Красный дракон - Томас Харрис

Грэхем узнал нескольких офицеров чикагской уголовной полиции в штатском. Их присутствие, по меньшей мере, казалось уместно.

Кроме того, здесь была Венди из "Венди-сити", девушка Лаундса. Она сидела под навесом, рядом с гробом. Грэхем узнал ее с трудом. На ней был выдержанный в строгом стиле черный костюм, копна светлых волос собрана в аккуратный пучок.

Во время последнего песнопения Венди привстала и, сделав пару неуверенных шагов, преклонила колени. Она прижалась к гробу щекой и положила руки на усыпавший его ковер хризантем. Тотчас же засверкали вспышки и застрекотали кинокамеры.

Толпа тихо двинулась по мокрой траве к воротам кладбища.

Грэхем шел рядом с Венди. Те, кто не получил приглашения на панихиду, смотрели на них через решетку высокой кладбищенской ограды.

– Ты в порядке? – спросил Грэхем.

Они остановились среди надгробий. Глаза ее были сухи, взгляд спокоен.

– Лучше, чем ты, – ответила она. – Здорово вчера надрался?

– Да уж. За тобой кто-нибудь присматривает?

– Из округа прислали несколько человек. Они в штатском. У них сейчас дел по горло – маньяков развелось больше, чем нужно.

– Как жаль, что все это обрушилось на тебя. Ты… В больнице ты вела себя прекрасно. Я тобой восхищался.

Венди кивнула.

– Фредди был прекрасным парнем. Не думала я, что все так кончится. Спасибо за помощь. – Она рассеянно смотрела вдаль, о чем-то думая; тени, наложенные на ее веки, напоминали пыль. Она снова взглянула на Грэхема. – Слушай, "Сплетник" заплатил мне. Ты это понял, да? За интервью и за сцену у могилы.

Но я не думаю, чтобы Фредди возражал.

– Он бы разозлился, если бы ты отказалась.

– Я тоже так подумала. Они подонки, но они платят. Знаешь, что? Они хотели заставить меня сказать, будто я думаю, что ты нарочно натравил этого психа на Фредди. Но я этого не сказала. Если они напечатают что-нибудь в этом роде знай, это ложь.

Венди внимательно посмотрела на Грэхема. Тот ничего не ответил.

– Ты, может быть, и не любил его. Теперь это не имеет значения. Но если бы ты думал, что такое может случиться, ты бы не упустил этого дьявола, правда?

– Конечно, Венди, я бы его выследил.

– Есть что-нибудь новое? Вокруг бродят какие-то неясные слухи.

– Пока ничего особенного. Несколько зацепок, их сейчас проверяют в лаборатории. Это была чистая работа. Ему везет.

– А тебе?

– Что мне?

– Везет?

– Иногда.

– А вот Фредди никогда не везло. Он говорил мне, что сорвет на этом деле солидный куш. Все хотят играть по-крупному.

– Наверное, оно так бы и случилось.

– Слушай, Грэхем, если тебе когда-нибудь захочется выпить, заходи.

– Спасибо.

– Но за руль лучше садись трезвым.

– Конечно.

Двое полицейских расчищали Венди дорогу среди толпы любопытных за оградой. На тенниске одного из зевак красовалась надпись: "Зубастый пария – любовник на одну ночку". Увидев Венди, парень засвистел. Стоявшая рядом дама влепила ему оплеуху.

Здоровенный охранник протиснулся на сиденье рядом с Венди. Машина сразу же влилась в поток транспорта. Вторая, с полицейским за рулем, последовала за ней.

Чикаго смердил, как сгоревшая сигнальная ракета в жаркий полдень.

Грэхем чувствовал себя очень одиноко и знал, почему: похороны заставляют нас желать любви. Секс – это вызов, брошенный в лицо смерти.

Под ногами носилась и шуршала какая-то похоронная бутафория, и внезапно ему вспомнились пальмы, шумящие на морском ветру. Страшно захотелось домой, но он знал, что не уедет, не сможет уехать туда до тех пор, пока Дракон не будет мертв.

Проекционная комната была невелика: пять рядов кресел с проходом посередине.

Долархайд немного опоздал. Он стоял сзади со скрещенными на груди руками, глядя на экран, где демонстрировались разноцветные карточки и кубики, заснятые в инфракрасном свете на пленки, покрытые разными эмульсиями.

Присутствие Долархайда несколько смущало Дендриджа, молодого руководителя лаборатории. Долархайд пользовался авторитетом – он был сведущим специалистом в своей области и работал в соседней компании, владеющей контрольным пакетом акций. Его знали как придирчивого и педантичного человека. Дендридж не обращался к нему за советом уже несколько месяцев. Причиной тому было мелкое соперничество, возникшее после того, как Гейтвей приобрел их компанию.

