Отдел странных явлений: Лесоморский детектив - А. Котенко

— Что? — я обернулся и встретился взглядом с Милли и не нашел сестры.

— Ква… ква-ква… — раздалось в ответ откуда-то с плеча девочки.

— Анх, ты где?

— Ква! — и тут я заметил, как на плече у Янсен подпрыгнула жаба размером с ладонь.

Огромная. Откуда она взялась? И где моя сестра? Час от часу не легче! Животное квакало в ответ на все мои реплики, а Милли недоуменно уставилась на жабу. Стража приближалась, нужно было срочно скрываться в другой мир, не то предстоящий вечер окажется последним в нашей жизни.

Лучше и не представлять, что Маш-шу не дождется меня. Она только-только поверила, что я не погиб… Иван пропадет навеки в плену у Водяного… а кровожадная лангсуяр продолжит пить жизнь у русских девушек, чтобы на очередные несколько суток продлить свое существование. И все это произойдет, если меня сейчас схватит кеметская стража.

— Бежим! — приказал я Милли, и она припустила вслед за мной, держа жабу в руках.

И тут мне дошло, что случилось с моей сестрой. Надо быть конченым идиотом, чтобы позволить ей проглотить сказочное зелье 'Царевна Лягушка'. Теперь ей вовек быть владычицей квакушек на русском болоте. Какой кошмар! Появилось еще одно дело в Лесоморье — найти противоядие для сестры и выдать ее замуж не за жаба, а за нормального человека.

Нас практически настигла погоня, когда я обхватил Милли обеими руками и провалился в открывшуюся, наконец, пространственную дыру. Летели мы долго. Я пытался представить Лесоморье. Мне почему-то казалось, что его ландшафты чем-то напоминают окрестности лагеря 'Березка'. Как вдруг в нашу дыру хлынула холодная вода.

Пришлось выпустить девочку, которая успела спрятать мою сестру-лягушку в сумку с коробочкой, и начала подниматься наверх. Но почему меня тянет ко дну, когда я прекрасно умею плавать. Я машу руками, пытаюсь грести, однако ноги словно приковало к дну, будто кто-то привязал к щиколоткам веревку с тяжеленным грузом. Пальцы немели и словно склеивались. Несмотря ни на что, я барахтался и медленно всплывал. Лишь бы не утонуть, я еще нужен живым целым четверым человекам, и одна кровопийца должна поплатиться за свои преступления от моей руки. Поэтому надо всплыть и жить, а не покоиться хладным трупом на дне этого ледяного водоема, в котором сводит ноги.

Стоя я четвереньках, я выбрался из озера на залитую солнцем поляну, усыпанную пестрыми цветами: фиолетовыми колокольчиками, голубыми незабудками, белыми ромашками, малиновыми чертополохами. Она очень напоминала берег реки неподалеку от лагеря. Белые полупрозрачные облака ласкали светило, и от этого становилось намного прохладнее. Вообще, я весь продрог в этом озере или речке или пруду.

Жадно глотая ртом воздух, я встретился взглядом с ошарашенной Милли, которая дико завизжала и бросилась прочь, пока ей не пришлось резко остановиться. Там перед ней стояли два козла. Один холеный белый, а второй какой-то ненормальный, синий.

Оказалось тяжело встать. Все же я наглотался воды. Но мне хватило сил проползти на четвереньках несколько метров.

Девочка смотрела то на меня, то на двух козлов и дико орала, а высунувшаяся из сумочки жаба спокойно созерцала все происходящее.

— ААААА! Козлыыыыыы! — заорала Янсен, опускаясь на землю. — Спасиииите!

Она что, меня не видит или… Я опустил глаза на свои ру…ки… или не руки… Проклятье! Куда на этот раз я попал? И кто я, Апоп подери!

