Инквизиция - Ансельм Одли

– Будь осторожен, Итиен, – предостерег его Мауриз. – Не заходи так далеко.

– Они возомнили себя владыками мира, – отмахнулся губернатор. – Пора им спуститься с небес на землю. Это действительно все, в чем вас обвиняют?

Мауриз кивнул.

– Вряд ли какой-нибудь имперский судья стал бы слушать это дело.

– Судьи знают значение слова «закон», – согласился Итиен и, театрально махнув рукой, пошел поговорить с представителем консулов – снова на фетийском, наверное, чтобы позлить инквизиторов. В его преувеличенных жестах была плавность, достигаемая долгой практикой, но я не стал бы обвинять этого человека в простой рисовке.

Я посмотрел на помост. Инквизиторы волками смотрели в зал. Аскет поджал губы и сидел с перекошенным лицом. Как такое могло происходить? Казалось невероятным, что фетийцы смеют вот так попирать власть Сферы, совершенно не заботясь о последствиях. Разве кланы не должны вести себя дипломатичнее? Я думал, клановая политика – это тонкость и коварство, а не такое небрежное поведение, будто они властны делать все, что им заблагорассудится. Судя по тому, что я слышал, Ассамблея была собранием бесхребетных сибаритов, уступающих при первом признаке давления. Это не соответствовало реальности, которую я видел сейчас.

На помосте хэйлеттит покачал головой в ответ на что-то, сказанное аскетом. Казалось, они снова не соглашаются, что было только к лучшему. Сакри стояли как всегда неподвижно, и я то и дело поглядывал на них. Могут инквизиторы приказать им схватить и консулов тоже? Это был бы не очень умный шаг, но здесь, фетийцы были отрезаны от поддержки.

– Как имперский губернатор Илтиса, – объявил Итиен, прерывая разговор с представителем консулов, – я прекращаю этот суд, как нарушающий имперские и клановые законы. – Это прозвучало чуть дипломатичнее, но теперь Итиен загонял инквизиторов в угол, не оставляя им легкого выхода.

– Кажется, вы все никак не можете понять, – медленно, словно разговаривая с детьми, сказал хэйлеттит, – что ваш любимый закон здесь неприменим. Мы действуем по Всемирному Эдикту, который перевешивает всю другую юрисдикцию…

– Меня кое-что озадачивает, Мауриз, – не обращая внимания на инквизитора, Итиен вернулся к скартарисцам. – Как они повредили «Призрачную Звезду»?

Мауриз ответил по-фетийски, но я и так знал, что он говорит. На лице Итиена появилось возмущение, а круглолицый экспрессивный салассанец прищел в ужас. Он еще что-то сказал, и я молча выругался, что не понимаю фетийского, на котором они все говорят. Подошли еще два консула, и я увидел беспокойство на их лицах, когда они совещались.

– Он говорит: вот почему инквизиторы так самоуверенны, – прошептала Палатина. Эмиссар Кантени, казалось, не заметил ее – он говорил с женщиной с острыми чертами лица, носящей цвета, которые я видел раньше, но не узнал.

– Есть только один закон, имеющий здесь значение. – Инквизитор-аскет приободрился, уверенный, что у его магов есть окончательный ответ на высокомерие фетийцев. – Это закон Рантаса, который – как пришлось узнать подсудимым, – выше всех других законов. Его правосудие покарает тех, кто грешит против Него.

– Итиен говорит, что беспокоиться не о чем, – продолжала свой комментарий Палатина. – Он говорит, что пока это дает им преимущество, но скоро будет найдено решение, беспокоиться не о чем… другие не согласны.

Всего несколько минут назад это был упорядоченный суд, а теперь он превратился в хаос. Фетийские консулы главенствовали в трапезной, возбужденно толкуя друг с другом, а Итиен и представитель консулов спорили с инквизиторами о пунктах закона. Это больше напоминало многолюдную сходку, чем суд, особенно с быстрым, мелодичным щебетанием доминирующих в зале фетийцев.

– Как это может сойти им с рук? – спросила Палатину сбитая с толку Равенна. Ее замкнутость на время исчезла. – Я ни разу не видела, чтобы такое случалось.

– Возможно, Фетия не так могущественна, как раньше, и император обладает большей властью, но это по-прежнему великие кланы. Итиен знает, что его в этом поддержат. – Палатина нервничала, но больше от нетерпения, чем от беспокойства. Она никогда не подавала виду, что скучает по Фетии, но теперь я начал спрашивать себя, не было ли это только притворством. Среди своих земляков она двигалась и говорила с новой живостью, что обрадовало меня и в то же время встревожило. Не забудет ли Палатина, зачем приехала сюда, не засосет ли ее снова мир, в котором она жила до нашей встречи?

– Но почему они так уверены? – спросил я, маскируя тревогу.

– Фетийцы до сих пор правят здесь на море. И нас никогда не будут подвергать гонениям, ни сейчас, ни через тысячу лет. Только император был бы на это способен, но даже Оросий не допустит в Фетии сожжений или инквизиторов. Инквизиторы ему не подчиняются, и если Оросий допустит их, это уменьшит его власть. Они бы не стали перед ним отчитываться, а Оросию эта мысль невыносима. – Палатина замолчала когда инквизитор-хэйлеттит ударил книгой по столу и заговорил в наступившей на миг тишине.

– Наши права на Архипелаге абсолютны, – заявил он, явно ожидая, что это положит конец дискуссии. – Пусть обвиняемые – фетийские граждане, но преступление – помощь еретикам – они совершили на Архипелаге.

– У нас нет на это времени, – раздраженно молвил Итиен: судя по выражению его лица, ему уже осточертело упрямство инквизиторов. Представитель консулов тронул его за руку и что-то прошептал. Итиен кивнул, и представитель ответил:

– Согласно Конвенции Рал Тамара, подписанной первым премьером Темеззаром и императором Валдуром I, Фетия и фетийские граждане свободны от религиозного закона. Тех, кто обвиняется в религиозных преступлениях за пределами границ Фетии, должны судить в фетийских светских судах. По светскому закону никакое преступление не было совершено, потому этот суд незаконен.

Когда он договорил, Итиен пошел к двери и хлопнул в ладоши. Неожиданно взволнованный, представитель консулов последовал за ним. Итиен что-то сказал, свирепо и повелительно, указывая на нас. Представитель, менее возбужденный, указал на сакри.

– Вам не мешало бы вспомнить, против чьей власти вы идете, – вмешался аскет. – Даже по вашим меркам презрение, которое вы выказываете к Его представителям на земле, считается ересью.

В святилище раздались шаги, и возле Итиена появился человек в чешуйчатых доспехах и гребенчатом шлеме. Командир морской пехоты, решил я, разглядывая голубой плюмаж на его шлеме и серебряную отделку на синем плаще. Возможно, командир гвардии Итиена? Странно было видеть солдата и сакри в одном и том же помещении. Блестящие, почти экстравагантные доспехи фетийца выглядели неуместно рядом со зловеще темными фигурами фанатиков.