Отрок. Покоренная сила. - Евгений Красницкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я твой должник, девочка моя, никогда тебя не брошу, никому не дам в обиду. Да и не в долге дело. Просто мы… Прости, моя хорошая, не знаю, как сказать… Просто мы друг без друга никуда. Вот и все! Родится у тебя сынок, назовем его как-нибудь красиво, вместе будем…
Краем глаза Мишка уловил поблизости какое-то яркое пятно, повернул голову и увидел Спиридона. Тот снова был весь из себя аккуратный, прилизанный, словно ничего с ним вчера и не приключилось. Только рубаху сменил — розовую на голубую.
"Ну что за тип? Вот про таких и говорят: "Ему плюй в глаза, а он: "Божья роса".
— Чего пялишься? Нечем занять…
На последнем слове голос сорвался и Мишка дал классического подросткового «петуха». Спиридон по-идиотски хихикнул. Мало того, что приказчик подглядывал за чем-то… даже термина-то не подобрать… Интимным, что ли? Так, вдобавок, еще и… Мишка почувствовал, что его охватывает бешенство и, сам, внутренне замирая от ужаса, прямо-таки с восторгом, полностью отдался ему.
От смерти приказчика спасли только мишкины вчерашние травмы. Прыжок через загородку с опорой левой рукой на верхнюю жердь, не удался. В правом боку резануло болью, опорная рука подогнулась, и Мишка, зацепившись за жердь ногами, полетел на землю вниз головой, чуть не напоровшись на собственный кинжал, зажатый в правой руке. Когда он со звериным рычанием и налитыми кровью глазами поднялся на ноги, Спирьки уже и след простыл.
— Убью, кур-р-рва!!! — Мишка словно зверь заозирался по сторонам в поисках исчезнувшего приказчика. — Где?.. твою мать… Куда?.. Сучара!!!
Выхаркивая из себя бессмысленный набор слов, Мишка кинулся к ближайшему углу, ярко, до мельчайших подробностей, представляя себе, как лезвие кинжала вонзается в самую середину голубого пятна спирькиной рубахи… За углом никого не оказалось. Мишка крутнулся вокруг собственной оси, обводя бешеным взглядом подворье. Везде углы, проходы, повороты — теснотища… Стены… Бревенчатые стены окружали со всех сторон, мешая увидеть Спиридона. Мишка взревел медведем и ударил клинком в ближайший сруб, с трудом вытащил засевшее в сосновом бревне железо, ударил еще раз, потом еще… Клинок с жалобным звоном переломился у самой рукояти.
— Всех вас, падлы… Скоты!!! Ур-рою!!!
Мишка несколько раз пнул стену ногой, потом нагнулся и потянул из-за голенища засапожник. В боку опять резануло болью так, что не сразу удалось разогнуться.
— Т-твою мать… Все равно найду… Как свинью выпотрошу! Не спрячешься…
— Михайла! Остановись!
Мишка так и замер в согнутом положении. Интонации были в точности дедовские. Но голос женский! Прижимая локоть к больному боку Мишка медленно разогнулся и так же медленно, стараясь не наклонять корпус, развернулся, неловко переступая ногами. В трех шагах от него совершенно спокойно, в своей любимой позе — руки под грудью, стояла Листвяна, из-за ее плеча испугано таращилась одна из кухонных девок.
— Плюнь, Михайла Фролыч, не стоит он того.
Рот уже открылся для того, чтобы послать ключницу… в самые разнообразные места, но вдруг обнаружилось, что ярость, как пришла, так и ушла. Пока удивлялся, как это дед заговорил женским голосом, пока разгибался, да разворачивался…
— Пойдем, старшина, приляжешь. — Продолжила Листвяна. — рановато ты с постели поднялся, полежать бы тебе еще денек. Сейчас медку тебе стоялого чарочку поднесем, согреешься, успокоишься…
Вспышка бешенства, как оказалось, высосала из Мишки все силы. Он покорно дал подхватить себя под руки, разжать по одному пальцы на рукояти засапожника, отвести в дом…
Уже сидя на постели и прихлебывая из чарки мед, Мишка равнодушно слушал, как Листвяна рассказывает, неизвестно откуда взявшейся матери:
— Ничего страшного: покричал, стенку ногами попинал, ножик, правда, сломал, но главное — никто ему под руку не подвернулся. Обошлось.
— Он же тебя мог… — В голосе матери сквозил нешуточный страх. — Как ты решилась-то?
— А у меня муж покойник такой же был. Бывало как вспыхнет, как вспыхнет… Через это сколько раз мужиками бит был! Да и смерть принял… Они с соседом берлогу медвежью нашли. Сосед-то рогатину наставил, а медведь на дыбы вставать не стал, а «свиньей» пошел. Рогатину лапой в сторону отбил, тут бы и конец соседушке. А мой как заревет да с топором… Сосед потом сказывал, что неизвестно, кто страшнее ревел — мой или медведь.
