Странные ангелы - Лили Сент-Кроу

По крайней мере, выберусь из дома, а то надоело слоняться без дела в четырех стенах. Осточертело нервно вздрагивать всякий раз, когда взгляд останавливается на пятне, оставшемся на ковре в гостиной от разложившегося зомби, и огрызаться, когда Грейвс уговаривает меня поесть. Я сделала лишь одно стоящее дело, когда отнесла в грузовик специальный обогреватель для автомобилей. Так что теперь двигатель не замерзнет, даже если гаражная дверь плохо закрывается и не защищает от морозов. Все остальное время я бродила по дому с безумными глазами и пялилась на самые обычные предметы, будто видела их впервые в жизни.

На ночь я устраивалась в гостиной и поднимала шторы. Опершись спиной об стену, наблюдала за заснеженной пустошью, в которую превратилась лужайка перед домом. Скоро я начинала клевать носом, но старалась всячески себя расшевелить, чтобы не уснуть. Проведя за подобными занятиями первую ночь, я решила, что пистолет лучше не держать в руках, а положить рядом. Утром ко мне опять пристал Грейвс со своими уговорами о школе, наверное, считая, что от сидения дома у меня помутилось в голове. Я грубо его оборвала, попросив заткнуться и не лезть с дурацкими советами.

Не хватало духу признаться, что он живет под одной крышей с человеком, на которого положил глаз вампир. Да и зачем Грейвсу знать о моих проблемах? Я даже пыталась отправить его обратно в торговый центр, хоть куда-нибудь — лишь бы подальше от меня. Рядом со мной теперь небезопасно, однако Грейвс с завидным упрямством игнорировал все недвусмысленные намеки. И что прикажете делать? Побить его, что ли? Это можно, только жаль зря расходовать силы.

От смертельной усталости я валилась с ног, а в школе, в светлое время суток, когда меня окружают люди и опасность не так велика, я надеялась хоть немного поспать.

Впрочем, у миссис Блетчли имелись иные планы на мой счет:

— Вы с нами, мисс Андерсон?

Я задумчиво взглянула на школьную доску. А ведь вопрос действительно резонный! Была ли я с ними? Нет, и, похоже, уже никогда не окажусь в одной компании с нормальными людьми. В классе, пожалуй, найдется парочка ребят, обладающих «даром», как говорила бабушка. Возможно, найдутся ученики, которые хоть раз столкнулись с чем-то необъяснимым из области фантастики, но наверняка они все забыли, как только…

— Мисс Андерсон?

Блетчли ликовала. Глаза учительницы хищно бегали под линзами очков, а пальцы в предвкушении грядущего развлечения яростно теребили край голубого жакета с вывязанными розами.

Перед глазами мелькнули наполовину изъеденное лицо отца и торчащие кости на полусгнивших пальцах рук. Алая кровь на снегу и ноги в громоздких ботинках, легко стоящих на ледяном насте и не продавливающих его. Хищный оскал меченого оборотня и шипение, последовавшее после приземления горящей твари в фонтан, мерзкий запах серы в воздухе…

— Нет, — наконец-то ответила я. — Наверное, я от вас далеко, Блетч.

Сидящий передо мной Грейвс как-то сразу съежился на стуле, видимо, желая превратиться в невидимку. Я даже расслышала, как он прошептал: «Черт бы тебя побрал!» — и мысленно с ним согласилась. Но я слишком устала, чтобы спорить с Блетч. Все тело ноет, как после побоев, а глаза зудят, будто кто-то сыпанул в них горсть песка.

Ошеломленный шепот пробежал по классу. Блетчли собралась с силами и открыла рот для обвинительной речи, но я уже проснулась. Сон улетучился мгновенно, не так, как на первых двух уроках, когда я, склонив голову над партой, отключилась от окружающего мира.

— Собственно говоря, — продолжила я ровным голосом, — сама удивляюсь, почему здесь сижу и слушаю ваши бредни? Ведь совершенно ясно, что вы ненавидите подростков. Для вас настоящая жизнь начинается в двадцать один год, когда можно купить сигарет и пива, не нарушая закона. Я в курсе, что вы нас просто боитесь.

— Мисс Андерсон… — начала Блетч, но я уже не могла остановиться, и слова вылетали изо рта, несмотря на тоненький голосок, звучащий в голове и настоятельно советующий оставить собственное мнение при себе, пусть оно и верное.

Мне всегда казалось, что взрослые прислушиваются к голосу здравого смысла. Интересно, останавливался ли отец на полуслове, пытаясь скрыть от меня свои настоящие мысли? Что он мне не досказал?

Я снова открыла рот, еще не зная, что скажу противной Блетч:

— Может, вы полагали, что учить детей — плевое дело! Дали вам класс беззащитных сопляков, над которыми вы теперь с наслаждением издеваетесь. — Я схватила сумку, потянула ее к ногам и чуть не перевернула парту. При этом хорошо приложилась бедром о край парты. Что ж, значит, к имеющимся ушибам и ссадинам добавится еще один синяк. Очень скоро меня навестит юноша-вампир, и я уже ничего не почувствую. Так что можно выложить Блетч всю правду: — Каждый год приходят новые ученики, и вы всех их безжалостно третируете. Потому что у вас есть власть, так?

— Сидеть! — гневно выдохнула она.

На щеках выступили белые пятна, будто их напечатали чернилами, которыми делают отметки на руках людей, заплативших за вход в клуб.

Садиться я не собиралась, и, кажется, Блетч тоже это поняла, однако от своих намерений не отказалась.

— У учителей вся власть, а нас никто не слышит. Мы ведь всего лишь дети. Кто станет нас слушать?!

Я перекинула через голову лямку сумки. Она сегодня была тяжелее, чем обычно, из-за спрятанного в ней оружия. С обеспокоенным видом Грейвс заерзал на стуле, его волосы всколыхнулись, а плащ зашуршал.

Блетч, кипя от злости, снова открыла рот, чтобы заставить меня замолчать и сесть на место. Если сейчас уступить, бунт подавят в самом зародыше. Именно на это и рассчитывают строгие учителя. Они давят на учеников своим взрослым авторитетом, не допуская протестов и возражений.

Ярость в груди полыхала, словно костер, в который подбросили дров, и языки пламени приобретали очертания остро заточенного смертоносного клинка. Вот так всегда и бывает: для взрослых главный аргумент — зрелый возраст, и приходится бедным подросткам сидеть и молчать в тряпочку, потому что до совершеннолетия и до настоящей, взрослой жизни еще далеко! Вас могут подобрать или уронить, как игрушку, забыть или вообще бросить…

— Не дождетесь! — закричала я, не давая Блетчли вымолвить ни слова. — Вот увидите, все дети, которых вы когда-то запугали, обязательно вернутся, чтобы сказать, как они вас ненавидят, и тогда, надеюсь, вы захлебнетесь в своем собственном яде.

Я не сразу поняла, что кричу во весь голос, пока не услышала свое срывающееся на всхлипы дыхание. Все бы посмеялись над моей выходкой, если бы вдруг Блетч не сделалось плохо. Глаза вылезли из орбит, тело изогнулось. Одной рукой она уцепилась за край парты, а другой схватилась за горло, из которого вырвался глухой каркающий звук.