Последний адмирал Заграты - Вадим Панов

— И что же вы ему ответили? — с любопытством осведомился Базза. — Будьте уж так любезны, синьор Мерса, повторите.

— Я прошел соответствующий… э-э… курс и знаком с обязанностями корабельного алхимика.

— Звучит весомо.

Внешность выдавала в Дорофееве типичного верзийца: густые каштановые волосы, которые он зачесывал на пробор, крупное, грубоватое лицо с широкими скулами и тяжелым квадратным подбородком, темные глаза. Обычное верзийское лицо, которое сильно портил длинный шрам от сабельного удара. Старый рубец тянулся от лба до самого подбородка, и только чудо, судя по всему, помогло капитану сохранить левый глаз.

— Получилось так, что в прошлом походе была повреждена обшивка «Амуша» и два баллона. Мы потеряли изрядное количество гелия, находясь в тысяче лиг от ближайшего порта. — Дорофеев усмехнулся. — Что скажете?

— Обшивку и баллоны починить удалось?

— Да.

— В таком случае я бы предложил заполнить баллоны водородом. Опасно, конечно, но если не курить на борту и не ввязываться в драки, до порта добраться можно. Если алхимическая лаборатория действительно так хороша, как мне обещали, я смог бы собрать установку по добыче водорода и получить нужное количество за сутки.

— Я не сказал, где мы находились, — заметил Дорофеев.

— Неважно, — махнул рукой Мерса. — Я могу получить водород даже в пустыне.

А вот теперь, когда речь зашла о работе, алхимик говорил по-настоящему уверенно. Отметивший это Базза улыбнулся в кулак.

— Неужели?

— Насколько мне известно, на борту цеппеля есть достаточный запас балластной воды. Кроме того, можно разлагать королевский уксус…

— Достаточно.

— Достаточно?

— Мы действительно сидели в пустыне, синьор алхимик, и действительно добывали водород… — Базза указал на кресло рулевого: — Присаживайтесь.

— Благодарю, синьор капитан.

— Просто — капитан, Мерса. На борту действуют упрощенные правила, но только на борту.

— Я понял, капитан.

Алхимик отметил, что соседнее кресло осталось пустым, но спрашивать ничего не стал, поскольку догадался, кому оно принадлежит.

— Мессер объяснил вам, чему посвящает свободное время?

— Сказал, что путешествует.

— Мессер сказал, что путешествует, — поправил алхимика Дорофеев.

— Э-э… извините, — протянул Андреас. — Мессер сказал, что путешествует.

Пора привыкать, что вольностей здесь не позволяют даже в отсутствие Помпилио.

— Собственно, так оно и есть, — кивнул Базза. — Несмотря на все переделки… Мессер, знаете ли, привык к комфорту… Так вот, несмотря на все переделки, «Пытливый амуш» не превратился в прогулочную яхту. Наш цеппель — прекрасно оснащенный исследовательский рейдер, формально приписанный к Астрологическому флоту. Формально — потому что мессер сам выбирает маршруты путешествий. Мессер познает Герметикон, а поскольку интересы его весьма широки, мы посещаем самые разные миры. Сегодня в Ожерелье, завтра в Бисере, послезавтра в Пограничье, через неделю — на неизведанной планете… Захватывающе звучит?

— Я ощущаю себя мальчишкой, капитан, — не стал скрывать алхимик. — Мальчишкой… э-э… которому пообещали исполнить мечты.

— Но вы уже взрослый мужчина.

— Поэтому я не испытываю восторга, но… э-э… заинтригован.

— Все члены команды, выражаясь вашим языком, заинтригованы. Нам всем нравится бродить по Герметикону. — Взгляд темных глаз стал предельно внимательным: — Вы ведь еще не приняли окончательного решения остаться, так?

— Пока я просто бегу с Заграты, — вздохнул Андреас.

— Вы правильно сделали, что не стали лгать.

— У меня плохо получается.

— Еще одно хорошее качество, — усмехнулся Дорофеев.

— Олли не такой, — добавил Мерса.

— Значит, ему будет попадать, — пообещал Базза. Помолчал и уточнил: — Кстати, ваши профессиональные качества…

— Не страдают, — поспешил заверить капитана алхимик. — То, что… э-э… произошло со мной… или… э-э… с нами… В общем, это произошло по окончании университета. Так что насчет работы вы можете быть совершенно спокойны.

— В таком случае, всё в порядке. — Дорофеев откинулся на спинку кресла и побарабанил пальцами по подлокотнику. — Что вы знаете о мессере?

— Мессер — лингиец.

Понятие «лингийский адиген» было настолько всеобъемлющим, что продолжать, по большому счету, не требовалось. Однако Базза решил уточнить:

— Мессер не просто лингийский адиген, Мерса, он происходит из рода Кахлес, из рода даров. Его старший брат — Антонио, один из самых уважаемых правителей Линги, а значит, и Лингийского союза. Во всем Герметиконе есть только пять семей, члены которых были дарами на протяжении всей истории, с тех пор как Первые Цари отдали адигенам власть. Кахлесы — одна из них. Их род и их власть не прерывались больше тысячи лет.

«Теперь понятно, почему Компания жаждет заполучить агента в окружении Помпилио…»

— Но вы должны знать, что мессер не общается со старшим братом.

— Вот как?

Дорофеев внимательно посмотрел на алхимика. Когда капитан становился серьезным, шрам придавал его лицу особенно угрожающее выражение.

— Вы действительно не знаете историю Помпилио дер Даген Тур?

— Я не слежу за светскими… э-э… новостями. Извините.

Капитан выдержал довольно длинную паузу, размышляя над ответом Андреаса, после чего принял решение:

— Вы всё равно ее узнаете, Мерса, поэтому будет лучше, если вы узнаете ее от меня. В этом случае в ней не будет ничего лишнего, только факты.

По тону Баззы алхимик понял, что светской история Помпилио не является, а потому насторожился.

— После смерти Фабрицио, отца Помпилио, средний сын — Маурицио — организовал мятеж. — Дорофеев помолчал. — Маурицио пользовался большой популярностью среди народа, его любили адигены и уважали дары. К тому же его очень любил Помпилио. Они с Маурицио выросли вместе, разница в возрасте всего два года, а вот Антонио был старше на десять лет.

— Можно сказать — другое поколение, — пробормотал Андреас.

— Да, можно сказать и так.

Чувствовалось, что капитан близко воспринимает старую историю, и Мерса неожиданно понял, что взаимоотношения Баззы и Помпилио выходят за рамки служебных.

«Они друзья?! Неужели заносчивый лингиец способен дружить с простолюдином? И вообще — способен дружить?!»

— Маурицио считался лучшим кандидатом на трон, но по закону даром должен был стать Антонио. — Вновь пауза. — Когда Маурицио поднял мятеж, Помпилио немедля вернулся с Химмельсгартна. Дары в конфликт не вмешивались, считали, что братья сами должны определить судьбу короны. Война тлела, но не разгоралась, все ждали, чью сторону примет Помпилио, а он сразу же отправился к Маурицио. Долго говорил с ним один на один, а после — убил. — Дорофеев пронзительно посмотрел на алхимика. — И сжег замок.