Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 15. Лев Новоженов - Алексеев

Второй тайм будет еще интереснее, сеньор. Советую сходить, получите удовольствие. Множество голевых моментов. Два удаления. Несколько травм. В конце пенальти в ворота «Голубых львов». Вы спрашиваете, кто платил, сеньор? Не все можно купить за деньги. Да, да, сеньор, не все! Дело в том, что арбитр завтрашнего матча приходится шурином начальнику городской полиции, а у сына начальника завтра день рождения. Отличный подарок мальчугану к шестнадцатилетию, провалиться мне на этом месте! У нас кровные узы превыше всего, сеньор!

Остановить сразу же за светофором? Нет ничего проще, сеньор! О, сеньор, боюсь, у меня не найдется сдачи, я недавно выехал. Вы слишком щедры, сеньор! Спасибо, и да хранит вас святая мадонна!

Что, что, сеньор? С каким счетом мы завтра выиграли? 7:0, сеньор! Разнесли их в пух и прах! Очень, очень интересная игра!

…Ужасная жара стоит в Москве. И почему это как лето — так всегда стучат отбойные молотки?

Житье-бытье

Утреннее чувство вины.

Легкий щелчок ложечкой по вареному яйцу — чмок.

— Кофе или чай?

— Чай.

Молчание.

— Ты что, обиделась на меня?

— Ты не стоишь того, чтобы на тебя обижались. Хочешь совет? Купи ей наконец приличные духи, а то когда ты возвращаешься в два часа ночи, от тебя такой дрянью несет.

— Папа, почему мама плачет?

— Ах, ты еще здесь Живо выметайся в школу! Бей, бей посуду! Хочешь, еще вот эту тарелочку разбей. У меня сейчас нет времени выяснять с тобой отношения. Зарплата — на пианино. Пока!

— …Опять мы с вами в лифте, Вячеслав Николаевич! Как здоровье супруги?

— В лифте, в лифте… Ничего.

«Список злостных неплательщиков по ЖСК «Московский дизайнер»: Васильев В. Н. — апрель, май, июнь, июль».

— «Спортик» мне оставили? О, и «Неделю»! Не знаю, как вас благодарить!

— «Англию» не желаете?

— Давайте и «Англию». Не знаю, как вас благодарить.

«Осторожно, двери закрываются! Следующая станция — «Профсоюзная».

— На следующей выходите?

—.. Общий привет! Кто видел, как вчера сыграли?

— Вячеслав Николаевич! Мне в двенадцать уйти надо.

— А работать за тебя, старичок, кто будет?

— Вячеслав Николаевич, я все сделаю. Честное слово, сделаю. Я в субботу выйду, Вячеслав Николаевич!

— Иди. Но если спросят — отбрехивайся, как знаешь.

— А, привет! Хорошо слышно. Да. Да. Нет. Угу. Ни в коем случае. Попробую вырваться. А ты хоть видел ее подругу? Отвечаешь?? Смотри, чтоб потом руками не разводил.

— …Половинку рассольника. Гуляш. Два кусочка черного.

— Нету рассольника.

— Как нету, здесь написано?!

— Вычеркиваю.

— Тогда половинку борща.

— Нету борща. Вычеркиваю.

— А что есть?

— Читать умеете?

— Вячеслав, зайди после обеда ко мне.

— Можно, Прохор Матвеевич?

— А, да! Тут нам три ковра выделили. Надо подумать, кому можно дать. Учти, только самым достойным.

— Я подумаю, Прохор Матвеевич.

— Ну, добре, добре, ступай!

— …Вячеслав! Я тебя по всем кабинетам разыскиваю.

— Что тебе?

— ТЫ будешь?

— А не рано?

— Да мы не сейчас, попозже.

— Только самую малость.

— Конечно. Я сегодня много тоже не хочу.

— Минеральной заодно купите.

— Если будет. Пора оставлять барские привычки… — Ну, поехали!

— Ваше!

— Ух, славно огорчила!

— Нет, я больше не буду.

— Вячеслав, нарушаешь компанию.

— Сказал, не буду — и не буду. У меня встреча.

