Оступившись, я упаду - Лагуна Софи

Мне стало трудно есть. Иногда кружилась голова. Больше для меня не существовало ничего, кроме Джейми. Не было больше ни тети Риты, ни Майкла, ни Черного Красавца, ни Джо Эванса. Никто ни по кому не тосковал. Никто не мучился в разлуке. Мне не нужны были ни ответы, ни буквы, ни слова.

* * *

В субботу утром я снова была на Хенли-трейл, когда появилась машина. «Это не может быть он, это не может быть он, я не буду смотреть, потому что это не он». В первый раз за все время я не остановилась и не повернулась к машине. Она притормозила, поравнявшись со мной, и голос Джейми произнес:

— Тебя нелегко найти.

Я не знала, как остановиться.

— Бойкот, да? — спросил он.

Я продолжала идти.

— Джастин, стой, — сказал Джейми.

Я не могла. Я так долго ходила взад и вперед по этой дороге, столько дней подряд, что уже не знала, как остановиться.

— Джастин, ладно тебе! — Голос у него стал резким, и я наконец остановилась. — Так-то лучше, — проговорил он. — Дай-ка мне на тебя посмотреть. Я скучал по тебе, красотка.

Перышко пробежало по коже под юбкой.

— Ты вечером не занята?

Я покачала головой и вытерла капельки пота с губ.

— Хорошо, — сказал он. — Как насчет того, чтобы я встретил тебя тут, прямо на этом месте? — Он посмотрел на деревья и дорогу. — И мы бы куда-нибудь поехали? Купим рыбу и картошку и поедим где-нибудь у реки? Как тебе?

Я кивнула.

— Хорошо, — сказал он. — Тогда… в пять. Нормально?

— Нормально, — ответила я.

— Ах, она умеет говорить! — Он откинул голову и рассмеялся, и электрические разряды от него осветили дорогу так ярко, что я видела все отсюда до самого Иннисфри.

Я вернулась к участку деда и обнаружила его на кухне.

— Пойдем покормим курочек, — предложил он, и мы направились к курятнику.

— Здравствуйте, девочки, — сказал дед. Он сменил воду в поилке, посмотрел на меня и проговорил: — Джастин, а ты все растешь.

Дед вытащил из коробок для несушек три яйца, отдал мне и спросил:

— Будешь обедать?

— Да, — ответила я, и пусть даже меня слегка мутило, а живот казался плоским и легким, я съела все, до последнего желтого жидкого кусочка.

Дед сыто рыгнул и свернул папиросу.

— Как же здорово, что я взял тебя к себе, Джастин, — сказал он. — Есть с кем поделиться яичницей.

Я вытерла желток с подбородка, и дед улыбнулся.

— Сколько сейчас времени? — спросила я.

— Час дня, — ответил он.

В следующий раз, когда я его об этом спросила, он сказал:

— Какая к черту разница, сколько сейчас времени? Ты что, куда-то собралась?

— Да.

— Куда еще, боже правый?

— К Доун.

— Когда?

— В пять. Нужно выйти чуть раньше.

— Я тебе скажу, когда будет почти пять, ладно?

— Ладно.

— Как ты к ней попадешь?

— Ее мама заберет меня у камня.

— Как поживает ее мама?

— Хорошо.

— Здорово, что ты снова увидишься с Доун, — сказал он. — Доедай хлеб.

Я вытерла хлебом тарелку и стала ждать пяти часов.

43

Дед так и не сказал мне, когда пришло нужное время. Он сидел в своем раскладном кресле возле костра, кидал курочкам хлебные корки и пил пиво. У ног его лежала груда пустых банок. Он курил и разговаривал с огнем:

— Черт возьми, Рэй, о чем ты только думал? Да ты вообще ни черта не думал, вот в чем беда. — Он поднялся и пошел к воротам со стороны реки. — Старый ты мерзавец, Петушок, — сказал он. — Я знаю, знаю — это твои курочки, старый мерзавец. Иди сюда, поболтаем немного.

