Статуя сексуальной свободы - Елена Логунова

— В общем, идея убить жену за супружескую измену показалась Петру Петровичу вполне здравой, — подытожила Алка, не без сочувствия взглянув на Петрачкова. — Только как он об этой измене узнал?

Ответа на этот ключевой вопрос от неприязненно молчащего Петра Петровича она не дождалась и посмотрела на меня.

— Полагаю, он узнал об этом от героя-любовника. Случайно, конечно, — усмехнулась я. — В тот день роковой торопыга Мария Андреевна забыла дома свой сотовый телефон, а пылкий инструктор как раз прислал ей на мобильник любовную записочку с напоминанием о месте и времени очередного свидания. Вместо Марии Андреевны это сообщение прочел Петр Петрович. Он понял, что обманут в лучших чувствах, возжаждал крови и отправился на место встречи голубков.

— Чтобы свернуть шею голубке, — добавила Трошкина. — Но как же алиби? Соседи ведь слышали песнопения в авторском исполнении!

— Я даже знаю, что именно они слушали: тот самый мономюзикл, запись которого композитор Петрачков представил на конкурс «Золотые струны», — уверенно сказала я.

Петрачков дернулся.

— Не ожидали, что я знакома с вашим творчеством? — ухмыльнулась я. — По правде говоря, сама я этого выдающегося произведения не слышала, но знаю, что продолжительность записи больше двух часов. Вам этого времени вполне хватило: пятнадцать минут на дорогу до бассейна, пятнадцать обратно, полтора часа на черное дело. Если бы только вы не потеряли в троллейбусе злосчастный сотовый супруги!

Алка о дальнейших приключениях мобильника Петрачковой уже знала, а Руперту я рассказала о них вкратце и сразу же двинулась дальше по сюжету.

— После телефонного разговора со мной гражданин Петрачков, он же Солнышко, сильно встревожился. Он не мог допустить, чтобы следствие оказалось в курсе истории с мобильником. Во-первых, если бы стало известно, что Мария Андреевна забыла свой телефон дома, Петр Петрович уже не мог бы утверждать, будто он знать не знал о похождениях неверной супруги. То есть утверждать-то он мог, но ему бы, возможно, не поверили. Во-вторых, то, что забытый дома мобильник вдруг нашелся в троллейбусе десятого маршрута, перечеркивало алиби Петра Петровича. Не сам же телефон из квартиры убежал и в троллейбус запрыгнул, кто-то его туда принес! Не Мария Андреевна — она приехала в бассейн на такси. Так кто, как не Петрачков?

— Понятно, — сказала Трошкина. — Следователь рассудил бы так: «Значит, в момент убийства Марии Андреевны ее муж не сидел дома, распевая песни. Значит, он катался в троллейбусе, конечная остановка которого в двух шагах от бассейна!»

— Строго говоря, здание бассейна находится на полпути между двумя последними остановками, — поправила я. — Поэтому ехали мы с Петром Петровичем вместе, но он вышел остановкой раньше и прошел немного вперед, а я, замечтавшись, прикатила на конечную и оттуда вернулась немного назад. Соответственно, в здание мы вошли порознь, о чем я очень сожалею, потому что мне хотелось бы видеть, как выглядел Петр Петрович в тот момент. Рыжие усы уже были приклеены?

Петрачков не удостоил меня ответом, зато Руперт кивнул:

— Были, я их видел! Здоровенные усищи, как у Буденного! Они замечательно сочетались с героической выпуклостью на плавках этого типа, но разительно контрастировали с его гладкими ногами. Я увидел, как он бреет икры, и подумал, что парень голубой.

— Гладкие ноги и безволосая грудь были такой же маскировкой, как рыжие усы! — объяснила я. — А насчет плавок Петра Петровича я так скажу: их штатное содержимое наверняка вполне заурядно, героическая выпуклость образовалась потому, что затейник спрятал в плавках бюстгальтер.

— Ну, ты вообще! — Крошка Ру посмотрел на соседа по дивану с омерзением. — Извращенец!

— Петр Петрович не извращенец, он хитрец, — заступилась я за Петрачкова. — Он вышел к чаше бассейна из мужской раздевалки, как многие другие парни: завернутый поверх плавок в большое полотенце, в резиновой шапочке и очках для плавания. Шапочка и очки в сочетании с накладными усами в пол-лица сделали гражданина Петрачкова совершенно неузнаваемым. Он оставил свое полотенце на скамье — так все делают — и полез в воду. И вот тут начинается самое интересное.

Я немного помолчала, вспоминая тот день в бассейне, и сказала не без сожаления:

— Нормальные люди — супруги Петрачковы не в счет! — ходят в бассейн, чтобы там плавать. По сторонам никто особенно не смотрит, друг за другом купальщики не наблюдают. А зря! На Петрачкова, во всяком случае, стоило бы посмотреть.

