Рождение легиона - Gedzerath

Нет, так издеваться над пациентами все-таки нельзя. Меня мыли. Меня стригли. Потом – опять мыли. Ко мне пригласили какого-то коновала, вооруженного здоровенной, пугающе жужжащей машинкой для стрижки кого-то, размерами не меньше упитанного мамонта, после чего со вкусом, не торопясь, спустили с меня всю шерсть. Под конец экзекуции я чувствовала себя овцой, которую стригаль, на спор, остриг под пуделя и выпустил в общий загон. Нет, я не буйствовала, и даже почти не вырывалась, но когда один из этих «подготовленных специалистов» принялся расчесывать мою коротенькую, свежеподстриженную шерстку крючковатой проволочной щеткой, я сорвалась, и кажется, повела себя немного неадекватно. Но, по крайней мере, он еще мог передвигаться самостоятельно, к тому моменту, как прискакавшая на шум доктор Дриззл сумела отобрать у меня почкообразный лоток. Спустя какое-то время, я поддалась на уговоры и даже слезла со шкафа, где я временно окопалась, обложив себя многочисленными орудиями пыток. По признанию самой Дриззл, она даже не представляла, как много вещей, находящихся в кабинетах этого физиотерапевтического центра, оказывается, можно было использовать для членовредительства, и пообещала, что наши последующие встречи будут проходить в пустой комнате с очень мягкими стенами и потолком. Во избежание, так сказать.

– «Так значит, это была простая весенняя линька?» – пристроившись, наконец нарушила молчание я – «И что, часто так нужно… Стричься?».

– «Минимум – раз в полгода» – разомлев от искусственного солнечного света, Кег отмякла, и даже не пыталась наказать меня за кавардак, устроенный в ее заведении, но хуфекюр[33] мне пришлось переносить под ее бдительным присмотром, во избежание получения персоналом новых побоев и травм – «Хотя любая воспитанная кобыла должна заботиться о своей шерсти не реже чем раз в месяц, а то и в две недели».

– «Стричься каждые две недели?!» – не поверила я своим ушам, морщась от шуршания пилок и запаха бесцветного лака – «Это же ужасно!».

– «Привыкай. Мне кажется, тебе придется изучить множество полезных вещей, которые должна знать каждая воспитанная кобыла. Этикет, косметология, танцы, основы политологии и строения современного общества, геральдика…».

– «Танцы?! Ни-за-что!».

– «Н-да? А кто будет танцевать с твоим мужем на свадьбе? Твои подруги?».

– «Мои клинки станцуют на их шеях!» – мгновенно отреагировала я, рефлекторно вздергивая правую ногу и сгибая копыто, словно выщелкивая невидимые клинки, своим жестом заставляя отшатнуться тощего визажиста, испуганно посмотревшего на Кег – «А… А где можно научиться танцевать? Нет-нет, я совсем не заинтересована, слышишь? Просто для общего развития!».

– «Конечно, конечно» – ехидно покивала головой мадам соучредительница, потягивая из соломинки очередной, на этот раз малиновый, коктейль – «Поэтому я и не скажу тебе, что на пересечении Цветочной и Облачного Пути стоит довольно заметный дом, в котором обучают основам танца. Даже и не проси».

Выйдя на крылечко центра, я довольно потянулась, и с улыбкой подставила мордочку яркому весеннему солнцу. Кризис прошел, паника миновала, распад с разложением отступили на неопределенный срок, и я вновь была счастлива и довольна жизнью.

В отличие от Понивилля, весна в Кантерлоте и вправду наступала по мановению аликорньего крыла – еще несколько дней назад со всех крыш свешивались плачущие сосульки и звучала веселая капель, а уже сегодня улицы были девственно чисты, и лишь влажная поверхность мощеной зеленоватым камнем мостовой напоминала о том, что еще не так давно ее покрывал ноздреватый, тающий на солнце снег. Поведя стрижеными боками, я ощутила прикосновение прохладного ветерка, весело пробежавшегося по моей короткой шерсти, закрутившего узлом хвост, и разбившегося о мою метку, вновь хорошо заметную после стрижки.

«Интересно, а какая метка у Графита, а?» – неожиданно для себя, задумалась я – «Я ведь никогда и не интересовалась, что там нарисовано на бедрах у любимого. Кажется, что-то длинное и продолговатое… Так, кобылка, сосредоточься! ЭТО у него совсем в другом месте! Хм-м-м, а ведь кажется, у меня появилась идея…».

Едва ли не вприпрыжку, я вернулась в физиотерапевтический центр. Кег все еще была там, с головой уйдя в какие-то важные финансовые дела, и была рада выполнить любую мою просьбу, лишь бы отвязаться от настырной, мелкой кобылки. Мое канюченье не прошло даром, и уже через полчаса я весело шагала прочь, неся в зубах небольшой, но довольно увесистый пакет, содержимое которого должно было послужить кое-каким моим планам.

Весна, толчея на улицах, толпы красиво одетых пони – все это заставляло мои глаза разбегаться в разные стороны, словно у крадущейся к маффину Дэрпи Хувз. Почувствовав нежелание возвращаться в скучную золотую клетку дворца, я отправилась гулять, любуясь окружающими меня улицами и пони.

Весенний Кантерлот понравился мне гораздо больше чем тот город, что я увидела зимой. Чистые улицы вовсю расцвели пестрыми шапками зонтиков кафе, и очень многие пони не могли отказать себе в удовольствии посидеть под ними за чашкой какого-то травяного напитка, чем-то похожего на чай. Множество земнопони и пегасов, не покладая ног, трудилось на улицах города, приводя в порядок влажные газоны, вновь засевая их яркими цветами и травой. Дома, стоявшие вдоль центральных улиц, в обязательном порядке красились свежей краской, и остановившись, я долго наблюдала за тем, как внушительного вида гвардеец решительно стучался в двери забывчивых обладателей облупившихся после зимы стен, твердо напоминая им про необходимость исправления недостатков.

«Вот так-так. Хочешь жить среди элиты – изволь соответствовать. Не сказала бы, что это неправильно, но все равно, как-то очень непривычно. Такс, а это еще что такое?».

Мой взгляд остановился на высоком, бочкообразном здании, похожем на располневшую, сплющенную башню, окруженную большим садом и укрытую золотистой грибообразной крышей. Широкое крыльцо, ведущее к зданию, заканчивалось массивными дверями, над которыми был укреплен огромный щит с забавным золотым символом в виде вписанного в солнце полумесяца. Множество единорогов всех цветов и расцветок, среди которых встречались и семейные пары, держащиеся несколько особняком от остальных, вели своих отпрысков по красивой мраморной лестнице к широко распахнутым дверям.

– «Осторооо-ай!» – кто-то очень шустрый и явно забывший, где его глаза, галопом слетел по лестнице, распугивая поднимавшихся по ней пони, и врезался в мою застывшую фигурку. С интересом крутя головой, я не успела среагировать, и уже через секунду обнаружила себя растянувшейся на дороге, скрученной в живописную кучу из восьми ног, двух голов и множества книг и свитков, часть из которой оказалась во рту столкнувшейся со мной фиолетовой единорожки.