— Ну, ты проказник, Вячеслав!

«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция — метро «Пушкинская».

— Выходите?

«Моя студенческая келья, доселе чуждая веселья, вдруг озарилась — Муза в ней открыла пир своих затей…»

— А я уже давно здесь. Со стороны за тобой наблюдала. У тебя такой вид забавный. Пошли?

— Нет, туда больше нельзя. Накрылось.

— Что будете заказывать?

— Два мороженых и бутылочку минеральной.

— Воды нет. Напиток. Фирменный.

— Давайте напиток.

— Вячеслав, посмотри, небо какое интересное, звезды.

— Угу. Небо.

— Почему ты никогда больше не говоришь мне никаких ласковых слов? Раньше говорил.

— Как не говорю. Говорю. Ты сегодня отлично выглядишь.

— Это не то.

— Слушай, у тебя не найдется двух рублей? А то у меня, кажется, на такси не хватает.

— Найдется.

— Созвонимся, ладно? Эй, такси! В Бибирево!

— Пять!

— Четыре!

— Пешком ходить надо!

«Список злостных неплательщиков по ЖСК «Московский дизайнер»: Васильев В. Н. — апрель, май, июнь, июль, август».

«Товарищ Васильев, срочно зайдите в бухгалтерию ЖСК. Нина Ивановна».

«Продается лодочный мотор «Вихрь». В отличном состоянии. Звонить после 8 вечера».

«Меняю однокомнатную квартиру 20 кв. м на двухкомнатную. Возможны варианты».

«Ты окончательно потерял совесть. Ужин на плите. Прошу тебя, не стряхивай пепел в горшки с цветами. Звонили из правления ЖСК. Не вздумай будить меня!»

Бенефис

Шел бенефис. Чествовали театрального гардеробщика Трофимова. Смущенный и взволнованный, виновник торжества стоял посреди сцены, не зная от волнения, куда девать руки.

Вначале выступил главный режиссер театра.

— Дорогой Сергей Иванович! — сказал он. — Позволь от имени всего коллектива театра, зрительской общественности поздравить тебя с трехсоттысячным пальто. Нельзя без волнения подумать, сколько их прошло через твои руки. И в каждое ты вложил частицу своей души и своего, не побоюсь сказать, незаурядного человеческого таланта. Театр начинается с вешалки. Наш театр начинается с тебя!

Под гром рукоплесканий главный режиссер вручил Трофимову огромный букет цветов.

Затем на сцену вышел ветеран театра, исполнитель множества главных ролей, артист Неведомский.

— Ваня! — произнес он срывающимся голосом. — А я ведь тебя еще в «Гамлете» помню. Первое представление.

Толпа у театрального подъезда. И ты — за гардеробной перегородкой, в этом костюме с галунами… Спасибо тебе за твое святое искусство, старый товарищ! Дай я тебя расцелую!

Потом наступила очередь актрисы Семичастновой.

— Дорогой дядя Ваня! Никогда не забыть мне, как я пришла в театр совсем еще девчонкой. И как плакала в твоей гардеробной, уткнувшись в чью-то шубу, когда мне не досталась роль Джульетты. И как ты утешал меня, а потом напоил чаем… И твои слова: «Не плачь, девочка, ты еще вытащишь свой счастливый номерок!»

— Уважаемый Иван Трофимович! — с такими словами обратился к юбиляру зав постановочной частью. — Мне бы хотелось особо остановиться на твоей роли в воспитании молодого поколения. Десятки талантливых учеников и учениц прошли у тебя замечательную школу. Теперь они работают в гардеробах многих театров страны и несут по жизни твой девиз: «Каждому зрителю — его пальто!»

Зава постановочной частью сменил представитель публики.

— А мне почему-то особенно врезался в память «Вишневый сад». Хватился я после спектакля — а номерка от пальто у меня и нет.

А Иван Трофимович мне и говорит: «Поищите, говорит, внимательней по всем карманам, не может он никуда подеваться». И сколько терпения, вы бы слышали, было в его словах, сколько неподдельного, искреннего сочувствия…

А номерок потом