Печать василиска - Татьяна Корсакова

Об Алином переводе в спортшколу тоже договаривался тренер, только уже не тот, первый, который счел ее перспективным материалом, а другой – уже московский. Взрослая жизнь началась для Али очень рано, гораздо раньше, чем у большинства ее сверстников, но она и не знала, как оно бывает – у сверстников. Жила сегодняшним днем, тренировалась до седьмого пота, моталась по соревнованиям и заграницам, мечтала об олимпийском «золоте»...

Травма казалась незначительной. Ну поскользнулась, ну упала, ударилась поясницей. С кем не бывает? Спина сначала немного поболела, а потом вроде бы все прошло, и только через месяц во время тренировки Алю скрутило так, что, нырнув в бассейн, выбраться обратно самостоятельно она уже не смогла.

Вот тогда-то она и познакомилась с Тимуром. Тимур Ралифович Юсупов был спортивным врачом. Не просто врачом, а врачом от бога. Он умел, кажется, все. Массаж, мануальная терапия, акупунктура, психотерапия – всем этим Тимур владел в совершенстве. И все это понадобилось Але. Врачевать пришлось не только тело, но и душу, потому что из-за травмы в олимпийскую сборную она не попала, и неизвестно, попадет ли в следующий раз. Сколько ей тогда будет – двадцать два? Конечно, еще не старуха, но потенциал уже не тот. Так обидно!

Тимур Ралифович возился с ней очень долго. Але было уже семнадцать, а он опекал ее, как несмышленого ребенка, лечил травмированную спину, успокаивал, заботился, втайне от тренера подкармливал шоколадными конфетами.

У них была большая разница в возрасте – целых пятнадцать лет, но разве такие мелочи могут иметь значение, когда тебе самой всего лишь семнадцать и ты влюблена впервые в жизни?! А она влюбилась, безоглядно, до звона в ушах, до помрачения рассудка. Шла на прием к Тимуру Ралифовичу, а сердце замирало от радости, а еще от страха, что вот он уже почти вылечил ее, и осталось еще каких-то пару сеансов, а потом придется расстаться, забыть лучистые черные глаза и сильные, но такие ласковые руки. Может, снова стукнуться спиной или, еще лучше, сломать себе что-нибудь, чтобы иметь возможность оставаться рядом с Тимуром Ралифовичем как можно дольше? Она бы сломала, честное слово, сломала! Наплевала бы и на спортивную карьеру, и на олимпийское «золото», если бы это могло помочь.

Оказалось, что ломать ничего не нужно. Оказалось, что Тимур тоже не хочет с ней расставаться. Не хочет и не собирается.

Тимур стал ее первым мужчиной в день ее совершеннолетия, а на следующее утро Аля переехала к нему жить. После тесных детдомовских спален и узких школьных коридоров ей было трудно привыкнуть к его огромной гулкой квартире. Слишком много пространства, слишком мало людей. Тимур любил, чтобы воздуха было много, а людей мало. Он считал себя индивидуалистом и Алю тоже учил здоровому эгоизму. Он задаривал ее красивой одеждой и дорогими подарками, подвозил на тренировки, он был самым строгим ее судьей и самым страстным болельщиком.

Они поженились, когда Але исполнилось девятнадцать. Дорогой ресторан, роскошное подвенечное платье, букет эдельвейсов в середине января, обручальное кольцо с желтым бриллиантом, гости все сплошь уважаемые люди, шампанское рекой, здравицы в честь молодоженов, незабываемая брачная ночь. Единственное, чего у них не было, – это свадебного путешествия, на следующий день после свадьбы Аля улетела на сборы.

Беременность стала для нее неожиданностью, но не трагедией. Ну и что, что Олимпиада не за горами и после родов набрать форму она уже никак не успеет. Ребенок дороже – их с Тимуром ребенок.

Тимур думал иначе. Аля даже представить себе не могла, что он так разозлится. Ведь речь шла о самом важном – о ребенке. А он сказал, что ей еще рано думать о детях, что карьера должна быть на первом месте. А дети у них еще будут, потом, когда Аля уйдет из большого спорта.

Она слушала мужа и не понимала. Ну как же так?! Что значит – будут? Вот он уже есть, восемь недель, как есть. И что же с ним теперь делать?..

Тимур знал, что делать. Тимур сказал, что нужно сделать аборт. Даже не сказал, а приказал, таким тоном, что Аля впервые в жизни испугалась. Она выходила замуж за доброго и чуткого, готового поддержать, подставить плечо и защитить от всего на свете, а не за этого страшного человека с недобрым прищуром черных глаз.

Тимур учил ее здоровому эгоизму. Вот и пришло время его проявить. К черту олимпийское «золото»! Если вопрос стоит так категорично, то и мужа тоже к черту! Родная мать предала ее, отдала в детдом – это очень плохо. Но то, что предлагает Тимур, еще хуже – это убийство. Не станет она убивать своего ребенка, она его уже любит.

Аля так Тимуру и сказала: и про «золото», и про свое решение, которое окончательное и бесповоротное. Тимур слушал молча, не перебивал, позволял высказаться, выпустить пар. А когда она высказалась, нежно так погладил по голове, а потом неуловимо быстрым движением намотал Алину косу на кулак...

Алю никогда не били, даже в детдоме, – бог миловал. А сейчас не помиловал. Тимур избивал ее молча, сосредоточенно, каждый удар был математически выверенным, чтобы не осталось следов. Он знал, как бить, чтобы было очень больно, но не оставалось синяков. И знал точки, на которые нужно было нажать, чтобы в голове взрывались огненные шары, а тело корчилось в судорогах боли. Он был профессионален во всем, даже к избиению своей беременной жены он подходил с основательным профессионализмом.

Аля не помнила, сколько все это длилось. Ей повезло, она потеряла сознание почти сразу. А когда пришла в себя, казалось, что не было никакого избиения, и китайских пыток тоже не было. Ее голова лежала на коленях у мужа, и он ласково-ласково гладил ее по волосам, напевал что-то непонятное, успокаивающее, может, даже колыбельную. Аля очнулась, а Тимур улыбнулся, сказал, что не хотел делать ей больно, просто она должна раз и навсегда усвоить, что перечить ему не нужно, а нужно быть хорошей девочкой и прилежной женой. И вообще, хватит разлеживаться, а пора собираться, потому что сегодня вечером они идут в ресторан на романтический ужин.

После романтического ужина была романтическая ночь. Тимур уже давно крепко спал, а Аля все никак не могла выйти из ванной. Ее рвало, и было непонятно, то ли от ласк мужа, то ли от внезапно начавшегося токсикоза.

До самого утра она не сомкнула глаз: прокручивала в голове план побега. С Тимуром она больше жить не сможет. Да и прежняя жизнь теперь не для нее, беременной женщины.

Утром после завтрака Тимур положил на стол пачку денег и записку с адресом клиники, в которую Але следовало подъехать к полудню, «чтобы урегулировать проблему», поцеловал нежно в губы, пообещал звонить и уехал на работу.