Головоломка - Гарри Килворт

— А ты бы сделала это снова? — спросил Хасс.

— Только дайте мне такую возможность, — произнесла она, подняв с земли веточку и положив ее на тропинку, по которой маршировали муравьи, — и я ее не упущу.

— А я бы не стал, — сказал я. — А ты, Хасс?

— Думаю, я бы испугался, — ответил он.

Для Хасса это было необычное признание. Ему якобы приходилось иметь дело с ядовитыми змеями и волками. Он ночевал в пустынных пещерах без всякого страха. Он бродил по пустыне без карты и компаса, в компании только своих коз. Ах да, он еще участвовал в скачках шейха Османа. Хасс, кстати, не замедлил сообщить мне обо всех своих достижениях, и у меня не было никаких сомнений в его храбрости и бесстрашии перед лицом разных опасностей. А теперь он признался, что испугался бы сесть на единорога.

— Не знаю, может, я бы и не испугался, — сказал я, но они оба посмотрели как будто сквозь меня, и по их глазам я понял, что им ясно, что я соврал. Я отвернулся, но, к моему облегчению, никто не сказал ни слова по этому поводу.

— Этих муравьев скоро смоет, — сказал я, нарушая повисшую тишину. — Они об этом не знают, но так и будет.

Каждый из черных муравьев был примерно в сантиметр длиной. Палочка, которую Джорджия положила на дорожку, не заставила их свернуть в сторону. Они просто перелезали через нее. Холмы и долины, загородки и ямы — ничто не изменит путь каравана муравьев. Они были настолько непоколебимы в своем желании перейти с одного места на другое, что хоть заграждай им дорогу Эверестом, они все равно его преодолеют.

— Может, они смогут уплыть на широких листьях? — спросила Джорджия, которую мой папа называл девушкой-оптимисткой.

— Кокосовые орехи часто плавают по морю, — добавил Хасс. — Они могут поплыть на них.

— Похоже на какую-то комедию, — пробормотал я. — Путешествие на кокосовых орехах!

Со мной никто не стал спорить. Мы все вернулись в лагерь, где взрослые трудились над плотом.

3 сентября, остров Кранту

Папа сказал, что мы ничего не можем сделать для того, чтобы спасти скада. У нас есть только наш плот. Мы попытаем счастья в море, а им придется остаться на острове. Конечно, это очень огорчило Джорджию. Она сказала, что мы должны забрать с собой единорога.

— Это невозможно, — вместо папы ответил дочери Грант, переводя огонь на себя. — Я знаю, что у тебя некая связь с этим существом, Джорджия, но ничего не получится.

— Мы могли бы что-нибудь придумать! — сказала она со слезами на глазах. — Мы можем сделать еще один плот и взять его на буксир!

Но мы все понимали, насколько это несерьезно. В океане нам хватит одной большой волны, чтобы утонуть, не говоря уж о шторме. И животное не будет все время лежать, оно будет вставать и нарушать равновесие. А кто будет кормить единорога, и как, и чем? Все это было бредовой затеей.

Но я знал, что будет себе дороже отговаривать Джорджию от этого плана. Я помалкивал. Молчали и Хасс, и Рамбута, и папа. Мы оставили это дело Лоррейн и Гранту.

— Это неосуществимо, Джорджия, — сказала Лоррейн. — Просто задумайся об этом на минутку. Это несправедливо по отношению к нам, и это несправедливо по отношению к бедному созданию.

Тут Джорджия окончательно вышла из себя.

— Думаю, — сказал Грант, покручивая длинные черные усы, что было знаком того, что он чувствует себя некомфортно, — мы можем загнать всех скада на самое высокое место на острове. Оно будет оставаться над водой ненамного дольше, чем весь остальной остров. Но если мы вскоре встретим в море какой-нибудь корабль, то успеем сообщить властям, и они пришлют помощь.

— Два метра, три метра — разница небольшая. Все уйдет под воду очень скоро, — сказал папа.

— Но мы могли хотя бы попробовать, — настойчиво продолжил Грант. — Джорджия…

— А что насчет этого чертова дракона? — спросил Рамбута, из уст которого мы впервые услышали бранное слово. — Он все равно перебьет большинство из них. И вполне возможно, что он и до нас доберется, если мы начнем сгонять животных.

— Есть шанс, что эта тварь погибла во время тайфуна, — сказал Грант. — Я предлагаю все-таки пойти туда, со всей осторожностью, конечно же, и хотя бы посмотреть, что за чертовщина там творится. Ты же сам говорил, Джеймс, что драконы охотятся по ночам. Мы отправимся туда днем, так безопаснее.

И мужчины отправились в экспедицию. Перед уходом они много говорили о том, что если дракон все-таки попадется им на пути, то надо стрелять ему в глаза, но я знал, что все это болтовня. Никто из них не стрелял настолько хорошо, чтобы попасть дракону прямо в глаз. Они полдня бродили по острову и вернулись уже после того, как село солнце. Они не нашли ни одного скада. И даже следов Матери зверей.

