Жан Баруа - Роже дю Гар

Алло! Хорошо, если бы вы указали, что воскресная лекция господина Баруа в Трокадеро56 будет совсем необычной. Подчеркните это... Раньше он никогда не соглашался выступать перед такой большой аудиторией... Что?.. Не знаю, по-моему, три тысячи мест; говорят, половина билетов уже продана...

Да, публику привлекает лектор, но также и тема: "Будущее атеизма". Спасибо... К вашим услугам... До свидания.

Трокадеро.

Воскресенье, вторая половина дня.

Необыкновенное оживление. Вереница фиакров высаживает седоков у подножья лестниц. Отряд полицейских наблюдает за порядком.

Среди молодых людей, стоящих на тротуаре, вдруг возникает движение: перед служебным входом останавливается экипаж.

Из него выходит Баруа в сопровождении Люса. Все с уважением снимают шляпы.

Приехавшие быстро проходят во дворец, несколько близких друзей следуют за ними.

Три часа, зал переполнен; люди стоят в проходах.

Занавес медленно раздвигается, открывая пустую сцену; почти тотчас же появляется Баруа. Мощная овация прокатывается по залу, усиливается, спадает, снова медленно нарастает, шумит как встревоженный рой, готовый подняться и улететь; внезапно все замирает; полная тишина.

Баруа не спеша поднимается по ступенькам эстрады.

В центре огромного амфитеатра он кажется карликом. Черты его лица почти неразличимы, но быстрая походка, сдержанный поклон, долгий и спокойный взгляд, которым он окидывает тысячи людей, сидящих рядами вокруг него и над ним, говорят об уверенности человека, которому сопутствует удача.

Не отводя глаз от публики, он садится.

Баруа. Дамы и господа...

На какое-то мгновение им овладевает страх; сердце его сжимается.

Но молчание этих неподвижных людей, доверчивое выражение бесчисленных глаз, устремленных на него, помогают ему овладеть собой. Он уступает внезапному порыву: отказывается от заранее приготовленного вступления; отодвигает записи и, улыбаясь, начинает в тоне дружеской беседы.

Дорогие друзья! Вас здесь собралось тысячи три... Не задумываясь, вы оставили свои воскресные занятия, чтобы послушать лекцию на тему: "Будущее атеизма". Именно эта тема и привлекла вас сюда. Столь живой интерес к атеизму характерен для наших дней. Все цивилизованные народы в настоящее время переживают кризис религиозных убеждений: во всех уголках земли, где есть хотя бы зачатки культуры и научного мышления, один и тот же процесс происходит в человеческом сознании, один и тот же поток скептицизма и неверия разрушает церковные басни, одно и то же движение, имеющее общую цель - освобождение разума, - опрокидывает догматическую власть всех богов. Франция, благодаря присущему ей здравому смыслу, жажде свободы, потребности в научном критическом подходе ко всему, уже более двухсот лет служит подлинным очагом свободомыслия во всем мире; она-то и стала, по-видимому, инициатором этого движения. Италия, Испания, Южная Америка - все страны латинской культуры, в которых господствует католицизм, последовали ее примеру. Такие же перемены происходят и в странах протестантской религии - в Англии, Северной Америке и Южной Африке. Это движение настолько широко, что оно захватило уже культурные центры ислама и буддизма, цивилизованные районы Африки, Индии, Дальнего Востока. Всюду церкви пришлось отказаться от светской власти, которой она располагала много веков, искусно усиливая этим свое могущество. У нее постепенно отнимали все привилегии и безжалостно вытесняли ее из мирской жизни. В самом деле, уже не существует, так сказать, национальных религий: везде церковь отделяют от государства, которое провозглашает свой нейтралитет к религии и терпимо относится к различным культам. Этот мощный натиск идей на цитадель религии слишком многообразен и его нелегко обозреть во всех деталях; но я хочу обратить ваше внимание на его повсеместный характер, чтобы вы не вздумали рассматривать развитие атеизма во Франции как явление локальное, не имеющее отклика в других странах; движение это охватило все народы.

Он останавливается.

Если раньше перед ним был зал, полный мужчин, юношей, женщин, то теперь это уже аудитория: единое целое. Глаза Баруа, его голос, мысль вошли теперь в тесный контакт со слитой воедино человеческой массой, с единым существом, охваченным общими чувствами и мыслями, и сам он больше неотделим от аудитории, он - ее центр, источник ее движения.