Так что, видала я такое не один раз, знаю и как время выбрать, да что делать надо. Ну, и про характер лисовиновский, тоже… С матерым мужиком управлялась, а тут-то…
"Да, сэр, накрыло Вас конкретно. А чего удивляться-то? Вчера день, мягко говоря, хлопотный вышел, сегодня тоже "демонов изгонял", экзорцист из сельской самодеятельности, блин. А лет-то Вам сколько, сэр Майкл? Четырнадцать скоро? Переходный возраст, гормональный беспредел, нервы как арфа — только тронь. Вот и вышел отходняк… Права баба: слава Богу, что не подвернулся никто".
То ли мед подействовал, то ли полудетский организм решил взять паузу — последней мыслью, уже сквозь сон, проскочило сожаление о сломанном кинжале.
На следующее утро никто Мишку из постели выгонять не стал, и он всласть повалялся, перебирая в уме события последних дней.
"Ну-с, досточтимый сэр Майкл, что же это вы вчера отчебучили? И не стыдно? Ведь знаю же всё! Как я тогда отцу Михаилу толковал? "Не дай Бог, случится еще раз. Опомнюсь, а передо мной труп растерзанный лежит". А он мне тогда, помнится, объяснял, что командовать сотней отморозков и должен человек, балансирующий на грани безумия, но способный себя обуздать.
Труп растерзанный вчера образоваться мог запросто, Спирьку только шустрость спасла. Мог я себя обуздать? Увы, увы — чувству ярости, сэр, Вы отдались всецело и с удовольствием. Вопрос: с чего бы это? Спирька, конечно, гнус, за «петуха» обидно было жуть как, но все это было только "спусковым крючком". Раз отдался ярости с удовольствием, то организму это требовалось, причем весьма настоятельно. По всей видимости, нужна была эмоциональная разрядка.
Когда же это я напряг-то такой накопил? Да, как раз, после приезда в Ратное! Был весьма непростой разговор с дедом, на следующий день — меня чуть не замочили в лесу, а вчера опять очень непростая ситуация с отцом Михаилом. Из трех событий, в двух — психологических поединках с дедом и монахом — обычный пацан моего возраста, просто-напросто, участвовать бы не смог.
Вот, пожалуй и ответ. Сознание взрослого человека перегружает подростковый организм э-э… Словом — перегружает. "Горе от ума", блин. Старику Грибоедову такая интерпретация названия его пьесы и не снилась! Подросток не может и не должен выдерживать такие психологические нагрузки — требуется разрядка, насколько я понимаю, в двигательной активности. На дискотеке, там, козликом поскакать, со сверстниками подраться, спортом заняться… Можно, впрочем, напряг и химией снять — алкоголь, наркота… Но если эту струну слишком долго держать натянутой, то она непременно лопнет. Тогда и труп растерзанный — вещь вполне возможная.
Хотя почему же только возможная? Один раз это уже было — с убийцей Чифа. Тогда ведь тоже напряг долго копился: туровские заморочки, засада лесовиков… Один допрос пленного чего стоил! И, как следствие, срыв.
Ну что ж, если я нигде не ошибся, способ обуздания сидящего во мне Лисовина, можно считать найденным. После каждого случая напряженной умственной работы в режиме несвойственном моему телесному возрасту, выжигать накопившееся напряжение двигательной активностью и предельно возможной физической нагрузкой. Хотя, конечно, свойственную подросткам немотивированную агрессию, тоже со счетов не сбросишь. Период полового созревания, туды его…
А «периодов» таких у меня в Воинской школе скоро больше сотни соберется, и у каждого в руках оружие будет. Значит что? А то самое — гонять до седьмого пота, в хвост и в гриву! Чем больше будут выматываться, тем меньше дури в башку будет приходить! Сам не смогу, надо у деда еще наставников просить. Ратников не даст…
Может, попросить ветеранов из обоза? Гонять, не самим бегать. Общество у нас, слава Богу, патриархальное, старикам перечить не принято. А ведь прав был отец Михаил! Сумеешь обуздать себя, сумеешь обуздать и пацанов. Или наоборот? А, неважно! Вперед, сэр Майкл, Вас ждут великие дела! Добежать бы только, «удобства-то» во дворе…".
Телега, петляя между деревьями медленно тащилась через лес. Мишка с ключницей Листвяной ехали смотреть новое место для огородов. Дорогу специально старались выбирать так, чтобы ехать от одного крупного лиственного дерева к другому — могучие кроны собирали на себя весь солнечный свет, не давая разрастаться подлеску. Время от времени, все же приходилось останавливаться и браться за топор, прорубая проход среди кустов или молоденьких елочек, вполне уютно чувствующих себя в тени лесных великанов. Листвяна в таких случаях не оставалась сидеть в телеге и вполне квалифицировано помахивала небольшим, подобранным специально под ее руку, топориком.