Несокрушимый Друид Режущей Песни - Аннетт Мари

Зак кивнул. Его лицо бледнело все сильнее, чем дольше он стоял с ранами.

— Я подготовил убежище вдали от города. Там нас ждёт целитель, — Дариус повернулся ко мне. — Сейбер, ты можешь присоединиться к нему, сыграв свою роль в участке.

Его слова были добрыми, но намек — ясным: не испорть весь труд.

— Я все сделаю, — пообещала я. И я сыграю безупречно. Я годами приотворялась чересчур хорошей, была никем. Сыграть пострадавшую заложницу Призрака будет не сложно.

— Тогда увидимся позже, — Дариус пошел к внедорожнику.

Моррис повернулся к своей машине, оставив меня и Зака одних.

Наши взгляды встретились, и при виде его облегчения я вдруг ощутила слабость, напряжение покинуло мое тело. Я не знала, были ли решены все проблемы Зака с охотниками, и что будет дальше, но нам не нужно было разбираться самим. Мы были убеждены, что нам нельзя полагаться ни на кого, что были только мы вдвоём против мира.

Я была рада, что ошиблась.

ЭПИЛОГ

Два месяца спустя

Грохот копыт заполнял мои уши, дрожал в моей груди. Пригнувшись над шеей коня, я затерялась в потоке ветра в лицо. Деревья по бокам тропы бросали на нас пятнистые тени.

Лес редел, резко закончился в паре ярдов от низкой ограды пастбища. Я замедлила коня от галопа до рыси, уши лошади направились вперед, мы мчались к калитке в конце тропы.

Лошадь собралась, и мы перемахнули преграду. Она аккуратно приземлилась на другой стороне и замедлилась до медленного бега.

За нами стучали копыта, конь фыркнул, перемахнул калитку. Он приземлился, еще раз фыркнув, радуясь прыжку как энергичный двухлетний жеребец. Я подавила улыбку из-за старческого поведения коня, он поравнялся с нами, фыркая и потряхивая ушами.

Зак похлопал властно серого жеребца в яблоках по шее. Он замедлил Уикера до ходьбы, и я боролась миг со своей лошадью, пока она не соизволила замедлиться.

Гнедая кобылица, на которой я ехала, была той, которую я помогла Доминике спасти от бойни два месяца назад. Она была упрямой, энергичной, легко пугалась и не подходила для новичка. Но с правильным всадником она была чудесным скакуном и прекрасно прыгала.

Уикер, серый жеребец, которого мы спасли от заброшенности у Харви Уитби, радовался проще, по крайней мере, когда Зак на нем катался. В идеальном мире Зак предпочел бы жеребца бодрее, но Уикер решил, что Зак был его любимым человеком, и ничто не заставляло его передумать.

Зеленое пастбище раскинулось перед нами, усеянное козами, овцами и шестью конями. Двойная вершина Золотых Ушей поднималась на севере, склоны покрывал зеленый лес. Прохладный сентябрьский ветер тянул за мой хвост волос. Лошади остывали после бега, я нежно напевала мелодию, потом пропела первый куплет. Зак ехал рядом со мной, его плечи смягчила расслабленности, пока он слушал.

В ярком свете солнца был заметен шрам на его лице.

Бой на перекрестке оставил Зака с серьезными ранами. Целитель сначала занялся ранами живота, оставив порез от Клыка Валдурны почти без лечения. Задержка, размещение и глубина раны усложнили исцеление.

Бело-розовый шрам тянулся от его левой щеки к правому виску, задевая переносицу, но не трогая глаза. Он не портил его, но менял симметрию лица и привлекал внимание чужаков.

Это было приятно. Когда он проходил мификов на улице, они не видели красивого темноволосого и зеленоглазого мужчину из описания Призрака. Они видели шрам. И раз мы не задерживались в публичных местах, они не успевали приглядеться.

Покинув пастбище, мы повели лошадей к зданиям вокруг центрального двора. Это был один из местных приютов, которые помогли с животными «Сердец и копыт», пока Доминика и Грета восстанавливали свой. Они все еще работали над получением страховки, но вскоре будут искать новое место.

Они не знали, что я была в ответе за лесной пожар. Может, подозревали, может, нет, но они не упоминали это. Я дала им самое простое объяснение о фейри, напавшем на нас, убедив их, что угроза миновала, и раскрыв, что я уже не буду жить с ними. Я думала, что это закончит наши отношения, но они настояли, что дружба не должна была так просто заканчиваться.

Мы с Заком увели лошадей в конюшню, сняли седла и опустили на подставку. Слушая, как Зак напевал, вычесывая жеребца, я улыбнулась, незнакомое счастье растянуло легкие, и они приятно болели. За прошлые восемь недель я узнала, как ощущалось дыхание без осколков ненависти и потери в груди.

Я провела щеткой по шее кобылицы, взглянула на Зака поверх барьера между стойлами.

— Не знаю, готова ли я владеть лошадью.

Он приподнял бровь.

— Отступать уже поздно.

Я скривилась.

— Это серьезное дело, а мы еще разбираемся… может, еще рано.

Он двигал щеткой по влажной спине Уикера.

— Разве ты не говорила, что не доверишь эту лошадь никому?

— Да. Если она попадет не в ту семью, она вернется на аукцион меньше, чем через год.

— Ты говорила, что и Уикер будет рад только со мной.

— Он обожает тебя, — я кусала губу. — Но лошади такие дорогие.

Он опустил щетку и похлопал тепло плечо Уикера.

— Если хочешь оправдываться, придумай что-то серьезное.

Я хмуро посмотрела на него.

— У меня нет работы.

— Зачем тебе работать, когда я могу купить все, чего ты хочешь?

Я закатила глаза.

— Я звучу у тебя как нахлебница.

— А что еще мне делать с нежеланным богатством?

Фыркнув, я пристегнула веревку к уздечке лошади. Я не повела ее в стойло, а вышла на солнце. Во дворе стоял мой новый пикап — белый, забрызганный грязью и купленный законно, длинный прицеп был прикреплен сзади.

Зак вывел Уикера следом, мы загрузили лошадей. Мы закрывали дверцы, и Доминика выбежала из амбара, помахала кому-то внутри на прощание.

— Готова? — бодро спросила она. Она посмотрела на прицеп с двумя обитателями, просияла. — Я так рада, что вы их забираете. Вы хорошо о них позаботитесь.

Я надеялась на это. Я всю взрослую жизнь заботилась о зверях, но не была в ответе за кого-то, кроме себя.

— Я готова, — сказала я, отвечая на ее первый вопрос.

— Я буду в машине, — она пошла к своему древнему Рейнджеру, оставив меня с Заком.

Я повернулась к нему, его ладони легли на мою талию. Он притянул меня ближе, ладони скользнули к моей попе. От него