Любовь моя - мелодия - Муслим Магомаев

Своими песнями одарил меня еще один давний друг — Оскар Борисович Фельцман. В том числе и такой чудесной, как «Возвращение романса». В его творчестве были переходы в новое качество. То писал вполне привычную популярную музыку, и вдруг — цикл песен «С любовью к женщине» на стихи Расула Гамзатова, «Колыбельная».

Когда Оскар Борисович показал мне их, а также песню «Одиночество женщины» на стихи И.Кохановского, то я увидел, что это другой Фельцман — так изменился его композиторский почерк. Помню, что я тогда пошутил: «Не сынок ли вам помогал? Уж больно современно». Сын Фельцмана, Володя, хороший пианист, лауреат международного конкурса, увлекался тогда популярными группами, слушал много серьезной эстрадной музыки. Оскар Борисович, человек мнительный, прямо-таки вздрогнул, услышав мой вопрос, замахал руками: мол, типун мне на язык. Хотя по сути-то шутка пришлась ему по душе — он ждал отклика. Путь к новому всегда тернист, и отзыв профессионалов и, главное, публики — поддержка автору.

Когда я с удовольствием записал цикл песен на стихи Гамзатова, то нам обоим понравилось: Фельцману — его музыка, а мне — мое исполнение. Впервые в жизни я сказал о себе: «Хоть это и нескромно, но все-таки здорово я умею петь». И как-то в разговоре со Святославом Бэлзой рассказал о том, как тогда похвалил себя прилюдно. На что он сказал: «Ничего. Пушкин тоже себя похвалил однажды, сказав: „Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!“»

КОНЦЕРТ ДЛЯ ОРКЕСТРА

Аккомпанементу я придаю особое значение — он может угробить песню, а может и вознести. Поэтому особая роль и у аранжировщиков. Вначале мне писал аранжировки Алексей Мажуков, музыкант изобретательный. Все у него было слаженно, функционально, целесообразно. Но Алексей пошел дальше — его интересовало свое творчество. У него были удачи — пьесы, песни… Какие-то вещи, обычно с более сложной, чем у песни, структурой, приближенной к классическому романсу, он просил спеть меня.

Затем я стал работать над оркестровками с Юрием Якушевым. Как все талантливые люди, он человек сложный, со своим непростым внутренним миром. И конечно, с характером. Личность есть личность. У нас с ним были прекрасные отношения, но он мог подвести в любой момент — из-за весьма распространенной среди творческих людей слабости. Конечно, я понимал, что все мы человеки, что всякое бывает. Но все же это было эгоистично. Случалось так, что концерт объявлен, я должен уже уезжать, а у Юры еще ничего не готово. Приходилось кого-то срочно искать, или он сам обращался к своим знакомым: «Соркеструй за меня, я сейчас не в силах». А другие инструментовщики меня не устраивали.

Юра действительно очень талантливый аранжировщик, очень хороший мелодист. Он мог бы быть и хорошим композитором. Однажды я принес ему песню без всяких своих ремарок-пожеланий (обычно я выписывал на клавире предполагаемые функции инструментов). Мне хотелось, чтобы он все сделал сам. И Юра расписал партии изобретательно. Чем дальше мы с ним работали, тем ярче он оркестровал…

В свое время на конкурсе в Сопоте я услышал, как там играют эстрадные оркестры, и подумал: вот бы и у нас были такие же коллективы. Когда я записывал на студии «Мелодия» свои пластинки, то обязательно просил, чтобы аккомпанировавший мне концертно-эстрадный оркестр Вадима Людвиковского усиливали струнной группой из Большого симфонического оркестра Гостелерадио. Получалось это у нас великолепно. Когда на «Мелодию» приезжали иностранные фирмачи и слушали наши записи, то они восторгались звучанием именно этого смешанного состава.

Я не любил и не люблю малые составы. А в эстрадно-симфоническом составе люблю смешение разнохарактерных инструментов, например, чтобы валторна перекликалась с арфой, а гобой и кларнет погружались в море струнных. Есть у меня, правда, и некоторая странность — не тешит мою душу группа саксофонов. Нет, мои претензии не к самим инструментам, а скорее к качеству звучания. У американцев саксы звучат на одном дыхании, как единый организм, а наши почему-то стараются выбиться из общего строя, блеснуть индивидуальностью. Вот частенько и получается «куриный двор». К тромбонам и трубам я более благосклонен. Хотя, конечно, любимых инструментов много.

У меня давно была мечта — создать настоящий эстрадный оркестр. Так случилось, что через какое-то время я смог начать ее осуществлять. После некоего инцидента с Вадимом Людвиковским его оркестр, где играли высококлассные музыканты, расформировали. Я понял, что надо ловить мгновение, иначе эти замечательные музыканты могли разбрестись по разным коллективам, кто куда.

На первых порах я работал с прекрасным биг-бэндом под руководством Левы Мерабова, а потом в создании нового оркестра мне взялся помочь мой друг, великолепный музыкант, делавший мне аранжировки, Владимир Терледкий. Он согласился приглашать людей в новый коллектив. И вскоре нам удалось создать остов оркестра, куда, скажу без ложной скромности, вошли лучшие джазовые музыканты.

Владимир Терлецкий был человек своеобразный, не всегда предсказуемый. Помню, как под Рождество он позвонил мне в гостиницу «Россия», где я тогда жил, и спросил: «Можно я приду к тебе со своей девушкой? Мы принесем с собой рождественского гуся, посидим вместе». Конечно, я согласился. Но вдруг часов в семь ко мне приходят не два гостя, а вваливается целая компания человек в двадцать во главе с Терлецким: «Можешь нас поздравить, мы только что расписались с Наташей». — «А это кто?» — «А это мои гости». То есть Володя решил вот так скромненько отметить свою свадьбу — без предупреждения, с рождественским гусем весьма малых раз-Хорошо, что у меня был просторный люкс и все гости смогли как-то разместиться. Позвонил в ресторан, попросил поднять в номер еды соответственно количеству гостей. Посидели мы хорошо, не расходились до самого утра. Новоиспеченный муж, выпив, заснул и спал всю ночь, а новобрачной пришлось танцевать с кем угодно, только не со своим мужем…

Был у Терлецкого дома контрабас, на котором он не играл. Инструмент этот стоял на балконе и в жару, и в холод. Жена взяла и отдала его кому-то, кажется, в музыкальную школу. Володя, узнав об этом, стал вдруг горевать: «Ты отдала мой любимый контрабас!» — «Но ведь он все равно стоял без дела…» — «Но ведь любимый!..»

К сожалению, Володи Терлецкого недавно не стало…

В то время, когда мы создавали новый эстрадный оркестр, меня пригласил к себе заведующий Отделом культуры ЦК КПСС В.Ф.Шауро. Пригласил не в связи с этим, а просто для беседы, как он приглашал многих других артистов, музыкантов. Беседы эти проходили в атмосфере, располагавшей к доверительным разговорам: чай, сухарики, печенье… Темы таких встреч заранее не оговаривались — просто говорили о жизни.