Бог-Император - Михаил Соколов

Принимали послов в большой юрте. Доброслав, Сергей, Сангор и Арсун представляли верховную власть войска. Волков попросил присутствовать и Малинина — как возможного советника. Шестым был кнехт Тсарг, окольцованный железным ошейником, недовольный и злобный по этому случаю.

Себастьян вздрогнул, увидев Тсарга, и, передавая вождям волю Прокуратора Монгрота, неизменно кланялся в сторону ухмыляющейся синей обезьяны.

Прокуратор Монгрот устами смуглого и кучерявого Себастьяна предлагал им вечный мир. Он соглашался забыть все обиды, причиненные ими, беспокойства, смуты и разорения простых граждан. Он предлагал всем обрам и людям остаться в пределах великой столицы, где расположена резиденция Бога-Отца, которого представляет Прокуратор Монгрот. Особенно хорошие условия были обещаны людям — богатые имения, возделанные поля, дома, сколько угодно красивых женщин. За это сколоты должны служить в войске Бога-Отца и усмирять его врагов, а добычу забирать себе.

Зная, что кентаврам противна оседлая жизнь, им предлагали другие условия — взять с собой вещей и скота, сколько пожелают.

Валентин Малинин попросил разрешения у высокого собрания задать несколько вопросов. Ему дали слово.

— Сколько в столице кнехтов? — быстро спросил он. Себастьян почему-то шмыгнул мокрым носом и покосился на Тсарга.

— Никто не считает. Очень много.

Тсарг удовлетворенно хмыкнул. Доброслав подозвал охранявшего вход в юрту дружинника и что-то шепнул. Тот подошел к Тсаргу и ударил его рукоятью меча по скуле. Себастьян вздрогнул. Кнехт не потерял сознания, но остальное время приема молчал.

— Когда появились кнехты в столице? — продолжал опрос философ.

— Три поколения назад.

— Сколько сейчас в столице обров?

— Тысяч двести.

Они переглянулись, но Малинин продолжил:

— Сколько у кнехтов воинов?

— Почти все обры-воины ушли с войском. Остались женщины и дети. Может, тысяч пять-десять.

— Сколько кнехтов?

— Примерно столько же, — ответил Себастьян и испуганно шмыгнул носом.

— Хорошо. Есть ли у кнехтов женщины и дети?

— Нет. Женщин они берут наших и обрских. Детей у них нет.

— Хорошо. Сколько рабов в столице?

— Много. Особенно много приведены в эти дни из пригородов. Все забито. Тысяч сто-сто пятьдесят.

— Обры тоже бывают рабами?

Себастьян молчал некоторое время, потом решился:

— Бывают, но редко.

— Ты тоже раб? — спросил Валентин.

— Да, я раб Прокуратора Монгрота и его супруги.

Теперь запнулся Малинин. Никто не оглянулся на Сергея, хотя все знали историю его появления здесь. Наконец Малинин спросил:

— Имя супруги Прокуратора?

— Елена Ланская.

— Давно она стала супругой Прокуратора?

— Месяца два-три. Как появилась, так вскоре… До нее были другие.

— Она добровольно стала его супругой? Себастьян был удивлен:

— Как же?.. Кто же не будет рад? За великое счастье почитают.

— Ты тоже считаешь, что это великое счастье?

— Ясное дело.

— И другим ясно?

— Конечно. — Посол был сбит с толку и не понимал, что их так удивляло.

Убедившись, что Себастьян искренен и что ему больше нечего сказать, его отпустили: «вожди будут думать, вожди здраво обсудят предложения Прокуратора».

А когда делегацию вместе с личным рабом Прокуратора увели, Малинин подошел к кнехту:

— Отвечай, тварь, вы только на людей можете воздействовать или на всех разумных?

Тот попытался выказать непонимание, но философ был слишком поражен своей догадкой, чтобы играть в эти кнехтовые игры.

— Будешь отвечать? — прорычал он.

— Не понимаю. Какие-такие воздействия-содействия?

Малинин внезапно схватил кисть кнехта и вытащил свободной рукой нож.

— Отвечай! Есть воздействие?

— Не знаю ничего.

Малинин просунул кончик ножа под черный ноготь кнехта и надавил. Когда было отделено уже два ногтя, кнехт признался:

— Существуют приемы как массового воздействия, так и индивидуального. Один кнехт может справиться только с теми, кто прошел предварительную подготовку. Но предварительная подготовка требует присутствия многих кнехтов. Чем их больше, тем лучше и чище психическая обработка материала. Лучше всего работать с обрами, труднее — с людьми, за которыми нужен постоянный присмотр. Арланы почти не подвергаются психической атаке. Поэтому их и оставляют в покое.

