Шпион особого назначения - Андрей Троицкий

Но Колчин оказался невозмутимым, даже флегматичным, как дохлая рыба. Драками с барменами и вышибалами он давно перестал интересоваться. Пожалуй, он смог бы изувечить этого смуглолицего малого в национальной рубашке и бусах. Но кому это надо?

– Что, охота подраться? – спросил Колчин.

– За последние двадцать девять дней я отправил в больницу девять человек, – ответил бармен. – Ты будешь следующим. Потому что наступил тридцатый день, а для ровного счета мне не хватает твоей рожи.

– Девятка – тоже хорошая цифра, счастливая, – спокойно возразил Колчин. – Может, на ней и следует остановиться?

Пытлек свел брови, задумался, поскреб пальцами затылок.

– А ты прав, – неожиданно согласился он. – Девятка счастливая цифра. Девятого числа я развелся со своей женой и сделал еще немало хороших дел.

– Вот видишь, – улыбнулся Колчин.

– Ладно, я согласен. Ты останешься цел, потому что у тебя есть чувство юмора. Это большая редкость в наше время. И еще ты не из пугливых, как я заметил.

Колчин скромно пожал плечами, мол, тебе, друг, виднее. Пытлек стер со стойки разлитый ром, поставил перед посетителем полную рюмку и сказал, что теперь он угощает, так сказать, за счет заведения.

– Меня зовут Эрик Пытлек, – бармен протянул Колчину руку.

– А я Христо Баянов, – представился Колчин и опрокинул рюмку в рот.

Пытлек поставил перед гостем новую порцию выпивки, глиняные вазочки с орешками и картошкой. Облокотился на стойку, вздохнул и несколькими фразами излил душу.

– Я сам виноват, – сказал Пытлек. – Слишком горячий характер, поэтому пускаю в ход кулаки. По делу и без дела. Пока мне везло. Но когда-нибудь мое везение должно кончится. Мне, наконец, выпустят кишки. Или пристрелят, и я сдохну. Надеюсь, этот пустяк, моя смерть, хоть кого-то порадует на этом свете. Ну, хотя бы бывшую жену.

Колчин для приличия завел с барменом разговор о личной жизни, поговорил на общие темы и перешел к делу. Вытащил из кармана и протянул бармену несколько фотографий Милы Фабуш, спросил, не показывалась ли эта особа в «Рио Гранде».

– Если я хоть раз в жизни видел здесь человека, то его запомню, – похвастался Пытлек. – У меня отличная память. В Праге есть несколько десятков человек, которым сюда вход запрещен. Воры, насильники, короче, всякая шваль. У нашего администратора есть свой черный список людей, которых сюда нельзя пускать. Есть их фотографии. Поэтому я всегда смотрю на лица посетителей. Это моя работа.

Пытлек долго тасовал снимки, словно игральные карты, вглядывался в лица Милы и ответил, что женщина приходила сюда довольно часто, бармен только не мог вспомнить, когда видел Фабуш в последний раз.

– Кажется неделю назад или около того, – он вернул снимки Колчину. – С ней был такой представительный мужик лет сорока, похожий на актера Спенсера Трейси в его молодые годы. А с ним еще два амбала, видно, телохранители.

– Они о чем-то говорили?

– О ерунде, ничего серьезного. Они приходили выпить кактусовой водки. Специфическая вещь, на любителя. Этот напиток найдешь не в каждом ресторане. Но здесь они не ужинали, наша стряпня для них слишком острая. Выпивали у стойки и шли в «Новый свет».

– «Новый свет»? – переспросил Колчин. – Не слышал о таком.

Бармен объяснил, что «Новый свет» это очень дорогой ресторан с европейской кухней, хорошим варьете. В представлении жителей Праги «очень дорогой ресторан» – это заведение, где отличный обед на двоих обойдется в сорок баксов. Пытлек был так любезен, что вырвал из блокнота листок и нарисовал на нем самый короткий маршрут, которым можно добраться из «Рио Гранде» до «Нового света». И посоветовал не соваться в тот кабак без девочки. Там у них свои порядки, мужчине принято приходить с дамой. Иначе его могут принять за голубого.

– Там метрдотель мой приятель, его фамилия Ригер, – сказал бармен. – Скажешь, что пришел от Пытлека. Он расскажет об этой дамочке больше, чем я. Видимо, твоя девочка там часто бывает.

Колчин поблагодарил бармена, положил на стойку двадцатку. Полученная информация стоила значительно дороже, но сегодня Колчин был не при деньгах. Пытлек отодвинул в сторону посетителя банкноту и посоветовал отдать эти деньги метрдотелю из «Нового света», с двадцаткой в кармане Ригер будет разговорчивее. Колчин уже соскочил с табурета, но бармен остановил его.