– Скажите, Риба, какой проявитель использовался для образца.., номер восемь? – спросил Дендридж.

Риба Макклейн сидела с краю, держа на коленях специальный блокнот. Двигая в полумраке пальцем по странице, она четким голосом сообщала химический состав проявителя, температуру и срок проявления, режим хранения и другие данные. Девушка определенно знала свое дело.

Наконец демонстрация закончилась.

Риба Макклейн оставалась на месте, а остальные гуськом выходили из комнаты. Дождавшись, пока проекционная совсем опустела, Долархайд осторожно приблизился к девушке.

– А уж я решила, что вы передумали, – сказала она.

– У меня спустило колесо, поэтому я опоздал.

Зажегся свет. Стоя над ней, он видел, как просвечивает сквозь волосы кожа на ее голове.

– Успели увидеть образец типа тысяча си?

– Да.

– С этой пленкой обращаться легче, чем с тысяча двухсотой серией. Как вы полагаете, она вам подойдет?

– Конечно.

Риба взяла сумочку, легкий плащ и двинулась по проходу, нащупывая дорогу тросточкой. По-видимому, она не ждала никакой помощи. Он ничего ей и не предложил.

Из-за двери высунулась голова Дендриджа.

– Риба, дорогая, Марсия очень спешит. Вы справитесь одна?

На щеках девушки выступили пятна.

– Прекрасно справлюсь, спасибо, Денни.

– Я подбросил бы вас, но уже опаздываю. О, мистер Долархайд, если вам не трудно, может быть вы…

– Денни, я поеду домой сама. – Риба умело сдерживала гнев, и лицо ее оставалось невозмутимым, но остановить прилив крови к щекам она не могла.

Наблюдая за ней своими холодными желтыми глазами, Долархайд прекрасно понимал ее состояние. Он знал, что неуклюжее сострадание Дендриджа воспринимается как плевок в лицо.

– Я подвезу вас.

– Спасибо, не надо. – Она ждала этого и собиралась согласиться, но не хотела, чтобы его вынудили сделать это предложение.

Чертов Дендридж!

Из-за его бестактности придется трястись в проклятом автобусе. Но в конце концов у нее есть проездной, она знает дорогу и сможет сама дойти куда ей надо.

Риба оставалась в дамской комнате, пока все не разошлись. Служитель помог ей выйти из здания.

Набросив на плечи дождевик, она медленно шла по краю тротуара к автобусной остановке. Казалось, что палочка, постукивая по асфальту, сама ведет девушку между лужами.

Долархайд наблюдал за ней из фургона. Он чувствовал возбуждение, и это его тревожило. Было бы слишком опасно проявлять свои чувства при дневном свете.

Но какое-то мгновение ему показалось, что ветровые стекла машин, лужи, телеграфные провода сверкнули под лучами заходящего солнца, как лезвия огромных ножниц.

Но беззащитный вид белой палочки успокоил его. Блеск исчез, исчезли и сами ножницы. Он завел мотор.

Риба Макклейн услышала позади себя шум фургона. Машина поравнялась с ней.

– Спасибо, что пригласили меня.

Она кивнула, улыбнулась, продолжая осторожно идти дальше.

– Поехали со мной.

– Спасибо, но я обычно езжу автобусом.

– Дендридж болван. Поехали со мной… Как это говорят?.. Мне будет очень приятно.

Она остановилась. Услышала, как хлопнула дверца машины.

Люди обычно брали ее за плечо, не зная, что делать дальше. Слепые не любят, чтобы их равновесие нарушалось посторонним прикосновением. Они испытывают при этом такое же чувство, как при взвешивании на неустойчивых весах. Неприятно, когда тебя подталкивают.

Но Долархайд не двинулся с места. Помедлив мгновение, она сказала:

– Будет лучше, если я сама возьму вас за руку.

Необычайная твердость руки Долархайда поразила ее. Казалось, будто ее пальцы легли на дубовые перила.

Она и не подозревала, каких волевых усилий ему стоило позволить ей к себе прикоснуться.

Фургон показался ей большим и высоким, а гул включенного двигателя совсем непохожим на привычный шум легкового автомобиля. Окруженная новыми звуками, Риба ждала, пока он подтянет у нее на груди и закрепит ремни безопасности.

По дороге они почти не разговаривали. Останавливаясь на красный свет, Долархайд поглядывал на спокойное лицо девушки.

Она жила в левом крыле двухквартирного дома на тихой улице возле университета Джорджа Вашингтона.

– Заходите, выпьем что-нибудь.

За всю свою жизнь Долархайд не побывал и в десятке чужих домов, а в последние десять лет – побывал только в трех: совсем недолго у Эйлин, у Лидсов и Джекоби. Чужое жилье казалось ему чем-то вроде заграницы.