 550 долларов в месяц. Потом выяснилось, что насчет зарплаты он обманывал, а Хом еще должен был выплатить оставшуюся часть от 100 тыс. рупий с процентами (налицо тайный сговор нанимателя и «змееголового»). Так что Хома, как и других обитателей бараков, привезли сюда обманом.

Основой глобализации по мере ее развития за последние 20 лет является свободное перемещение через границы капитала, товаров и услуг. Вплоть до недавнего времени этот процесс был по большей части односторонним: развивающиеся страны вынуждены открывать свои рынки, отказываясь от распространенной после войны политики протекционизма. Для большинства стран, в особенности тех, которые в отличие от Индии, Китая и Кореи не имеют активно растущих экономик, этот переходный период оказался нелегким. Запад же благодаря этому начал экспортировать в развивающиеся страны свои промышленные товары, и тот же Запад стал открывать там предприятия, а прибыли направлять себе, отказываясь в качестве ответного шага сделать доступным свой сельскохозяйственный рынок. Впрочем, не менее губительными оказались жесткие ограничения на миграцию рабочей силы, введенные Западом, — «отсутствующие глобальные потоки», как это сейчас называют. Глобализация окажется эффективной только в том случае, если свободное перемещение капиталов, товаров и услуг будет дополняться свободным движением труда или, самое малое, более активным его движением по сравнению с нынешним. Мы ввели для себя более выгодные правила игры, и последствием этого стала как минимум одна серьезная проблема, подрывающая процесс глобализации и даже ставящая его под сомнение.

Ежегодно бессчетное количество людей незаконно пересекает границы в поисках работы. И хотя многие из них пересекают ее нелегально, но добровольно, миллионы людей перевозят помимо их воли. Это означает, что к своему месту назначения они добираются благодаря угрозе насилия, шантажу или обману (если вообще добираются: такое путешествие часто сопряжено с большими опасностями). Парадоксально, но по мере того как в 90-х годах в западных экономиках спрос на рабочую силу мигрантов стал расти, контроль над пересечением границы был почти повсеместно ужесточен. Это привело к созданию громадного рынка человеческого трафика, которое стимулировал спрос западного бизнеса на дешевый и не облагаемый налогом труд.

В середине 70-х город Карбондейл был не тем местом, где можно было проводить шумные акции, несмотря на то что в Университете Южного Иллинойса учится много студентов. Однако вышло так, что я задержался в этом месте, поскольку мой отец имел глупость принять там должность приглашенного профессора, чтобы переводить фильмы великого русского кинорежиссера Сергея Эйзенштейна. Я тогда едва окончил школу и горел желанием зарабатывать деньги, но поскольку гражданином США я не был, то легальной экономике было нечего (скажем так, почти нечего) мне предложить. Вечерами я работал разносчиком пиццы в заведении «У Мамы Джины», и меня хвалили (в то время британского акцента было еще достаточно, чтобы к чаевым накинули лишний двадцатипятицентовик). Днем же я трудился в упаковочном центре компании Nutrition Headquarters, где впервые узнал, что Америка буквально помешалась на витаминах и пищевых добавках. Я стоял у стола по десять часов в день и паковал заказы клиентов перед отправкой (припоминаю, что большинство их отправляли во Флориду).

Осмелюсь заметить, что сегодня Nutrition Headquarters вовсю нанимает легальную рабочую силу — в конце концов, как я заметил, сейчас ее головной офис располагается на Нутришэнл-Плаза-драйв, — без сомнения, в знак признания той массы рабочих мест, которые компания создала для американцев! Но, к сожалению, в ту давно минувшую эпоху «Нутришэнл Хедквотерз» строго следовала правилу: нанимать нелегалов. Я был там не просто единственным белым — я был единственным, кто говорил по-английски. Подавляющее большинство работников составляли вьетнамцы, которые, как и я сам, были слишком запуганы и задавлены, чтобы протестовать против наших условий труда и заработков. Супервайзерами там работали необразованные американки, которые рыскали по цеху, словно волки, чуть ли не исходя слюной при мысли о том, что застукают отлынивающего от работы сотрудника. Меня в итоге уволили, когда из-за расстройства желудка я вынужден был каждый час отлучаться в туалет. Я до сих пор помню лицо той низенькой кудрявой брюнетки, которая гнусаво возвестила мне, что «мое трудоустройство считается прекращенным вследствие недозволенных визитов в уборную». Я чуть не лопался от счастья, хотя другие бедолаги, которые при мне расставались с этой работой, дрожали и ныли, выходя навстречу неопределенному и, вероятнее всего, полному лишений будущему.

С тех пор как я приобрел столь поучительный жизненный опыт среди рабочих-мигрантов Карбондейла, наша потребительская культура еще сильнее раздулась от богатства выбора и гипермаркетов. Потребность в неквалифицированном труде (особенно в сельском хозяйстве) достигла беспрецедентного уровня, поскольку исконные жители западных стран сейчас брезгуют низкооплачиваемой работой в небезопасных условиях. Рынок труда громаден, а поскольку он по большей части нелегален, действовать там могут только криминальные предприниматели.