Гамаль Абдель Насер - Анатолий Агарышев

В Израиле к тому времени уже было сформировано «правительство войны». Даян, получивший портфель министра обороны, отдал приказ о всеобщей воинской мобилизации…

Глава 8

Для египетских солдат, только что переброшенных на Синай и едва успевших занять боевые позиции, день 5 июня начался как обычно…

Во вражеском же стане надрывались телефоны, в разных направлениях мчались «джипы» с офицерами связи. Около восьми утра вся израильская авиация была поднята в воздух. Египетские самолеты были уничтожены прямо на аэродромах.

Израильское командование выбрало для нападения именно те несколько минут, когда происходила смена ночных и дневных дежурных, сидевших в кабинах самолетов.

Затем началась наземная атака. Израильские поиска наступали в четырех направлениях: на Газу, Абу-Агилу, Аль-Кантару и Шарм-аль-Шейх. Это была хорошо организованная и обученная армия. Египет же к войне не был готов. Египетский народ был занят мирным, созидательным трудом. На дальнейшем развитии событий сказался и тот факт, что значительная часть египетской армии находилась далеко от родины, в Йемене.

Когда Насеру доложили о том, что израильские самолеты бомбят каирский военный аэродром Каиро-Вест, он кинулся к телефону. Но телефонист никак не мог соединить его ни с главнокомандующим Амером, ни с министром авиации Сидки Махмудом. В этот момент маршал Амер и группа генералов вылетели на Синайский полуостров. Но разбомбленный аэродром в Аль-Арише не мог принять самолет, тогда пилот получил распоряжение вернуться в Каир. Оказалось, что приземлиться в Каиро-Весте тоже нельзя. Египетской зенитной артиллерии был отдан приказ не открывать огня до тех пор, пока самолет с главнокомандующим находится в воздухе. За это время израильская авиация успела натворить много бед.

Наконец самолет приземлился на гражданском аэродроме, и маршал Амер сам поспешно позвонил Насеру. И хотя исход войны был уже предрешен, именно тогда, когда Амер находился в воздухе, он уверял, что «все пока идет хорошо». Ему вторил военный министр Бадран. Когда израильские войска начали атаку, египетские офицеры кинулись к телефонным аппаратам. Однако ничего путного они узнать так и не смогли. Словно смерч, надвигались на египетские позиции окутанные тучами песка израильские танки. Самолеты шли волна за волной, сбрасывая зажигательные бомбы, наполненные напалмом. Неся большие потери, египетские войска стали отходить через безводную Синайскую пустыню к Суэцкому каналу…

Утром 6 июня в Каире стало известно о поражении. Насеру доложили, что и на иорданском фронте создалось крайне тяжелое положение. Враг захватил весь Иерусалим. В этот же день Совет Безопасности потребовал прекращения военных действий.

И все же Насер рассчитывал, что египетская армия сможет, по крайней мере, «задержаться на восточном берегу Суэцкого канала». Однако Амер уже отдал приказ о немедленном отводе войск на западный берег.

В течение 7 июня израильские войска продолжали наступление. 8 июня ОАР приняла предложение Совета Безопасности о прекращении огня. Но еще 9 июня израильские войска вели бои на восточном берегу канала. Путь на Каир был открыт…

Создалась опасная ситуация. 9 июня 1967 года в Москве состоялась встреча руководителей коммунистических и рабочих партий, а также правительств социалистических стран. В специальном заявлении социалистические государства потребовали, чтобы Израиль немедленно прекратил военные действия и отвел свои войска с оккупированных арабских территорий за линию перемирия. Вслед за этим Советское правительство обратилось к США с тем, чтобы они заставили Израиль прекратить военные действия.

Израиль был вынужден уступить…

Уже на третий день агрессии известный сионист Джон Кимши писал в английской газете «Ивнин стандарт», что у Насера «крупные неприятности», так как армейское командование настроено по отношению к нему оппозиционно. Кимши утверждал также, что в «Каире, вероятно, произошел военный переворот».

А вот что было в действительности.

8 июня в недавно построенном на окраине Каира огромном здании Генерального штаба состоялось совещание генералов. На нем присутствовали Амер и Бадран. На следующий день в Генштаб приехал по приглашению генералов президент Насер.

— Что ваше превосходительство думает о случившемся? — в упор спросил его военный министр.

— Обстановка сложная, — ответил спокойно Насер. Он намеревался обсудить с генералами создавшееся положение.

— Кто виноват в поражении? — снова задал вопрос Бадран. На этот раз в его тоне Насер уловил оттенок грубости.

— Вы думаете, что сейчас подходящее время решать этот вопрос? — осторожно спросил Насер, чувствуя, что собравшиеся уже выработали какой-то план.

— Конечно, — сказал военный министр. Его тотчас поддержал другой генерал, Гиляль Абдалла. Было ясно — генералы боялись, что именно им как непосредственным виновникам придется отвечать за поражение.

— Мы все несем ответственность, — вмешался в разговор премьер-министр Закария Мохиеддин.

— Но ведь приказ отдавал президент, а не мы, — сказал Бадран, выразительно глядя на Гамаля.

Этот разговор происходил в четверг, а в пятницу должен был состояться традиционный молебен в мечети Хуссейна, куда в этот день обычно стекается огромное количество народа со всех концов страны.

— Хорошо, — сказал Насер. — Я хотел объявить об отставке завтра в мечети. Но раз вы так хотите, я объявлю о ней сегодня вечером…

На экранах телевизоров Насер выглядел больным и подавленным…

Сколько раз слышал Египет этот голос! Он звучал раньше сильно и страстно. Маститые стилисты, тонкие ценители арабского языка всегда с изумлением слушали выступления Насера. Он говорил с легким александрийским акцентом, языком улицы, презрев все каноны изысканной литературной речи. И его понимали во всех арабоязычных странах.

Правда, раньше он говорил о победах. Победа революции, победа над Нилом, ликвидация тройственной агрессии, феодализма, активная борьба с безработицей, нищетой… Много побед было связано с именем Насера. И, слушая его речи, люди, которые не умели читать и писать, повторяли вслед за оратором странные, непривычные слова и учились постигать их смысл. «Революция», «прогресс», «социализм»… Социализм… Что это такое? Это «счастливый дом»… Это «гарантированная работа»… Это «справедливость». Так объяснял Насер идеи революции простым людям.

Сейчас он собирался говорить совсем о другом.

«Этот час для работы, а не для печали…» — начал Насер свою самую знаменитую и самую трагическую речь.