Замок - Елена Волкова

Ксавьер Людовиг набрал побольше воздуха в легкие и начал поднимать меч для удара:

— Прекратите, Князь, уламывать меня, как капризную девку! Сделки нет!

Он сделал еще шаг по направлению к Князю, занося меч над левым плечом, чтобы описать полный круг.

Но меч вдруг сделался тяжел и с каждым мгновением становился все тяжелее. Ксавьер Людовиг еще не успел полностью осознать этого факта, как в этот самый миг Князь оказался стоящим от него на безопасном расстоянии нескольких шагов. Черты его лица, ставшие еще больше похожими на страшную маску, стали расплываться, теряя четкость, а сам он казался видением, сотканным из дыма чадящего камина и ночного кошмара. В зале повисла неживая тишина и раздался хохот, оглушительный и дробящийся на множественные эхо:

— Ты мальчишка, Кронверк! Тебе ли тягаться со мной? Тот, кто отдал тебе свой меч, мог бы стать для меня достойным соперником, но не ты! И я не стану играть с тобой в прятки, я приду позже, когда обстоятельства будут благоприятствовать мне! А пока — на этой земле есть места, где меня не будут беспокоить подобные нахалы! Через сто, двести, триста лет Перекресток Кронверка будет моим!

После этих слов Повелитель Тьмы совсем утратил четкость очертаний. Вместо него образовался небольшой черный смерч; сначала расплывчатый, он вскоре сгустился, оторвался от пола и направился к закрытому ставнями окну. Ставни задрожали, закачались, засов подпрыгнул в петлях и упал на пол, ставни распахнулись, ударившись о стены, а смерч, вылетев в окно, исчез.

В распахнутое окно ворвался шум ливня, очередной удар грома и вспышка молнии. Порыв сырого воздуха пронесся по залу, забрасывая капли дождя внутрь. Слышно было, как сильный ветер трепал листву деревьев, наполняя помещение запахом этой самой свежесорванной листвы и холодным и свежим воздухом.

Меч опять стал легким настолько, что Ксавьер Людовиг едва не выронил его. Он чувствовал себя опустошенным и уничтоженным. Даже гроза не радовала. Почему так вышло? Как сражаться с этим Князем, или кто он там на самом деле, если он не принимает боя?.. Надо было вынудить его принять бой! Поставить его в такие условия, чтобы ему не оставалось иного выхода. Но как? И что теперь?..

Чья-то теплая рука коснулась его руки, он вздрогнул от неожиданности и обернулся. Доминика стояла рядом, не выпуская шпаги из правой руки и не теряя из вида вампиров, застывших словно в гипнотическом оцепенении.

— Не падайте духом, граф, — сказала она тихо. — Это еще не поражение.

Ее темные глаза смотрели внимательно и спокойно. Ксавьер Людовиг подавил вздох:

— Но это и не победа.

— Ничего, — она улыбнулась уголками губ. — У Вас будет возможность реванша… А что делать с этими?

Она кивнула в сторону замерших вампиров.

— С этими? — он развернулся лицом к толпе, и глаза его сверкнули тем нехорошим блеском, что несвойственен человеку. — С этими? — повторил он почти злорадно. — Эй, госпожа любительница балов! Где Вы? — позвал он.

Тотчас из камина вылетела летучая мышь, словно только и дожидалась зова, и зависла в воздухе.

— Примите человеческий облик, сударыня, и закройте окно!

"Нет, он положительно не годится в объекты моего внимания! — думала Абигайль, спеша, тем не менее, исполнить приказ. — Он так и намерен мною командовать, как генерал солдатом? Даже с этим юношей он любезней, чем со мной, а я все-таки дама!"

Но граф уже будто и вовсе забыл о ней, и она стояла у закрытого окна, не зная, что делать дальше, и не без некоторого чувства невольной ревности наблюдала, как граф взял Доминику за руку, подвел ее к камину и сказал: "Уходите по коридору влево. Где-то здесь недалеко есть решетка, она закроется следом за Вами и убережет от погони. Потом я найду Вас…", — а она покачала головой: "Я останусь с Вами. Не теряйте времени!" — "Обещайте мне уцелеть!" — прошептал он, а она улыбнулась и ответила: "Обещаю!" — и при этом как они смотрели в глаза друг другу!

"На что они рассчитывают? — думала Абигайль, не осознавая, что ей слегка завидно, что не она является объектом тревоги и заботы графа и не ей он смотрит в глаза таким взглядом… — Она человек, а он — вампир. Хотя и чрезвычайно благородный, но все равно вампир!"

Ксавьер Людовиг перехватил меч поудобнее обеими руками и крикнул:

— Фредерик!

— К Вашим услугам!

— Берегите себя!

Это была бойня! Те, кто пытался оказать сопротивление, пали первыми, и это даже нельзя было назвать сопротивлением. Другие пытались бежать, но бежать было некуда: Доминика со шпагой в руке и Абигайль, опять принявшая облик летучей мыши, не подпускали их к камину, а открыть засовы на окнах они не успевали. В коридоре — единственном выходе из зала — Фредерик, прижавшись спиной к дверям, поражал их серебряными пулями в голову, в сердце, одного за другим, а они не могли приблизиться к нему, чтобы навалиться толпой и уничтожить, потому что не могли ступить в святую воду, разлитую перед ним. Они могли бы в него выстрелить, — но не выстрелили… Паника царила в коридоре и в зале. Через непродолжительное время все было кончено.

Ксавьер Людовиг остановился в середине зала. Он тяжело опирался на меч и пытался восстановить дыхание. Его одежда и лицо были забрызганы высыхающей кровью. Ему хотелось обернуться и посмотреть на Доминику и убедиться, что с ней все в порядке, но он опасался испугать ее своим видом. В этот момент послышался голос Фредерика:

— Граф! Что мне делать? Здесь гора трупов, наполовину сгоревших! Они падали в святую воду и сгорали в ней, будто в огне! Невиданно!

"Что же тут невиданного?" — усмехнулся про себя Ксавьер Людовиг. Он поспешил через зал, остановился в дверном проеме, чувствуя, как предательски дрожат ноги, и привалился плечом к косяку, боясь упасть. "Что же, это всегда так бывает после боя с нечистой силой? Утомительно…" Его вновь охватил озноб, как тогда, в первый раз. Стараясь не стучать зубами, он сказал:

— Обождите немного. Тела не полностью сгорели. Не исключено, что у кого-либо из них уцелели зубы, это может быть опасно. Видите в этой наружной стене два окна, их нужно будет открыть, и солнце завершит работу, начатую Вами…

Доминика пребывала в растерянности.

"Что же теперь? — стучало в голове. — Следуя традициям романтических поэм, мы должны броситься друг другу в объятия".

Тут сознание словно раскололось и раздвоилось, словно два человека в ней, один разумный, а другой не очень, заспорили между собой: "Какие объятия? Ты с ума сошла! Он же вампир!" — "Ну и что?" — "А то, что тотчас же получишь клыки в шею!" — "Он благородный человек!" — "Он вампир, а не человек!" — "Ну и пусть! Пусть получу клыки в шею! Тогда я стану, как он, и мы будем вместе до скончания времен!.." — "Да ты обезумела совсем! Сходи в церковь, помолись, несчастная!.."