1000 ночных вылетов - Константин Михаленко

— Анатолий Александрович приказал забрать у тебя пистолет. А меня оставили присматривать за тобой…

— Так какого черта! Дай пистолет, а сам уходи! Тебя нет! Тебя не было! Дай пистолет!..

— Дурак ты, Костя. Завтра мы с тобой поедем в госпиталь. В специальный — глазной. Это в твоем Гомеле. Да, в твоем Гомеле, Костя. Врач полка добился места для тебя. Так-то вот. А сейчас берись за руку. Так. Ложись. Хочешь, почитаю тебе книгу. Интересная…

— Дай закурить и… иди к черту!..

Скрипучий, неприятный голос — у главного врача госпиталя, Якова Борисовича, мягкий, воркующий — у старшей сестры Вари.

Всякий раз во время утреннего обхода, едва заслышу шарканье многих ног и приглушенный шепот, меня охватывает волнение. Жаль, что раньше я так и не успел познакомиться с глазными болезнями и теперь не в состоянии понять, что скрывается за скупыми фразами, сказанными на латыни, — приговор или надежда? Как я устал от этого бесконечного ожидания. Скорей бы уж окончились все эти мучения.

Самые элементарные потребности для меня — проблема. Обо всем надо кого-то просить.

— Варя! «Утку»… Варя!

Я решаю отказываться от пищи и воды — так будет проще!

И опять на утреннем обходе вслушиваюсь в приглушенный шепот. Но до моего сознания доходит лишь одно слово — «снотворное…». Не знаю, сколько длится мой сон, но в нем проходит все мое прошлое и настоящее. И все в каких-то кошмарах, все неестественно искажено и… страшно! Не надо мне снотворного, Варя, не надо!

— Буйствуете? — слышу я скрипучий голос главврача. — Нехорошо, молодой человек! Нехорошо. Снотворное больше не давать. Завтра снимем повязку.

— Доктор! Яков Борисович! А я… буду видеть?..

— Конечно.

— Доктор! Варя!

— Доктор ушел. Чего тебе, миленький?

— Варя, скажи, какая ты?

— Завтра увидишь сам…

И вот оно, это завтра. Снята повязка..

— Откройте глаза, больной.

— Яков Борисович… боюсь…

— А еще летчик! Ну, смелей!

— Яков Борисович, а я смогу летать?

— Через два дня выпишу из госпиталя! Ну, открывайте же глаза!

Страшно… А вдруг… вдруг все по-прежнему? Делаю усилие и открываю глаза. В затемненной плотными шторами комнате седенький человечек в белом халате со смешной, как у д'Артаньяна, бородкой…

— Яков Борисович!..

Он радостно щурит глаза. А кто это рядом с ним? Различаю выбившиеся из-под белого колпака седые букли, и тут же воркующий, мягкий голос:

— Вы видите, миленький?

— Варя! Варвара… Простите, как вас по отчеству?

— А так и зови Варей, миленький!..

Я не нахожу никаких слов. Только молча прижимаюсь лицом к колючей щеке Якова Борисовича и целую руки Варе. Почему на ее глазах слезы? Впрочем, я и сам не могу сдержать рыдания… Яков Борисович сердито фыркает.

— Эмоции!.. — И продолжает спокойным голосом: — Летать будете при соблюдении двух условий: первое — избегать физических нагрузок и второе — беречь нервы. У вас последствие какой-то физической перегрузки и нервного срыва. Не забывайте хотя бы раз в неделю показываться полковому врачу. Все инструкции и медикаменты он получит вместе с вами. Варвара Васильевна! Пожалуйста, приготовьте больного к выписке назавтра. А вы, молодой человек, берегите себя!

И он обнимает меня за плечи.

Бобруйская операция

К середине 1944 года Красная Армия разгромила сильные группировки немецких войск на северо-западном и юго-западном направлениях. Этим были созданы условия для нанесения удара в центре — на кратчайшем пути к Германии.

Опасаясь этого удара, гитлеровское командование сосредоточило на территории Белоруссии крупную группировку войск — группу армий «Центр» — и создало глубокоэшелонированную оборону.

Для разгрома этой группировки и освобождения Белоруссии Советское Верховное командование решило провести операцию под кодовым названием «Багратион» силами Первого Белорусского фронта и войсками соседних фронтов.

После окончания зимних и боев в середине апреля 1944 года войска этих трех фронтов приступили к подготовке наступления, а авиачасти нашей 16-й воздушной армии начали систематическое наблюдение с воздуха за всеми дорогами, по которым шла перегруппировка наших войск, и за районами их сосредоточения.

Маскировка войск и активная борьба с разведкой противника не позволили ему разгадать замысел Советского командования.

Утром 24 июня 1944 года после ночной авиационной и артиллерийской подготовки войска 1-го Белорусского фронта начали наступление, первый этап которого получил название Бобруйской операции.

В первый день наступления войска северного крыла фронта овладели только первой и второй линиями траншей врага. Более успешно развивалось наступление войск южного крыла фронта: была прорвана вражеская оборона южнее Паричей на участке шириной 30 км, а введенный в прорыв 1-й гвардейский танковый корпус углубился во вражескую оборону на 20 километров.

Во второй день операции войска северной группы, встречая упорное сопротивление врага, медленно преодолевали его оборону. В полосе южного крыла фронта вслед за 1-м гвардейским танковым корпусом была введена в прорыв конно-механизированная группа, которая быстро стала продвигаться на северо-запад для образования внешнего кольца окружения Бобруйской группировки войск противника.

В ночь на 27 июня 1-й гвардейский танковый корпус перерезал все дороги от Бобруйска на запад и северо-запад.

Почувствовав угрозу окружения, враг начал отводить войска за Березину и готовился к прорыву на северо-запад, где находились лишь бригады двух танковых корпусов, а стрелковые соединения еще не успели подойти.

Тогда командующий 1-м Белорусским фронтом Рокоссовский приказал поднять в воздух соединения 16-й воздушной армии, одновременно приказав всем частям обозначить себя — днем полотнищами, ночью — кострами.

400 бомбардировщиков и штурмовиков в сопровождении 126 истребителей обрушились на противника.

Сегодня дивизии, поднятой по тревоге, приказано провести площадное бомбометание в районе окруженной возле Бобруйска группировки гитлеровских войск. Площадная бомбардировка, определенно рассчитанная на авось, на случайное уничтожение техники и живой силы противника, — Василю претит. Ему нужна видимая цель! А если ее нет? Если весь лес, куда вонзаются огненные стрелы, пущенные с нашего переднего края, затянут дымом пожарищ, сквозь который тут и там вспыхивают светлые языки вспышек бомбовых разрывов?

Василий Вильчевский летает вместе с летчиком Иваном Казанцевым. Они проходят над массивом леса, над затаившимся врагом, упорно выискивая видимую цель, но под космами густого дыма трудно что-либо различить. Так они несколько раз пересекают «котел» в разных направлениях.