Игры Шпиона - Андрей Закаблуков

— Как и СТГ, которые до сих пор используют ругенский вторым языком после всеобщего, — старый маг согласно кивнул. — Но решение было принято всеми странами, и его закрепил сам верховный жрец Пареенда.

— Так что, как бы ругенцы не бухтели на пару с гражданами СТГ, но были в пролёте, — весело закончил Винченцо.

— Истинно, — подтвердил Степан. — Только с чего, старче, ты наш язык сантский архаизмом называешь? Ведомо же, что именно с него речь всеобщая пошла. А коли народ наш просто хочет сохранить язык, что испокон веков в земле нашей звучал, так что в этом плохого?

— Абсолютно ничего, — ответил Рэнг. — Крагерхатерцы с вами в этом плане согласны. До сих пор свои слова вставляют при беседе.

— Для нас будет лучше, если какое-то время мы помолчим и к сече готовиться будем, — внезапно сказал Симеон, кладя руку на эфес сабли и оглядываясь по сторонам.

Остальные остановились и тоже принялись осматриваться. Особо зоркие сразу же заметили тени, мелькающие между деревьями. Ринэя прищурилась, решив, что ей показалось. Одни фигуры имели женские очертания. Другие оказались странными существами с рогами на головах и копытами вместо ног.

— Кто это такие? — шёпотом спросила принцесса у друга детства, который единственный был достаточно близко.

— Это существа из рас чудовищ и фейри, — так же тихо ответил Нирн, едва шевеля губами. — Сатиры и наяды.

— Разве сатиры не принадлежат к демонам? — ещё тише спросила Ринэя.

— Это глупые выдумки желающих их оклеветать. На самом деле сатиры — это такие же живые существа, как мы с вами, — послышался шёпот в другое ухо принцессы.

Ринэя едва удержалась от испуганного крика, когда заметила, что Мала подобралась к ней вплотную с другой стороны.

— Сатиры, силены и тельхины издавна обитали на территории Хорса, — продолжил Нирн. — Их всех посчитали демоническими созданиями, хотя это даже не подтверждено никакими доказательствами.

— Напротив, — прошептал Рэнг, подходя ближе, — маги уже давно установили их органическую природу, что…

— Эй вы! Хватит шептаться! — послышался грубый блеющий голос из-за дерева. — Больше двух говорят вслух!

Степан, Симеон, Винченцо и Монсэльм ощутимо напряглись, готовясь в любой момент схватиться за оружие. Участники беседы с Ринэей только удивлённо осмотрелись. Один лишь Странник оказался безучастен ко всему. Старик спокойно обернулся и изрёк:

— Похоже, дальше идти не придётся. И не стоит так беспокоиться — вас уже видят. Осталось лишь познакомиться с теми, кто нуждается в вашей помощи.

— Погоди, — Ринэя с недоверием посмотрела на мудрейшего, — ты хочешь сказать, что мы будем защищать сатиров и наяд?

— Они тоже жители этого мира и этой страны, — спокойно ответил Сагэмзэ-Милин. — И им тоже иногда нужна помощь. Что же, славные претенденты на звание Защитника Пареенда, я покину вас, но узрю деяния ваши.

После этих слов тело старика на мгновение вспыхнуло ярким белым светом. В следующую секунду его уже не было на прежнем месте. Странник бесследно исчез.

— Ничего себе трюк! — присвистнул удивлённый Винченцо. — Мне бы так!

— Чтобы сбегать от каждого рогатого и одновременно обворованного мужа? — Мала ехидно усмехнулась.

— Ну, не без этого, — задумчиво ответил плут и проныра.

Тем временем исконные обитатели хорских лесов выходили к путешественникам. Сатиры, вопреки опасениям Ринэи, оказались приученными к некоторым нормам приличий, хотя выглядели примерно так, как их привыкли описывать. У каждого чудовища была набедренная повязка и перевязь через плечо, на которую они вешали лёгкое и метательное оружие. У большинства были и пояса с висящими на них булавами и секирами. Один из сатиров вовсе блистал в довольно приличной тёмно-зелёной куртке из грубой кожи с двумя перевязями на ней. Судя по тому, что он был крупнее других сородичей и имел странный рисунок на голове в форме виноградной лозы, перед Ринэей стоял предводитель сатиров.

В общем и целом, сатиры оказались созданиями колоритными. Козлиные ноги, примерно схожие с человеческими лица, но с довольно крупными челюстями и острыми зубами хищников. Рога разных форм и размеров, но принадлежащие к какому-нибудь из видов козлов. Отпугивал только запах, могущий принадлежать лишь большому и дикому зверю.

Наяды Ринэю немного разочаровали. Она ожидала увидеть чудесных нимф с совершенными линиями тела и красивыми, как на подбор, лицами. Нет, лица их были прекрасны, а формами они могли затмить большинство человеческих красавиц. Но наяды имели голубоватый цвет кожи и странные выпуклые глаза, что придавало им сходство с иными водными обитателями. Впрочем, неудивительно, ведь это были нимфы водных источников. И всё же их внешний вид был способен скорее отпугнуть, чем притянуть взор.

Сатиры явно были не согласны с мнением Ринэи. Судя по взглядам, которые они бросали в сторону голубокожих нимф, для них они были чем-то вроде идеала красоты.

Вместе с предводителем сатиров вышла и предводительница наяд. Она отличалась от других нимф разве что менее свободными одеждами и особенными благородными чертами лица.

— Меня зовут Фьерс, — представился сатир необычным голосом, одновременно блеющим и рычащим.

— Моё имя Дросья, — сказала нимфа, и глас её был похож на журчание прохладного ручейка в знойный летний день.

— Рады познакомиться с вами, — с неловкостью начала Ринэя.

— Особенно мы рады лицезреть одного из мудрейших этого мира, великий Рэнг Кор Уигор, — Дросья с почтением обратилась к старому магу.

— Позвольте, я представлю вам всех своих соратников, — наставник вышел вперёд, коротко склоняя голову.

Весь ритуал представления был не таким уж и долгим, но Ринэя и Фьерс уже порядком искрутились за это время.

— Можно было бы и покороче, — буркнула принцесса.

— Согласен. Любят же нимфы трепаться подолгу, — сказал сатир.

— Уж лучше бы сразу перешли к делу. У нас не так много времени.

— Это точно. Сколько им говоришь, мол, перейдём к делу, а вечно они требуют всяких церемоний.

Ринэя хотела сказать что-то ещё, но тут её рот закрыла ладонь Малы.

— Осторожней, подруга. Сатиры часто вкладывают в свои слова особый смысл. Лучше не продолжай, если не хочешь конфуза.

— Какого конфуза? — спросила освободившаяся принцесса, пока Фьерс продолжал.

— То им игры подавай, то догоняй до помутнения, то…

Девушка слушала речь предводителя сатиров с возрастающим недоумением. По мере того, как фразы Фьерса всё больше касались того «дела», которое он имел в виду, Ринэя краснела всё сильнее и сильнее.

— Привыкай, подруга, — Мала хлопнула по плечу судорожно хватающую воздух красную девушку. — Сатиры славятся на редкость похотливым нравом. Сейчас они ещё адекватны. Весной к ним лучше вообще не приближаться — теряют всякий рассудок и тогда редко отличают человека от любимых наяд.

— И это