Драконы осенних сумерек - Маргарет Уэйс

Однако минуло не так много времени – и Речной Ветер оступился, по колено уйдя в зыбкую черную хлябь. Танис и Карамон вытащили варвара из воды. Подошедший Тассельхоф потыкал туда и сюда своим длинным хупаком. Древко так и не достало до дна.

– Придется идти вброд, – мрачно сказал Речной Вечер. – Выбора нет.

Отыскав местечко помельче, маленький отряд двинулся через жидкую грязь. Сперва она была по щиколотку, потом – но колено. Тропа уходила все глубже, и в конце концов Танис был вынужден нести Тассельхофа – кендер знай хихикал, обхватив его шею. Флинт наотрез отказывался от помощи, хоть и подмочил уже конец бороды. Потом вдруг он исчез из виду. Карамон, шедший следом, выудил гнома из воды и вскинул его на плечо, словно мокрый мешок. Гном помалкивал: он слишком устал и был слишком напуган, чтобы ворчать. Рейстлин с трудом брел, шатаясь и кашляя, отягощенный намокшими одеяниями. Усталость и последствия раны в конце концов свалили его. Стурм подхватил мага и наполовину волоком потащил его дальше.

Когда же после примерно часового барахтанья в ледяной воде путники выбрались на сушу – надо ли удивляться, что они так и попадали наземь, дрожа и стуча зубами от холода.

Деревья над их головами все громче стонали и скрипели: северный ветер усиливался. Он разорвал туман и унес его прочь. Рейстлин, лежавший на земле, посмотрел вверх, ахнул и встревоженно сел.

– Буря! – Кашель душил его, но маг все-таки продолжал говорить: – Тучи идут с севера… у нас нет времени! Поспешим! Мы должны быть в Кзак Цароте прежде, чем сядет луна!

Все посмотрели вверх. С севера, закрывая звезды, надвигалась сплошная стена тьмы. Танис ощутил ту же необходимость спешить, которую чувствовал маг. Он устало поднялся: остальные без единого слова встали с земли и вновь пошли в темноту. Речной Ветер опять встал впереди…

И почти сразу черная болотная вода преградила им путь.

– Только не это!.. – простонал Флинт.

– Больше не придется идти вброд. Смотри! – Речной Ветер подошел к самому краю воды. Там, среди гнили и мусора, лежал длинный обелиск, то ли упавший, то ли сброшенный кем-то и превратившийся в подобие моста через болото.

– Чур я пойду первым! – вызвался Тас, вскакивая на поваленный камень. – Э, да тут что-то высечено! Какие-то письмена!

– Я должен взглянуть! – поспешно подходя к нему, прошептал Рейстлин. – Ширак!

В хрустальном шарике на конце его посоха вспыхнул яркий огонек.

– Давай побыстрее! – проворчал Стурм. – Каждая тварь на двадцать миль вокруг уже поняла, что мы здесь!

Но Рейстлина торопить было бесполезно. Поднеся огонек к письменам, бежавшим, точно пауки, по каменной поверхности, он пристально вглядывался в них. И сперва Танис, а потом и другие тоже взобрались на обелиск, присоединяясь к магу.

Нагнувшись, кендер гладил ладошкой непонятные буквы:

– Что тут написано, Рейстлин? Ты можешь прочесть? По-моему, это какой-то древний язык!

– Очень древний, – прошептал маг. – Он существовал еще до Катаклизма… И вот что гласит надпись: «Великий город Кзак Царот, чьи дивные красоты окружают тебя, о путник, есть нетленное свидетельство добродетели и благородных деяний его жителей. Ибо Боги вознаграждают нас, благословляя наш дом».

– Какой ужас… – содрогнулась Золотая Луна, глядя на окружавшие их едва видимые руины.

– Да уж, похоже. Боги как следует их вознаградили. – Губы Рейстлина скривились в циничной усмешке. Затем Рейстлин шепнул: – Думак. – И хрустальный шарик погас. Ночь сразу сделалась вдвое темней. – Надо идти, – сказал маг. – Верно, от города остался не один только этот поваленный памятник…

Перейдя топь по обелиску, они углубились в густейшие джунгли. В чаще сперва не было видно никакого прохода, но после внимательных поисков Речной Ветер все-таки обнаружил тропу, прорубленную сквозь валежник и лианы. Он нагнулся осмотреть ее, когда же выпрямился, лицо его было мрачно.

– Дракониды? – спросил Танис.

– Да, – ответил варвар угрюмо. – Следы множества когтистых лап… и все ведут на север, прямо к городу.

Танис понизил голос:

– Это тот самый разрушенный город, где тебе был вручен жезл?

– И где смерть парила на черных крыльях, – добавил Речной Ветер. Закрыв глаза, он провел рукой по лицу, потом судорожно вздохнул. – Я… я не знаю. Не могу вспомнить. Но я боюсь. А чего, и сам не знаю…

Танис положил руку ему на плечо:

– У эльфов есть поговорка: «Лишь мертвые не ведают страха».

К его немалому удивлению, Речной Ветер крепко стиснул его руку в ответном пожатии.

– Я никогда не был знаком ни с одним эльфом, – сказал он. – Мой народ им не доверяет: у нас считают, что эльфам нет дела ни до людей, ни до судеб Кринна вообще. Теперь я думаю, что мой народ ошибается. Я рад, что встретил тебя, Танис из Квалиноста. Я считаю тебя своим другом.

Танис достаточно хорошо знал варваров, чтобы понять: эти простые слова означали, что Речной Ветер готов пожертвовать ради него всем – даже жизнью, если понадобится. Обет дружбы для жителей Равнин был священен.

– А ты – мой друг, Речной Ветер, – сказал Танис. – Вы с Золотой Луной оба – мои друзья.

Речной Ветер оглянулся на подругу: Золотая Луна стояла рядом с ним, закрыв глаза и тяжело опираясь на посох, прекрасное лицо осунулось от изнеможения и перенесенных испытаний. Глаза Речного Ветра потеплели, смягченные жалостью и состраданием. Но гордость взяла свое: на его лицо вернулось обычное суровое выражение.

– Кзак Царот совсем рядом, – сказал он ровным голосом. – А следы давнишние.

И повел отряд за собой в лес. Тропа скоро вывела их на мостовую.

– Улица! – воскликнул Тассельхоф.

– Окраина Кзак Царота! – с трудом выдохнул Рейстлин.

– Ну наконец-то! – Флинт с отвращением осматривался по сторонам. – До чего, однако, гадкое место! Если тут и есть какой-нибудь «величайший дар», то, наверное, он неплохо запрятан!

Танис был вполне с ним согласен. Более неуютное место в самом деле было трудно представить. Широкая улица вскоре вывела их на мощеную площадь. С восточной стороны стояли четыре колонны: здание, которое они когда-то поддерживали, лежало в руинах. Посередине площади кольцом стояла каменная стена фута в четыре высотой. Подойдя и осмотрев ее, Карамон объявил, что это был колодец.

– И притом глубоченный, – сказал он, наклонился и заглянул вниз. – А уж разит оттуда…

Зато к северу от колодца стояло, кажется, единственное здание, пережившее Катаклизм. Замечательные мастера искусно изваяли его из белоснежного камня; стройные колонны возвышались по сторонам. Высокие двойные двери сверкали золотом при свете луны.

– Это был храм древних Богов, – сказал Рейстлин, более про себя, нежели обращаясь к кому-либо. Но Золотая Луна, стоявшая рядом, расслышала его шепот.