2312 - Ким Робинсон

иерархический порядок мыслей, обобщение, настроение, аффект, воля

суперрекурсивные алгоритмы, гиперрасчеты, суперзадачи, прогнозы по методу проб и ошибок, механизмы индуктивного вмешательства, эволюционные компьютеры, неопределенные расчеты, трансрекурсивные операторы

если ваша компьютерная программа предусматривает цель, означает ли наличие этой цели волеизъявление? Обладает ли компьютер свободной волей, если его цель закладывает программист? Чем отличается такое программирование от того, как программируют нас наши гены и мозг? Является ли запрограммированная воля послушной, рабской волей? Является ли таковой человеческая воля? И разве эта воля не есть колыбель и источник всей развратности, извращенности, проступков и гнева?

может ли квантовый компьютер сам программировать себя?

Варам, и Свон, и Женетт

Варам видел, как Свон выходит из дверей шлюза и осматривается в его поисках. Когда она его заметила, он помахал; она ответила тем же, и Варам подумал, что у нее странно напряженное лицо и голова чуть наклонена набок. Свон пригляделась к нему внимательнее — стараясь понять, в каком он настроении. Варам вдруг вспомнил, что во плоти она целый мешок проблем. Он кивнул чуть энергичнее, чем обычно, стараясь вселить в нее уверенность, потом подумал, что этого может оказаться недостаточно, протянул руки — и тут же понял, что сразу оказался в другом мире, своноцентричном и полном сложностей. Она обняла его, и он осознал, что тоже обнимает ее; может, этого он и ждал.

Из шлюза вышел Женетт и остановился, глядя на них; Варам поздоровался с ним еще одним кивком.

— Значит, вы хотите отыскать один из подвешенных кораблей? — спросил он.

Да, хотят. По-видимому, это как-то связано с нападением на Терминатор. Варам провел их через космопорт к выходу на железнодорожную станцию, откуда можно было добраться до паромов на полярную орбиту около Сатурна. Такие орбиты пользовались большой популярностью, потому что с них удобно было разглядывать кольца Сатурна и шестиугольный циклон на его южном полюсе. Варам уже получил у властей разрешение использовать в верхних слоях атмосферы планеты облачный дайвер; вероятно, Совет был доволен, что при этом он выполняет свои задачи связного.

Они летели с одним пилотом; по дороге к северному полюсу Свон и инспектор рассказывали Вараму, чем занимались с тех пор, как покинули Меркурий. Варам из-за распоряжения Совета не мог ответить тем же и искупал такую неразговорчивость множеством вопросов о расследовании и его результатах. Результаты оказались очень любопытными, даже тревожными; задумавшись над предположением, что кто-то может уничтожать целые террарии, Варам едва не потерял нить разговора. То, что расследование свело круг возможных подозреваемых ко всему населению Земли, не показалось Вараму успехом. Все беды с Земли, как говорится.

Облачные дайверы — небольшие корабли; хотя они быстрые, полет занял столько времени, что Свон начала проявлять признаки беспокойства, хорошо знакомые Вараму. К счастью, они добрались до северного полюса и увидели темную сторону колец: сейчас на этом полушарии была зима. Солнце окрасило кольца в персиковый цвет, круговая штриховка была такой тонкой и такой масштабной, что захватывало дух. Темная сторона колец была гораздо ярче ночной стороны планеты, отчего возникал словно бы ореол — картина жуткой красоты, и все это на синеве зимнего полюса Сатурна.

Свон висела на привязных ремнях и смотрела в окно, на время утратив дар речи. Варам наслаждался ее реакцией, и не только из-за облегчения и внезапной тишины. Для него северный полюс Сатурна всегда был невероятно прекрасен: лучший вид в Солнечной системе.

Они спускались к огромной планете, пока та не потеряла сферичность и не превратилась в великолепную пастель кобальтового цвета — синий пол вселенной с куполом черного пространства над этим полом. Казалось, две плоскости: синяя и черная — едва разделены и встречаются на горизонте, как плоскости в эллиптической геометрии.

Еще чуть ниже они оказались среди армад грандиозных туч, движущихся в этой зоне на восток вдоль семьдесят пятой широты. Темно-лазурный, бирюзовый, индиго, бледно-голубой — казалось, здесь в облаках есть все бесконечное разнообразие оттенков синего. В полосе более южных широт дул сильный встречный ветер, и два слоя неслись друг мимо друга со скоростью две тысячи километров в час, превращая все это пространство в царство диких водоворотов-смерчей. Важно было держаться поодаль от их свирепого взаимодействия, но, поскольку ширина полос составляла много тысяч километров, это было нетрудно.