Я полагаю, сначала он немного поплавал, а потом нырнул и под водой избавился от усов. Подплыл к лесенке, вылез из бассейна, набросил на плечи полотенце и сел на скамейку — вроде, погреться. Так многие делают, потому что лавочки стоят аккурат под батареями отопления, к ним очень приятно привалиться спиной. Сидя на скамейке, Петр Петрович крупно дрожал и подергивался, но отнюдь не от холода. Он под прикрытием полотенца вытянул из плавок верхнюю часть купальника и приладил ее на соответствующее место. Затем встал, обернул полотенцем нижнюю часть тела, скрывая плавки с какой-никакой выпуклостью, и, превратившись в типичную мужеподобную тетку-пловчиху, направился прямиком в душевую при женской раздевалке.

— А дальше? — с интересом спросила Трошкина, едва я замолчала, чтобы перевести дух.

— Дальше ему оставалось дождаться в душевой появления супруги, — ответила я. — Чтобы не вызывать подозрений у дежурной, которая изредка проходит через душевую со шваброй, Петр Петрович повесил на крючок свой купальник, забился в дальнюю кабинку и открыл воду. Тем временем Мария Андреевна закончила тесное общение с любящим инструктором и пришла совершить омовение. Своей раздевалки и душевой в тренажерном зале нет, все любители силового спорта пользуются соответствующими помещениями бассейна.

— Ну, Петрачкова пришла — и? — Алке не терпелось добраться до трагического финала.

— Отелло Петрович застал Дездемону Андреевну врасплох и под шум волны задушил ее, но мертвое тело в открытой кабинке не бросил. Ему хотелось, чтобы труп нашли попозже, когда сам он будет уже далеко, поэтому убийца затолкал покойницу в ее собственный шкафчик.

— И тут пришла Варвара Петровна! — Трошкина кривенько улыбнулась и покрутила головой, словно удивляясь, как это моя мамуля умудрилась явиться в столь неподходящий момент. — Ну, дальше мне все понятно. Голый Петрачков влез в первый попавшийся открытый шкафчик, твоя мама случайно его там нашла, побежала звать охрану, а лжетруп тем временем напялил купальник, вышел в бассейн, где по той же схеме совершил обратное превращение из мужеподобной тетки в усатого дядьку, и удалился восвояси прежде, чем милиция перекрыла выходы.

— Перекрыты были, главным образом, подступы к женской раздевалке, — уточнила я. — Мужики-пловцы ушли беспрепятственно. И вычислить Петра Петровича, если он воспользовался разовым абонементом и при этом назвался Ивановым или Сидоровым, было практически нереально. В общем, если бы не возникла я с найденным и снова потерянным телефоном, Петрачков обтяпал бы свое черное дело в лучшем виде.

— Но ты ему позвонила, — вздохнула Алка.

— Причем с бабулиного мобильника! — я тоже вздохнула. Как ни крути, получалось, что бабуля пострадала из-за меня. — Петрачков засек входящий номер, перезвонил бабуле наутро, назначил ей встречу и пришел на условленное место с прототипом кастета. К счастью, в последний момент он понял свою ошибку и не убил ни в чем не повинную старушку. Бабуля обошлась черепно-мозговой травмой и утратой бумажника, в котором, помимо прочего, лежала наша семейная фотография. На снимке была и я, причем в том же купальном костюме, в котором я сейчас занимаюсь плаванием. Он весьма приметной «тигровой» расцветки. Не удивлюсь, если Петрачков вспомнил, что в тот самый день видел меня в бассейне.

— Да, кто видел тебя в купальнике — никогда не забудет! — грустно согласилась Трошкина, не обладающая столь запоминающейся фигурой.

— В общем, желание пристукнуть меня у Петра Петровича только окрепло, — заключила я. — Пошли дальше. На снимке, кроме меня и бабули, была мамуля, а она у нас знаменитость, ее в городе каждая собака знает. Смекнув, что девица в полосатом купальнике приходится родней Басе Кузнецовой, Петрачков раздобыл телефон великой писательнице и позвонил ей под видом корреспондента. Доверчивая и простодушная мамуля сдала меня с потрохами, и преступник определился с личностью второй жертвы.

Сначала он хотел грохнуть меня поздним вечером у гастронома, но там было на удивление шумно и многолюдно. Пришлось лиходею поджидать меня на другой день во дворе. Помнишь, ты стояла на крыльце с крысенком на ладони, а я пробегала мимо? — я подмигнула подружке. — Ты спросила, куда я бегу, и я честно ответила, что в милицию, по важному делу. Петрачков в этот момент прятался где-то поблизости, услышал мои слова, дополнительно испугался слова «милиция» и сломя голову побежал меня убивать. Между прочим, у него могло получиться! Если бы в коробе теплотрассы не было второго дна из картонки, бетонная плита, упавшая сверху, расплющила бы меня в блинчик.