Искатель. 2011. Выпуск № 12 - Геннадий Александровский

— Я знаю про наблюдателей, — спокойно сказал Беркович. — Каждый квантовый процесс имеет множество возможностей. Он может пойти так, может — иначе.

— Да, — Вайншток отвел взгляд и взял с блюдца сухое печенье. Повертел в пальцах и положил обратно. — Возможны тысячи исходов одного события, ни один не имеет преимущества перед другими. И если нет наблюдателя, все они осуществляются. Если кто-то наблюдает за квантовым процессом, то он и выбирает, какой из вариантов осуществляется в его реальности. Только выбирает — не более того. В огромном большинстве случаев выбор происходит бессознательно. Во Вселенной бесчисленное множество результатов квантовой эволюции. Мы на них то и дело натыкаемся, не понимая того, что видим. Странная ракушка там, где ее быть не должно. Странное образование на поверхности Марса или астероида. Странные штуковины, которые мы принимаем за корабли инопланетян. Да мало ли… Газеты об этом пишут. Обыватели поражаются. Физики отмахиваются, потому что нас, знаете ли, интересуют повторяющиеся явления, те, что можно воспроизвести в лаборатории.

— И все это…

— Не скажу за все, — Вайншток хрустнул пальцами так, будто хотел вывернуть их из суставов. — Но очень многие — да. Плод квантовой эволюции, квантовой перепутанности, сохранившейся после Большого взрыва. Доказательство того, что все связано со всем. Это случайные результаты квантовой эволюции. А в присутствии наблюдателя эволюция становится направленной. Наблюдатель как бы обрывает случайные веточки.

— А когда наблюдатель исчезает…

— Процесс эволюции опять становится хаотическим. Если вы о куклах, то, я думаю… нет, уверен… После смерти Натана кукол больше не будет.

— Есть вы, — заметил Беркович. — И это вы внушили Аль-терману мысль о том, что он может запустить квантовую эволюцию так, чтобы создать для дочери идеальную куклу.

— Модель. Да. Я же сказал: убийца — я. Если бы не…

— Глупости, — решительно произнес Беркович. — Я не могу принять ваше признание, оно бездоказательно. Я не могу в качестве улик использовать ваши квантовые уравнения.

— До конца жизни я…

— Это другое дело, — согласился Беркович. — До конца жизни вас будут мучить мысли: о том, что вы натолкнули Альтермана на идею, из-за которой он погиб. Но ведь не вы задали куклам направление эволюции.

— Нет.

— И не ваша вина, что последняя кукла — Фредди Крюгер — оказалась такой и появилась там и тогда… Это случайность, верно?

Вайншток промолчал.

— Значит, — заключил Беркович, — вы останетесь при своих моральных терзаниях, а я — с нерешенной загадкой шести запертых комнат…

— Не решенной?

— С точки зрения криминалистики? Конечно. По-вашему, я могу написать в заключении, что Альтермана убила вызванная его подсознанием квантовая эволюция неодушевленных предметов?

— Но это так!

— Мне нужно найти убийцу. Человека. Если произошло убийство. Или доказать, что это был несчастный случай. Убийцы-человека нет, и не смотрите на меня таким взглядом. Несчастный случай? Хорошо, что процесс остановился, и больше кукол не будет. Могу представить, что произошло бы, останься Альтерман в живых.

— А я не могу. — Вайншток встал и распахнул дверь в коридор. Ему не хватало воздуха.

В двери возникла Мария, бросила взгляд на мужа, прошла к плите и, обернувшись, сказала:

— Идите в гостиную, мне надо заняться ужином.

— Может, завтраком? — иронически произнес Вайншток. — Скажешь тоже, Маша… Два часа ночи. Я думал, ты давно спишь.

— Ужином, — упрямо повторила Мария. — Какая разница, сколько сейчас времени? Ты хочешь сказать, что не проголодался?

У Берковича засосало в желудке. Пожалуй, он съел бы бутерброд.

— Идите, — потребовала Мария. — Я принесу кофе и тосты.

В гостиной были раскрыты окна, и свежий ночной ветерок неслышно бродил между кресел, касался щек и пытался взъерошить волосы.

— Помните детскую сказку о котелке с кашей? — сказал Беркович. — Смерть Альтермана, похоже, спасла нас от катаклизма, который мир, возможно, не пережил бы.

— Ну… — протянул Вайншток, но Беркович понимал, что физик согласен с его словами.

Мария принесла и поставила на журнальный столик поднос с чашками, она и для себя приготовила, давая понять, что больше не оставит мужа наедине с полицейским. Беркович пошел вслед за ней на кухню и принес чайник, в котором закипела вода, а Мария взяла другой поднос — с тостами, и Берковичу захотелось немедленно откусить большой кусок.

— Я поеду, — сказал он, усмиряя зов плоти; — Наташа, я уверен, не спит и не звонит, чтобы не мешать работать.

— Вы не хотите перекусить… — разочарованно сказала. Мария.

— Доброй ночи, — попрощался с ней Беркович. — Вашему мужу ничто не угрожает, можете быть за него спокойны.

Беркович разулся, надел тапочки и неслышно, как ему показалось, прошел на кухню, чтобы сделать себе бутерброд с колбасой и выпить чашку некрепкого чая. Наташа сидела за столом, прижимая к животу книгу, которую она, видимо, читала, когда услышала звук повернувшегося в замке ключа.

— Засада? — улыбнулся Беркович, поцеловал жену в губы и отобрал книгу.

— О господи… — сказал он. Это было ивритское издание «Пиноккио» с картинками, способными напугать и взрослого.

— Арик не любит, когда я ему читаю по-русски, — пожаловалась Наташа. — А на иврите приходится тренироваться.

— Тлетворное влияние детского сада, — пробормотал Беркович. — Чай будешь?

— Уже пила. Садись, я сделаю тебе омлет.

— Достаточно бутерброда, — сказал Беркович, чувствуя, что засыпает. Он сел на табурет, прислонился к стене и решил сидеть так до утра — все равно нужно будет вставать, одеваться, идти на кухню, а он уже здесь, одетый, зачем совершать лишние движения…

Откусив от бутерброда и хлебнув чая, Беркович понял, что невозможно и дальше испытывать терпение любимой жены.

— Все в порядке, — сказал он. — Побеседовал с умным человеком о строении мироздания. Никого не арестовал и не собираюсь. А мир, похоже, удалось спасти, как в худших голливудских фильмах.

Наташа раскрыла книгу и сделала вид, будто углубилась в чтение. На странице был нарисован кит размером с авианосец, скосивший два огромных глаза на м-а-аленьких человечков — Пиноккио и Джепетто, присевших отдохнуть у него на нижней выпяченной губе.

— Вот и я казался себе таким маленьким и ничтожным. Знаешь, по сравнению с чем?

Наташа пожала плечами, понимая, что любое неудачное слово — и муж замолчит, допьет чай и отправится спать, не сказав ничего из того, что сам сейчас хотел изложить во всех подробностях.