– Сегодня я послушал твоего совета, – сказал Пытлек. – Теперь послушай меня. Не знаю, кем доводится тебе эта девочка с фотографии, но с ее дружком я не стал бы связываться. Это опасный тип. По-настоящему опасный. Я давно работаю в этом сортире, в «Гио Гранде». Каждый день вижу тут сотни разных рыл и понимаю, как говориться, ху из ху. Так вот, не связывайся с этим мужиком. Если он увел у тебя девчонку, просто забудь. Если это денежные дела, тоже забудь. Жизнь у нас одна.

– Спасибо за совет. Я буду осторожен.

Колчину не имело смысла возвращаться обратно к машине, кружить по узким улицам, где два пешехода с трудом расходятся, не задев друг друга плечами. Проще дойти до «Нового света» на своих двоих. Взглянув на часы, решил, что время для визита в ресторан слишком раннее.

Он купил в ближайшем киоске все пражские газеты, нашел свободную скамейку под старым облетевшим тополем и принялся за изучение репортажей о пожаре в частном пансионе пани Новатны. Полицейские дали журналистам слишком мало информации или намеренно исказили факты. Видимо, местные чиновники от полиции решили: чем меньше знают журналисты, тем спокойнее работать. Колчин нашел в газетных материалах упоминание только об одном пожилом немце, погибшем в огне. Бедняга приехал в Прагу по служебным делам и попал в смертельный переплет.

Имена Тарасенко и его телохранителей отсутствовали, будто и не было тех трупов. Отсутствовало и упоминание о болгарском гражданине, торговце консервированными овощами Христо Баянове, исчезнувшем с места происшествия неизвестно куда. Судя по газетной информации, Колчину беспокоиться не о чем. Стал накрапывать дождик, Колчин вынужден был подняться со скамейки. Он свернул газеты, опустил сверток в урну и пошел своей дорогой. Колчин шагал медленно, потому что спешить было некуда, время для ресторанных мероприятий слишком раннее.

На торговой площади он остановился, вспомнил совет Пытлека прихватить в «Новый свет» какую-нибудь дамочку. Прохожих вокруг немного, возле магазина модной кожаной одежды крутились три девчонки, по внешности которых можно легко определить их профессию. Колчин подошел ближе. Да, выбор не велик. Две девки слишком напомажены, в ярких коротких плащах, а юбки такие короткие, что, наклонившись, можно увидеть нижнее белье. Эти отпадают.

Третья девушка одета значительно скромнее, в темно синее пальто, а на лице почти нет косметики. Внешность посредственная, просто – никакая. Если бы девчонка была киноактрисой, то получала бы роли сельских учительниц или библиотекарш из глубинки. Видимо, только начинает свою трудовую биографию, еще не пообтерлась. Колчин подошел к барышне, спросил ее имя, хотя мог обойтись и без этих церемоний. Проститутку звали Каролиной. Колчин представился своим болгарским псевдонимом Христо и предложил Каролине пообедать в ресторане «Новый свет».

– Пообедать? С вами?

Девушка взглянула снизу вверх как-то подозрительно, даже враждебно, словно ждала какой-то гадости, оскорбления или плевка в лицо. Мужчины предлагают ей нечто иное, но обеды в ресторанах – только в шутку.

– Только для начала пообедаем, – выкрутился Колчин. – На голодный желудок не занимаюсь такими делами, в смысле, любовью. Это у меня многолетняя привычка, еще с армии. Сначала пожрать, потом все остальное.

– Хорошо, давай пообедаем, только за твой счет, – враждебность в глазах проститутки сменилась насмешливостью. – Я беру двадцать пять долларов за два часа. У меня тут маленькая квартира в доме за углом.

– Что так дорого? Детишкам не хватает?

Колчин задал риторический вопрос. Торговаться ему совсем не хотелось, хотя в данном случае торг был уместен. В дневное время четвертак за сомнительную любовь – слишком высокая цена, да и девушка так себе, не первый сорт. Он вытащил из кармана деньги и дал проститутке три мятых десятки.

Знал бы аптекарь, в чей грязный карман попадут его честные трудовые деньги. Колчин тяжело вздохнул.

Москва, Белорусский вокзал. 14 октября.

Утренний поезд из Праги опоздал на четверть часа. Встречающие сновали взад-вперед, носильщики со своими убогими гремящими телегами сбежались отовсюду, и уже заполонили пространство перрона. С пражского поезда можно снять хороший навар. Общему движению мешал белый фургон «скорой помощи» с красной полосой и надписью «реанимация» вдоль кузова, пропущенный начальником вокзала прямо на платформу. Можно догадаться, что с кем-то из пассажиров поезда «Прага – Москва» сделалось совсем плохо, и вот врачи прикатили доставать человека с того света.