Сергей слушал, и его душила такая жуткая ярость, что постепенно предметы и люди вокруг исчезли в черном тумане, доносились лишь голоса, которые он тоже перестал понимать, потому что вдруг представил кнехта и Лену одних…

— Сергей! Сергей! — Кто-то звал его и тряс за плечо.

В глазах стало проясняться. Все смотрели на него. Потом отвернулись. Даже в оранжевых глазах Арсуна он увидел сочувствие.

— Что будем делать? — спросил Доброслав. — Делать что-то надо. Эй ты, пес! — обратился он к кнехту. — Как от вас можно уберечься?

— А никак, — спокойно ответил Тсарг. — Если уж обработка проведена, то это необратимо.

— Не может быть. Ты врешь, отродье. Должно быть противоядие.

— Время может лечить. Но не очень хорошо. Обры, например, не могут нас ненавидеть.

— Арсун! Это правда? — спросил Доброслав.

— Нет, почему… Могу… — нерешительно ответил Арсун.

— Тсарг! — сказал Волков. — Ты сможешь привести сюда Елену?

— Конечно, вождь. А ты ее убьешь? Или ногти обрезать будешь? Я бы посмотрел…

Глава 27. СЧАСТЛИВАЯ ЛЮБОВЬ

На брошенных лугах и полях в избытке хватало корма для верховых животных и тарканов. Воины ловили для еды скотину, забытую в бегстве. Здесь было меньше зверя, чем в степи, когда походя брали облавами бизонов, антилоп, оленей, свиней. Но домашняя скотина была слаще и нежней.

В садах росли яблоки, груши, сливы и любимая арланами амриса, напоминающая вкусом апельсин и яблоко одновременно. Хорошо обрабатывались огороды с морковью, огурцами, помидорами и свеклой.

Сергей все осматривал, а за ним неотступно то вереницей, то толпой следовала его сотня телохранителей арланов.

Сколько еще?.. Сколько еще до вечера?..

Потом вечер наступил, и все та же делегация во главе с кучерявым Себастьяном привезла ее, Лену…

И она была рада видеть всех, расцеловала по очереди Сергея, Кирилла, Валентина, Катеньку и Марго. Попросила провести к раненым Семену и Илье.

Увидев Илью, она расплакалась. Держала его за руку, пыталась что-то сказать, но слезы лились, лились, не давая произнести ни слова.

Лена о чем-то говорила с Катенькой и Марго, просила показать воеводу Доброслава, о котором была наслышана, сказала и ему несколько теплых слов…

Все это время они с Сергеем чувствовали какое-то лихорадочное ожидание, странную нервозность, накалившую атмосферу… Лена избегала взгляда Волкова, говорила со всеми одновременно, вспоминала прошлую жизнь, и все ожидали… Чего? Чего ожидал Сергей?..

Наконец далее оттягивать неизбежное стало невыносимо, и, вздохнув, она взяла его за руку:

— Милый, нам надо поговорить. Пойдем погуляем.

Малинин вслед качал головой, Кочетов злобно и ясно поглядывал на них, на Исаева, на степь, на гигантских тарканов…

— Милый! Ты должен понять меня… Я тебя никогда не забуду… Самые счастливые моменты в прошлой жизни у меня навсегда будут связаны с тобой… Ты самое светлое, что было… Будем друзьями… Я так счастлива!.. Мой муж… Мой любимый!.. Мое счастье!..

Конечно, она говорила как женщина, которая любит, тому, которого уже не любит. Обычный треп, которого не произносила разве что Ева, потому что тогда был только один мужчина — Адам. Но понять все до конца ему мешала мысль, сидевшая занозой, что в этот извечный треугольник, кроме их с ней, вовлечен не человек, а чудовище. Злобное, страшное, мерзкое существо, но в котором сосредоточился весь смысл ее жизни, и что бы там ни говорили об искусственном происхождении ее чувства… Что же тогда естественно?.. И как можно в любви обладать свободой воли?..

— Если с ним что-нибудь случится плохое, умру и я, — уверяла Лена, и сердце его разрывалось, потому что он был согласен и на это…

Кучерявый Себастьян семенил рядом.

— Нам пора, Величайший вождь. Дозволь нам отправиться в обратный путь, ибо, если мы приедем слишком поздно, нас накажут.

— Пусть едут, — предложил Доброслав. — Толку-то!..

Потом быстро стемнело, и ярко зависла в небе ополовиненная кровавая луна. Крови напилась… Небо раздалось, раскинулось еще необъятнее. Неподвижно, тяжко стояли громады телег и кидали огромные тени. Тихо бежала вода в реке, глубинный холод и мрак манил — какая в общем-то мерзость!.. Что? И что у него на душе, что за черные толпы видений бродят у него внутри?..

Волков оглянулся — за ним неотступно скользили тени кентавров. Охранители его бренного тела… Но что он мог сделать? Запереть ее?.. Привязать к столбу пыток?..