В отличие от Юпитера меньший гигант не создавал радиационных полей, поэтому некоторая небольшая часть населения постоянно пребывала в плавающих кораблях, годами висящих в верхних слоях атмосферы Сатурна; были здесь и обитаемые платформы, подвешенные к гигантским воздушным шарам. Шары делали гигантскими специально, чтобы создавать подъемную силу и обеспечивать летучесть; когда эти цели достигнуты, облака предоставляют убежище, физическое, юридическое и психологическое. Лига по возможности присматривала за этими облаками, но если корабль опускался достаточно глубоко и старался не обнаруживать своего присутствия, найти его было очень трудно.

Теперь их маленький дайвер летел между грозовыми тучами толщиной в сто километров, и хотя обычно в подобном случае говорят, что в таких обстоятельствах пропадает перспектива — картина, куда ни глянь, совершенно одинаковая, — на самом деле было не так: эти тучи величиной с крупные астероиды вырастали из более глубинных облачных формирований, и далеко под собой летящие видели дождевые облака, перистые облака, кучевые облака, хлопьевидные, башенковидные — по существу, весь каталог Говарда; все они сплетались друг с другом, вместе составляя поверхность газового гиганта. На далеком юге можно было увидеть край зоны облаков и скопления смерчей, высокие куполообразные вершины ураганов. Иногда посреди полосы, над которой они летели, тоже возникал вихрь, и тогда можно было заглянуть в голубые глубины планеты, газообразные, но издали похожие на туман, собирающийся над поверхностью жидкости. Время от времени увернуться от какого-нибудь особенно высокого облака не удавалось, тогда видимость внезапно ограничивали туманные синие вспышки и корабль трясло так, что даже мгновенная реакция корабельного ИИ не позволяла этого избежать. Корабль трясло и подбрасывало, пока не улучшалась видимость, а окружающее тогда казалось еще синее, чем всегда. Большую часть времени они летели по ветру, но иногда приходилось идти поперек воздушных струй. В такие моменты корабль бросало не меньше, чем в облаке.

Они видели, что впереди каньон чистого пространства сужается и совсем исчезает. Дальше вращался ураганный столб, такой гигантский, что Земля показалась бы на нем челном святого Брендана[58].

— Придется пройти над ним, — сказал капитан; корабль пошел вверх и поднимался, пока плоская вращающаяся вершина урагана не оказалась под ними. Над головой показались звезды на их обычных местах.

— Здесь бывают летуны? — спросила Свон. — В этих облачных каньонах летает кто-нибудь в птичьих костюмах?

— Да, изредка, — ответил Варам. — Обычно это ученые, занятые исследованиями. До недавних пор подобное считалось слишком опасными. Пространство еще не окультурено до той степени, к которой ты привыкла.

Свон мотнула головой.

— Вероятно, ты просто не знаешь.

— Может быть. Но думаю, что знаю.

— Ты ведь сам здесь бываешь не часто?

— Нет.

— Полетишь со мной вниз?

— Я не умею летать.

— Можно поручить управление птичьим костюмом ИИ и быть просто пассажиром.

— Но ты больше чем пассажир?

— Конечно. — Она неодобрительно посмотрела на него. — Люди летают в любом пространстве, где можно летать. Наши птичьи мозги требуют этого.

— Не сомневаюсь.

— Полетишь со мной, — сказала она так, словно победила в споре и получила его обещание.

Варам прижал подбородок к шее.

— Значит, ты летунья?

— Когда могу.

Он не знал, что сказать. Если Свон думает, что он будет уступать при таком беззастенчивом запугивании и по-прежнему любить ее, она ошибается. Нет уж! Но, возможно, уже поздно. Когти слишком глубоко впились в его грудь; он чувствует, как они тянут его за собой; он прочно заарканен, ему очень-очень интересно, на что она способна. Он даже готов согласиться на такую глупость, как птичий полет в облаках Сатурна. Как это возможно? Женщина даже не его типа — ах, Марсель, если б ты только знала! — эта Свон еще хуже Одетты.

— Может, когда-нибудь, — сказал он, не желая спорить. — Но ведь сейчас мы ищем этот твой корабль.