Русофобия: антироссийское лобби в США - Андрей Цыганков

3. Угроза сильной России

Хрупкость политической системы России и перспективы демократии

Описанная выше политическая слабость России усложняет развитие российской демократии. Помимо проблемы развития демократии, Россия сталкивается с главными проблемами простого выживания и обеспечения безопасности своих нынешних политических границ. Сохраняется и такая важная проблема, как постоянный кризис государственной легитимности, преследующий Россию со времени распада СССР. Вместо того чтобы видеть в реакции Кремля на «цветные революции» признаки российского империализма, стоило бы взглянуть на Россию как на государство, ведущее борьбу за утверждение новых основ своей государственности. Постсоветская Россия воздерживается от попыток восстановить империю. Россия смогла возродить экономику и в значительной мере, политическую жизнеспособность благодаря сосредоточению всех сил на построении «нормальной великой державы»73. России удалось это не за счет «восстановления имперского величия», а путем реформирования экономики, благодаря высоким ценам на энергоносители, стабильности политических условий и постепенному росту уровня жизни.

Однако в российском политическом классе сохраняется раскол, и внутриполитические факторы продолжают оказывать сильнейшее влияние на формирование государственной политики. Руководство страны преуспело в прагматической интеграции «силовиков» в правящий класс. Некоторые считают, что их влияние стало ведущим и даже господствующим в формировании политики74, но в действительности государство не стало заложником «силовиков». Назначение Путиным своим преемником на посту президента либерально мыслящего Дмитрия Медведева — важное свидетельство их ограниченного влияния. Тем не менее, государству потребуется время для того, чтобы преодолеть кризис легитимности и добиться консенсуса могущественных конкурирующих групп. Кремлю еще предстоит разработать приемлемую для всех элит идеологическую формулу, позволяющую избавиться от самых коррумпированных и экстремистски настроенных представителей политического класса. Возникновение формально дуалистической структуры власти после президентских выборов 2008 года, в которой Дмитрий Медведев был президентом, а Путин — премьер-министром, было важным шагом в формировании идеологического консенсуса в кругах элит.

Хрупкость российской политической системы помогает понять нервные реакции Кремля на демократизаторские поползновения Запада и на «цветные революции». Уязвимая и неуверенная в своей безопасности, Россия стремилась сделать все, что было в ее силах, для стабилизации политической среды и сведения вмешательства извне к минимуму. Президент Путин настаивал на праве России «самостоятельно определять темпы, сроки и условия своего продвижения к демократии» и предостерегал от попыток дестабилизировать политическую систему с помощью «любых незаконных методов борьбы»75. Со временем требования невмешательства во внутренние дела России становились все более артикулированными, и в посланиях к Федеральному собранию в мае 2006 и апреле 2007 года Путин сделал особый акцент на ценностях суверенитета и сильной национальной обороны76. Сторонники Кремля и теоретики, симпатизирующие официальной программе действий, разработали концепции «суверенной демократии» и «суверенной экономики», в основу которых были заложены идеи защиты независимости и экономической самостоятельности. Именно эти ценности (наряду с индивидуальными свободами и социальной справедливостью), по мнению ведущего кремлевского идеолога Владислава Суркова, составляли суть суверенной демократии77. В числе угроз этой системе Сурков назвал «международный терроризм, военные конфликты, отсутствие экономической конкурентоспособности и захваты власти с помощью мягких «оранжевых технологий» в периоды ослабления национального иммунитета к иностранным влияниям»78. Кремль, помимо прочего, начал готовить молодежные организации и ограничил деятельность западных неправительственных организаций и радикальной оппозиции в России. Проведенные в России выборы также продемонстрировали значительный страх россиян перед вмешательством извне. Политики с готовностью подхватили востребованную антизападную риторику79.

Некоторые выразили несогласие с концепцией суверенной демократии и заявили, что она призвана защищать только интересы государственной бюрократии80, однако российская общественность отнеслась к ней иначе. Руководители России ощущали, и не без оснований, поддержку официального курса широкими кругами общественности. Результаты опросов общественного мнения постоянно показывали, что россияне ценят политический порядок и стабильность и резко осуждают перспективы революции в России. Например, результаты одного из опросов показали, насколько положительно россияне относятся к таким словам-символам, как «порядок», «справедливость» и «стабильность». К этим понятиям положительно отнеслись соответственно 58, 49 и 38 % опрошенных. Согласно тому же опросу, одним из самых негативных понятий было понятие «революция», и к революции негативно отнеслись 22 % опрошенных81. При этом россияне оказывали высокую, на уровне 80 %, поддержку президенту Путину и проводимой им политике82.

Политика США

Политика США не была точным отражением риторики продвижения демократии. Стран с сомнительными успехами в деле строительства демократии много. В их числе — Азербайджан, Казахстан и Пакистан. США стремятся развивать отношения с ними, не выдвигая демократизацию в качестве непременного условия развития отношений. Политика США предусматривает скорее развитие отношений с теми странами, которые поддерживают цели, преследуемые Вашингтоном на международной арене, давление на страны, не поддерживающие эти цели, независимо от степени развития демократии в тех и других83. По мере того как Россия демонстрировала все бóльшую независимость внешней политики, она также стала объектом давления со стороны США. Помимо этого, Вашингтон начал проявлять озабоченность усилиями Кремля по централизации российского государства. Белый дом усмотрел в этих усилиях отход России от взятых на себя обязательств строить демократию.

Таким образом, в новой политике Вашингтона сочетались два элемента. С одной стороны, США усиливали давление на Россию, требуя демократизации внутренней политики и поддерживая контакты с ориентирующейся на Запад российской оппозицией. США предоставляли финансирование различным российским неправительственным организациям и открыто выражали недовольство политикой централизации, проводимой Кремлем. От одобрения политического пути России, что США выражали в 2001–2003 годах, Белый дом перешел к критике свертывания демократии. Сотрудники Государственного департамента поддерживали контакты с российской оппозицией, обеспечивали их помощью, предоставляли трибуну в СМИ, одновременно оказывая давление на Кремль, требуя не ограничивать деятельность зарубежных неправительственных организаций. При этом внешнеполитическое ведомство США публиковало крайне критические отзывы о политической системе России84. Например, сотрудники Государственного департамента в июле 2006 года присутствовали на конференции «Другой России», в то время служившей платформой для сплочения радикальной оппозиции против политики Путина85. Организаторы конференции пытались отвлечь внимание от встречи «Большой восьмерки» в Санкт-Петербурге, которую принимал Кремль, и призывали к ее бойкоту.

С другой стороны, Белый дом продолжал акцентировать сотрудничество с Кремлем по широкому кругу вопросов, таких как борьба с терроризмом и нераспространение оружия массового уничтожения. Вашингтон также признал законность парламентских и президентских выборов в России, несмотря на усиливающую критику выборов в американских СМИ86.

Лобби и Россия как «неосталинистская автократия»

Программа лобби отличалась от программы Белого дома. Расширяя контакты с ориентирующейся на Запад оппозицией, лобби стремилось привести эту оппозицию к власти, а не только ослабить проводимую Кремлем политику централизации или создать рычаг давления на Россию. Американские критики России просто не верили в какую-то ценность отношений с возникающим «сталинистским государством». Представители лобби считали, что отношения с путинской Россией не могут быть прочными, и США, как в годы «холодной войны», должны готовиться к столкновению с Кремлем. В этом отношении лобби было солидарно с неоконсерваторами, считавшую демократизацию западного типа ключевой предпосылкой становления мира на Среднем Востоке.