Часть 3. Главная лесная феминистка

То ли ветер свищет,

То ли пурга,

Заболела что-то

баба Яга…

Милли Янсен

Приключения хороши, только когда о них читаешь в книжке или смотришь фильм. Оказавшись участницей самого настоящего остросюжетного боевика 'странный Неб против малазийского вампира', я почувствовала на себе все прелести, что могут достаться одной из главных героинь. Самое ужасное, о грозившей мне взаправдашней смерти во дворце у фараона Эйе, я поняла многим позже, когда длинными зимними вечерами рассматривала фотографии с летнего отдыха. А смерть-то преследовала меня и моего спутника прямо-таки по пятам. Сбежав из дворца, мы перенеслись, как я сперва думала, обратно в лагерь, то есть, его окрестности: березки растут, ивы у не очень большого озерца, не так жарко как в Кемете, и кукушка в глубине леса отсчитывает срок чьей-то жизни. Если моей — то можно не считать, захлебываясь многочисленными 'ку-ку', птичка и не собиралась умолкать. Какое счастье, смерть, кажется, на некоторое время отвернулась от нас с Небом.

Из-за того, что этот странный колдун, вообще, притворявшийся девчонкой, вытащил нас в этот мир посреди озера, я замерзла и больше всего на свете мечтала о мощном обогревателе или даже камине. Однако в лесу не то, что бытовой техники, розеток не имелось.

Оглядевшись, я погрустнела. Мало того, что местность хоть и напоминала окрестности лагеря, но ими не являлась: ну не озеро рядом с 'Березкой' располагалось, а текла река! Самым страшным оказалось исчезновение агента Неба. Я стояла на берегу одна. У меня в ногах валялась знакомая вещица — черная простыня со швом посередине. Интересно, откуда она здесь? Вроде бы последний раз я видела это покрывало на дне Нептуна, когда его использовал похищенный вожатый Ваня. Что-то тут нечисто, разобраться бы еще. Единственным живым существом была притаившаяся в сумке от фотоаппарата лягушка, заколдованная сестра и царица Кемета в одном, ква, лице.

Нет, вскоре я поняла, насколько ошибалась. Живых существ вокруг меня оказалось достаточно много, взять хотя бы двух козлов, пасущихся под березой: один нормальный, а второй какой-то анимешный, синий. Или на него пьяный пастух краску вылил? А потом у меня за спиной откуда-то нарисовался и третий, черный козлик. Он был меньше тех двоих, но куда более агрессивный. Создавалось впечатление, что кто-то бросил бедняжку в воду, желая утопить, но неугомонный рогатый скот выбрался на берег и, глядя на меня ошалевшими серыми глазищами, отплевывался, постоянно ме-кая. Знать бы козлиный, перевела б. Только очень мне не нравился этот черный. Глядя то на него, то на белого с синим козлов, я дико заорала и бросилась прочь от озера. В лес. В густой.

Если у водоема столько козлов, значит, поблизости деревня. Там найдется и пастух, что потерял часть своего стада. А коль сложится так, что побегу я не в ту сторону, то окажусь в другой деревне (они, вроде, не должны быть сильно разнесены), позвоню в лагерь или маме, заберут.

Надежды скоро выйти к шоссе или деревне умирали с каждой минутой. Лес не становился реже, вокруг кудрявых берез и стройных сосен все гуще рос колючий кустарник. Трепетные осины и невысокий орешник, непроходимые джунгли из папоротника и шипастые стволы чертополоха, — все это смешалось вокруг. Вот-вот оживут величавые дубы, схватят меня сучковатыми лапами-ветками и превратят в калиноый куст, например. Встречались по пути и огромные муравейники, выстроенные из прошлогодних еловых иголок под стволами сосен и пихт. Но, что самое ужасное, три козла, дико крича, не сбавляли ход и преследовали меня, ловко перепрыгивая замшелые зеленые пеньки и поваленные гнилушки. И в этой нетронутой цивилизацией глуши вовсе не встречались следы человека: не то, что деревни, не видать было даже крохотной покосившейся сторожки лесника. Казалось, заросли скучны и не отличаются многообразием, а я топчусь на одном месте, заблудившись, как в злой сказке о трех соснах, а Леший сидит на вершине одного из деревьев и посмеивается надо мной.