Бои у Халхин-Гола (1940) - Давид Иосифович Ортенберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда ранят одного из нас, подается сигнал. Раненому оказываем немедленную помощь. Убитого тоже не оставлять на поле боя, а забрать с собой.
Солнце уже почти скрылось. Японцы снова начали подкрадываться к нашей машине. Не вытерпело мое сердце. Я шарахнул осколочным снарядом. Как горох, посыпались японцы от танка. Снова разгорелся бой. Но в это время я услышал голос башенного:
— Товарищ командир, танки идут!
Водитель крикнул:
— Смотрите, куда они идут. Наши ли это?
Убедившись, что танки наши, я велел приготовить все для буксировки. На горизонте, примерно в двух тысячах метров от нас, появились танки. Впереди один, за ним еще два. Я хотел посмотреть в оптический прибор, но он оказался выведенным из строя. Кинулся к триплексу. Башенный доложил, что триплекс побит и видимости никакой нет. Развернули башню и стали наблюдать через прицельный прибор. Танки подходили все ближе к нам.
— Ура, о нас не забыли! — в восторге закричал кто-то из нашего экипажа.
На пути к нам танки открыли огонь по японцам, и те в панике бежали.
Один танк на большой скорости подскочил к нашей машине. Механик-водитель Лазарев выпрыгнул из люка, набросил цепь на крюк и снова быстро вскочил на свое место.
Мы были спасены!
Пулеметчик Г. ДОЛЯ
КАК МЫ БИЛИ ЯПОНЦЕВ
БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ
Третьего июля 1939 года на поре Баин-Цаган мы вступили в бой с японцами. Это был день нашего боевого крещения.
Трудно в жаркую лору двигаться с пулеметами. К тому же нам мешал сильный артиллерийский огонь противника. Меня и некоторых товарищей несколько раз засыпало землей. Но мы продолжали упорно итти вперед. Артиллерийский огонь все усиливался. Вскоре я научился определять по жужжанию и свисту снарядов их направление. Говорил товарищам: этот перелетит, этот не долетит, а теперь ложись, пока не поздно.
Взвод уже почти достиг передней линии. Японцы нас заметили и открыли сильный пулеметный и ружейный огонь. Тогда скрытыми подступами, используя самые мелкие складки местности, я выдвинул вперед на удобную позицию два пулемета. Мы начали стрелять. Но тут с одним пулеметом случилось несчастье. Наводчик Якушев докладывает, что пулемет заклинило. Какая досада! Я находился метрах в трех от этого пулемета. Осторожно подполз, устранил задержку и тут же сам открыл ураганный огонь. Через короткое время мы заставили противника замолчать.
ВОДА
Следующий день был таким же жарким. Страшно хотелось пить. Но воды не было — ни для людей, ни для пулеметов.
Где достать воду? Этот вопрос мучил нас всех. Люди только и думали, что о воде, а речка была занята противником. Пользуясь затишьем, я взялся достать воду и обещал политруку не возвращаться без нее.
Взял машину и трех бойцов. Едем к расположенной недалеко от нас монгольской части узнать, где есть худул (колодец). Монголы встречают нас, как родные братья, угощают чаем, но говорят, что «худул бахкуй» (нет колодца).
Что тут делать? Кое-как узнаю, что наш правый ходит близко к речке. Подъезжаем туда. А по берегу противник ведет ураганный огонь, сверху бомбят его самолеты.
«Дорого, — думаю. — обойдется нам вода!» Но возвращаться без нее нельзя. Ведь я дал политруку обещание.
— Давай газу — и к реке! — сказал я водителю.
Машина быстро помчалась. Не успели мы спуститься с берега, как около нас разорвались три снаряда. Автомобиль сразу же окутало дымом. Один из бойцов — тов. Лобачев — был ранен осколком в ногу. Мы быстро погнали машину в кусты и перевязали раненого товарища…
Трудно передать наслаждение, которое испытываешь, когда через пересохшее, запекшееся от жажды горло проходит первый глоток холодной, вкусной воды. Напившись всласть, мы стали набирать воду для бойцов. Наполнили котелки и фляги. Но всего этого мало. Еще мало было драгоценной воды, которая стоила нам крови. Что делать? Наконец, выход нашелся. Я приказал снять ремни и набрать воду в плащ-палатку. Так и сделали. Воды хватило и для бойцов и для пулеметов.
Нужно было видеть, с какой радостью встретили воду наши истомившиеся от жажды товарищи! Бойцы нас благодарили. Благодарил и полковник Федюнинский, ныне Герой Советского Союза. Даже «Максим», и тот, наполненный водой, выглядел прохладным, чистеньким и довольным.
НОЧНАЯ АТАКА
На поле было тихо, шла лишь незначительная перестрелка.
Вдруг послышалось воющее жужжание японских истребителей. Они летели прямо над нашими головами и обстреливали нас из пулеметов. Но мы так укрылись, что ни одна вражеская пуля не причинила нам вреда.
Отважный пулеметчик Г. Доля
Потом из щели вылез командир роты. Он приказал наступать на гору Баин-Цаган, на японцев, зарывшихся в пески.
Местность была ровная. Солнце стояло еще высоко, и огонь противника сильно мешал нашему продвижению. Больше километра пришлось проползти на коленях и на животе. Но вот солнце стало уходить за сопки. Скоро на западе осталась только широкая красная полоса. Потом она постепенно слилась с потемневшим небом. Наступила ночь — темная, безлунная монгольская ночь. Теперь японский огонь стал бесцельным. Мы продвинулись, еще. немного вперед и оказались на передней линии. Сделалось еще темнее. Только посылаемые пулеметами трассирующие пули — красные со стороны противника и светлые с нашей стороны — со свистом летели в черноте ночи. Противник, чуя свою гибель, ревел звериным воем. Несколько раз бросался он в контратаки, но все они оказались безрезультатны, хотя японцев было значительно больше, чем нас. Примерно около двух часов ночи мы подобрались к японцам на двадцать метров.
Я находился справа от командира батальона старшего лейтенанта Кожухова — бесстрашного командира, впоследствии героически погибшего. На долгие годы мы сохраним память об этом храбром человеке! Большой и сильный, он поднялся во весь свой рост и крикнул: «За Родину! За Сталина!»
У пулеметов остались одни лишь наводчики. Все остальные с криком «ура» бросились в атаку за своим командиром. Вокруг нас взрывались гранаты.
Наши пулеметы прекратили огонь. Мы пробежали двадцать метров в одно мгновение. Зазвенели японские каски от ударов нашего русского штыка.
Я был рядом с товарищем Кожуховым и держал наган в руках, стараясь не тратить ни одного патрона впустую. Но вот у меня кончились патроны. И тут, как назло, налетает офицер, размахивая длинным клинком.