Им попалось только несколько трупов скада, которые то ли погибли во время тайфуна, то ли были убиты драконом, но тела Матери зверей не было. Папа был склонен считать, что ее смыло в море. Он предположил, что, возможно, она успела быстро трансформироваться в морское существо. А почему бы и нет? Она ведь уже продемонстрировала свои способности к выживанию — пережила много тысячелетий. Если она смогла регенерироваться из одной шкуры до полнокровного мифологического существа, то почему бы ей не измениться, не отрастить жабры и не превратиться в морского обитателя.

— Да, она хорошо умеет маскироваться, но мы нигде не чувствовали ее запаха и не видели свежих следов. Когда мы последний раз слышали ее? Этот заунывный звук, который разносится по всему лесу? Я предполагаю, что Мать зверей сейчас на дне океана и дожидается подходящей эпохи, чтобы снова воскреснуть и начать воспроизводить своих сказочных детей, — сказал папа. — Но я не думаю, что это случится скоро. Предполагаю, ее последний опыт заставит ее прятаться, как минимум, несколько столетий. — Он помолчал, потом добавил: — Самое грустное, что у нас не осталось никаких доказательств ее существования или существования каких-либо других сказочных существ. Камеры, записывающее оборудование — все пропало, все разрушено тайфуном. Мы можем только рассказать об этом, и нам никто не поверит.

— Мы можем рассказать, — сказал Грант, — но, думаю, вы правы — даже если мы все поклянемся в том, что история о скада — правда, они решат, что мы сговорились. Нам точно никто не поверит.

— Но у нас есть шкура Зверя! — напомнил я. — Разве это не доказательство? И мы можем снова воссоздать ее, как только вернемся домой.

На лице папы появилось странное выражение, и я понял, что он думает о той тайне, которую знали только мы с ним. О тайне, которую я не должен был раскрывать — вообще никому.

— Возможно, — сказал папа.

— А что насчет моего единорога? — горячо спросила Джорджия.

Ее единорога? «Какая самонадеянность!» — подумал я.

— Ну, всякое бывает, дорогая, — тихо сказал Грант.

Джорджия внимательно посмотрела на отца:

— Вы видели его? Во время вашего похода?

Все трое мужчин отвели глаза. Грант открыл рот, будто хотел сказать что-то, но снова его закрыл.

— Вы видели его, так ведь? Говорите! — потребовала его дочь.

Папа вздохнул:

— Да, мы видели его, Джорджия. Он… он ушел от нас.

— Ушел, как Мать зверей?

— Нет, — тихо продолжил он. — Дракон…

Джорджия побледнела и внимательно посмотрела на отца. Потом она вскрикнула, как вскрикивают от сильной боли:

— Нет-нет!

Грант обнял дочь.

— Прости, принцесса, — сказал он. — Мне очень, очень жаль.

Джорджия вырвалась из его объятий. Она была бледна от злости:

— А эта… эта тварь жива!

— Мы так думаем, — кивнул в знак согласия Рамбута. — Мы видели следы.

— Где? — Джорджия взметнулась, будто она была готова мчаться в тропический лес искать убийцу своего возлюбленного единорога.

— Следы ведут в его логово, — сказал Грант. — Мы слышали, что он сопит внутри. Джорджия, мы завалили вход камнями и кольями, а потом засыпали землей. Дракон там задохнется. Правосудие свершилось. Мы делали это, рискуя нашими жизнями, принцесса, поэтому, пожалуйста, не смотри на меня так. Дракон заплатил за свои преступления. Скада погибли, они все погибли. Кончено. Все кончено. Теперь и мы должны покинуть остров.

— Ты говоришь мне правду?

— Я бы не стал тебе лгать: ты моя дочь.

Джорджия внимательно всмотрелась в лица мужчин. Потом она расплакалась, и мама увела ее. Грант грустно пожал плечами:

— Ну что тут можно было поделать? — спросил он.

Никто не ответил на этот вопрос.

Работа, направленная на то, чтобы покинуть остров, теперь шла с удвоенной скоростью. Грант и Рамбута разработали конструкцию плота в духе старинных полинезийских морских каноэ. На нем было два аутригера, сделанных из бамбуковых палок, связанных вместе так, чтобы получился цилиндр. Более тонкие шесты размещались на палубе под углами к аутригерам, чтобы между цилиндрами получилась квадратная платформа. В середине платформы построили хижину, на верхушке которой была мачта. Лоррейн отказалась от идеи сделать парус из коры кокоса или пальмовых листьев. Тут мы вспомнили, что у нас осталась шкура Матери зверей, которую мы разрезали и скроили парус. Это было хорошее суденышко. Рамбута и Грант обменялись своими знаниями о навигации по звездам, волнам, морским птицам и другим подобным вещам. Как сказал папа, у нас были все шансы снова увидеть землю.