Католическая церковь, ставящая себя выше человеческих законов, подчинялась требованиям общества не без яростного сопротивления. Однако ей пришлось признать свое поражение и перенести оставшееся влияние на область духовной жизни - ее последний оплот, основы которого, несмотря на пока еще кажущуюся незыблемость, быстро подтачивает поднимающаяся волна... По мере того как сменяются поколения, все яснее становится неспособность теодицеи57 удовлетворять запросам разума современных людей: каждое новое научное открытие - еще один довод против догматических устоев религии, которая, напротив, давно уже не получает никакой поддержки от современной науки. У церкви, которая борется против этого неотразимого натиска, остается, по-видимому, только один путь к спасению: эволюционировать, для того чтобы разум наших современников мог принять ее учение. И это для нее вопрос жизни или смерти. Если религия не будет преобразована, то уже через несколько поколений все неизбежно и бесповоротно отвернутся от нее.

А я как раз хочу показать вам полную невозможность внести какие бы то ни было изменения в ее догматы. Я хочу доказать вам, что католическая религия обречена на гибель. Что бы ни делали, она неминуемо погибнет, и это ясно уже сегодня; можно даже с большей или меньшей точностью сказать, когда это произойдет!

Философская доктрина может развиваться; ее составляют различные человеческие мысли, расположенные в произвольном порядке, по самой своей природе недолговечном. Но религия, основанная на откровении, исходные положения которой не только не поддаются никакой критике, но от века рассматриваются как совершенные, по самой сущности своей неизменные и абсолютные, - такая религия не может претерпеть каких-либо изменений, не разрушая самое себя. Ведь признать необходимость исправления религии значит признать, что прежняя ее форма не была совершенной, значит сознаться в том, что не бог передал ее людям, что возникла она не в результате откровения. Это настолько бесспорно, что церковь всегда ссылалась на незыблемость религии, как на доказательство ее божественного происхождения; еще совсем недавно собор тысяча восемьсот семидесятого года не поколебался объявить: "Вероучение исходит от бога, и ум человеческий не может подвергать его усовершенствованию подобно философской доктрине; оно было вручено как божественный дар". Стало быть, католицизм оказался в плену у своего основного принципа. Но пойдем дальше. Если бы даже у католицизма была возможность, не вступая в противоречие с самим собой, что-либо исправить в своем вероучении, он таким путем добился бы лишь краткой отсрочки. И вот почему. Самый беглый исторический обзор развития религий показывает нам, что все они порождены стремлением человека составить себе представление о вселенной; их первоначальная сущность одна и та же: всякая религия основана на ранних и наивных объяснениях, которые человек пытался дать явлениям природы. Проще говоря, у первобытных людей никакой религии не было; со времен детского лепета человечества и до наших дней тянется одна нить - нить мысли, нить познания; примитивная в период своего возникновения, она постепенно обогащается. И то, что мы обычно именуем религией, на самом деле - лишь один из этапов человеческого познания, этап деизма; это всего лишь начальная ступень научного прогресса, на которой нелепо было задерживаться, однако страх перед сверхъестественным заставил людей задержаться на ней до нашего времени; одним словом, человек оказался жертвой мистических гипотез, придуманных им самим для объяснения окружающего мира. Эта застывшая форма примитивного мышления на долгие века замедлила развитие науки; и с тех пор наука решительно отделилась от религии. Я возвращаюсь к тому, что хотел сказать. Религия - это наука далекого прошлого, которая лишилась живительных соков и стала догмой; это - лишь высохшая оболочка давно уже устаревших научных представлений о мире. Застыв в своем первоначальном виде, религия потеряла жизнеспособность; она умерла. И если даже допустить невозможное и представить себе, что религия изменится и попытается идти в ногу с научным прогрессом - как и положено всякой науке, - то надо прямо сказать: ничего из этого не выйдет! Религия просуществовала столько веков только потому, что приглушала своими россказнями страх в душе человека, смягчала своими обещаниями ужас перед смертью, притупляла природную любознательность людей пустыми и голословными утверждениями. И в тот день, когда она откажется от всего этого комплекса лжи, приукрашивающей мир, как лубочные картинки, все здание религии, которое многим еще представляется прочным, рухнет. Ибо в душе передового человека нашего времени нет и следа того религиозного чувства, на котором покоилась вера со дня ее возникновения. И было бы грубой ошибкой принимать за пережитки мистических верование наших предков ту врожденную потребность людей к познанию и объяснению мира, которая предшествует всякому религиозному чувству и в наши дни находит себе широкое и полное удовлетворение благодаря современному развитию науки. Стало быть, очевидно, что такая догматическая религия, как католицизм, обречена бесповоротно. Незыблемость основных положений католицизма внушает все больше и больше недоверия тем, кто слишком часто убеждался на собственном опыте в относительности своих познаний и поэтому не может принять учения, которое объявляет себя непогрешимым и непреложным. Впрочем, силы, подтачивающие религию, находятся не только вовне: ныне религию постепенно поражает прогрессивный паралич, лишающий ее всякой жизнеспособности.