Она была создана для меня - Джен Моррис

мне, что в тот раз у нее был приступ паники на уроке. Я думаю о том, как она заботилась обо мне, когда ударила меня своим телефоном. У нее определенно есть мягкая сторона, и это делает меня слабым ради нее.

Но сейчас я не могу позволить себе эту слабость. Я не могу чувствовать себя мягким и заботливым по отношению к ней прямо сейчас, потому что если я это сделаю, то пойму, какая это ужасная идея.

Я заставляю себя ожесточить черты лица.

— Да, — говорю я, подходя достаточно близко, чтобы почувствовать исходящее от нее тепло. — Скажи мне, что ты отлично провела время сегодня вечером, что ты собираешься снова встретиться с Оуэном.

Что-то мелькает в ее глазах, понимание того, как мы собираемся это разыграть, и она кивает.

— Тебе не нравится, когда я говорю о свиданиях с кем-то еще.

— Черт, нет. — Я поднимаю руку, чтобы погладить ее по волосам, сначала нежно, потом ловлю себя на мысли и отстраняюсь. — Никогда больше не говори со мной о другом мужчине.

Она возмущенно хмыкает. — Не указывай мне, что делать.

Я мрачно усмехаюсь. — О, думаю, тебе очень понравится, когда я буду указывать тебе, что делать, милая.

Она моргает и секунду смотрит на меня. Я вижу, как пульс бьется у нее на шее, а грудь вздымается и опускается.

— Думаю, мне тоже, — вздыхает она, ее голос становится хриплым, когда она прижимается ко мне. Это посылает укол похоти прямо к моему члену.

— Ты никогда не хотела встречаться с ним, — говорю я, скорее для себя, чем для чего-то еще.

— И ты знаешь, чего я хочу, не так ли?

— У меня есть идея. — Мой взгляд возвращается к ее рту, и она вздрагивает. — Ты хочешь этого.

Я наклоняюсь и провожу губами по теплой коже в том месте, где ее шея сходится с плечом. Мне так приятно, что мой рот наконец-то вернулся к ней, что я не тороплюсь, пробуя на вкус сладкую кожу под ее ухом. Ее дыхание сбивается, когда мои губы перемещаются к мочке ее уха и шепчут: — Тебя должен трахать мужчина, который знает, как делать это правильно.

Ее рот складывается в идеальную букву "О", и я хихикаю.

— Тебе не нужно изображать шок. Ты просто должна сказать, что я прав.

Она сглатывает, ее зрачки расширяются и темнеют.

— Ты прав, — шепчет она.

— Хорошая девочка.

Ее дыхание вырывается, а щеки окрашивает розовый румянец. Я не хотел говорить это вслух, но, видя ее физическую реакцию на эти слова — готов поспорить на что угодно, что она уже намокла, судя по тому, как она сжимает бедра, — не могу удержаться от дьявольской улыбки. Я буду называть ее так, как она захочет, если это ее заведет.

Я наклоняюсь, чтобы снова взять ее в рот, и веду ее назад, пока она не упирается в стену. Она перекидывает ногу через мое бедро и притягивает меня к себе, когда ее язык встречается с моим. У меня возникает искушение задрать платье, сдвинуть трусики в сторону и погрузиться в нее прямо здесь, но если я что-то и понял из прошлой ночи, так это то, что я не хочу быстро трахать ее у стены. Я хочу не торопиться.

Я отстраняюсь от ее губ, поправляя пульсирующую боль в джинсах. Затем я просовываю свою руку в ее.

— Наверх. Я хочу взять тебя на своей кровати.

25

Кайл

Глаза Вайолет округлены от предвкушения, когда она следует за мной вверх по недавно отреставрированной лестнице. Планировка верхнего этажа изменилась с тех пор, как я сюда переехал: теперь здесь две спальни с небольшой ванной комнатой, а моя кровать находится в самой дальней, с видом на задний двор.

Ну, я говорю «кровать», но на самом деле это большой надувной матрас двойной высоты. Я бы предпочел взять ее с собой на кровать с балдахином в великолепном гостиничном номере — или, Боже, в мою собственную кровать дома в штате Мэн — но придется и этого. Однако она, кажется, не возражает, ее взгляд следует за мной, пока я веду ее через комнату и включаю лампу.

— Это действительно происходит?

Она выглядит почти нервной, и это заставляет меня задуматься. Как бы мне ни хотелось сорвать с нее одежду и сожрать ее, как бы я ни любил с ней играть, это произойдет только в том случае, если она действительно этого захочет. Я никогда не заставлял ее делать то, что ей не нравилось.

— Только если ты этого хочешь, дорогая.

Ее пульс бьется на шее, когда она смотрит на меня.

— Я действительно так хочу, — шепчет она.

Я притягиваю ее к себе, мое сердце снова смягчается, несмотря на все мои намерения. Это не будет связь на одну ночь, и это все невероятно усложнит, но в данный момент мне все равно. Все, что меня волнует, это быть рядом с ней, чтобы наконец изучить то, что между нами.

Я поворачиваю ее на руках так, чтобы она оказалась спиной ко мне спереди, и откидываю ее волосы на одну сторону, медленно расстегивая молнию на спине ее платья. Алая ткань скользит по ее рукам, талии, затем стекает к ее ногам. Я провожу губами по гладкой теплой коже ее плеча, вдыхая ее знакомый аромат. Мое сердце застревает в горле, когда она, все еще на каблуках, выходит из платья и оборачивается, чтобы посмотреть на меня.

— Боже мой.

Я медленно, почтительно провожу руками по ее талии и опираюсь на бедра. Ее волосы образуют золотой ореол вокруг лица в форме сердечка, ее стеклянные глаза под темными ресницами смотрят на меня в нижнем белье и на каблуках. Она чертова лажная мечта.

Я беру ее рот в мучительно медленном поцелуе. Мои руки скользят к ее рукам, осторожно опуская ее назад. Затем я отступаю назад, чтобы полюбоваться ею, сидящей на краю моей кровати.

— Это несправедливо, — жалуется она, указывая на меня, полностью одетого. — Тебе нужно что-нибудь снять.

Я ухмыляюсь и тянусь за шею, чтобы натянуть футболку через голову. Не то чтобы она раньше не видела меня без рубашки — я бездумно сорвал с себя мокрую рубашку в тот день, когда мы попали под дождь, — но она смотрит на меня с восторгом, как будто я — дерево Рокфеллера, которое раскрывают. Не могу сказать, что меня беспокоит то, как ее глаза пожирают меня, как тихое жужжание срывается с ее губ, когда