Мне не хотелось снова спрашивать у него: «Пять часов уже скоро или еще нет, дед?» — и я просто дождалась, пока он пойдет за очередной банкой пива, и ушла. Я шла по тропе к тому месту, где впервые встретила Джейми. Я не знала, сколько уже прошло времени. Я примяла траву вокруг, потом села, скрестив ноги, и оперлась подбородком на руки. Джейми был родным братом Стейси. В ту ночь, которую я провела в ее фургоне, его не было в городе, он уехал на шахты Гуниэллы вместе с Брайаном. Он не видел, что произошло со Стейси. Но он знал, что Стейси с Брайаном больше не вместе. Она больше не могла быть ему женой. Она больше не могла жить одна. Думал ли Джейми, что это с ней сделал мой отец? Я снова услышала плач и зажала руками уши, пытаясь заглушить его.

Когда я подняла взгляд, то увидела, что по дороге едет белый «валиант». Я вскочила на ноги. Плач прекратился.

Машина подъехала ближе, Джейми высунулся из открытого окна.

— Прости, я опоздал, — сказал он и открыл пассажирскую дверь. — Садись.

Я села в машину. В ней пахло пеплом и бензином. Джейми смотрел на меня, и в лице его светились электрические разряды. Глаза сияли так ярко, что в них невозможно было заглянуть. Он повернул на дорогу. По одной стороне бежала река, а с другой стороны находилось Йоламунди. Дорогу обступали деревья. Высоко в небе кружили орлы. Мне хотелось ехать все дальше и дальше, через лес, вечно сидеть рядом с Джейми и смотреть на орлов в небесах. Он вырулил на шоссе.

— Куда мы едем?

— За пивом, — ответил он и дотронулся до моего колена. Перышко защекотало ноги, поднимаясь до трусиков. — Ты же не против?

— Нет.

Он доехал до бара Йоламунди и припарковался перед ним на улице.

— Вернусь через минуту, — сообщил он.

Я наблюдала, как он зашел в бар. Увидев, что мама Норины, миссис Раймс, вышла на парковку из магазина, я сползла под сиденье и не вылезала, пока она не ушла. Она знала, где сейчас мой папа, об этом знал весь город. «У вашего папы, пропади он пропадом, всегда так — или все, или ничего. Или он свободен, словно птица, или заперт в чертовой клетке», — вот что Релл говорила мальчишкам. Все знали, где он.

Наконец из задней двери бара вышел Джейми с тремя бумажными пакетами в руках и сел в машину.

— Я ведь не слишком долго там пробыл, правда?

— Не слишком.

— Начинаешь дерзить, да?

От его улыбки у меня голова пошла кругом.

Джейми доехал до места, где через Йоламунди пробегает Муррей, и оставил машину на речной парковке. Он вышел первым, взяв с собой бумажные пакеты, затем открыл мою дверь. Он поклонился мне и сказал: — Приветствую вас, принцесса.

Я не знала, куда девать взгляд. По тропинке мы вышли к реке, широкой и мутной. Там, где линия воды опустилась ниже, из земли торчали корни эвкалиптов. На отмелях к воде склонялись ветви ивы. Каждое дерево на берегу тянулось к реке, будто вода звала его, просила подойти ближе. Мы сели на берегу.

— Рад снова видеть тебя, Джастин, — сказал Джейми. Ноги у него были будто две дороги, по которым можно съехать на землю, соскользнуть по ботинкам и отправиться дальше. Он откинулся назад, опираясь на прямые, сильные руки. — А ты рада меня снова увидеть?

— Ага. — Говорить было тяжело.

Джейми наклонился и поцеловал меня в щеку — легко и быстро, будто коснулся крылом. Кровь запульсировала в венах. Джейми отвернулся и вытащил из пакета банку пива.

— Это для меня, — сказал он, затем вытащил из другого пакета большую зеленую бутылку и показал мне: — А это для тебя.

Потянув за кольцо, он открыл свою банку, затем открутил пробку у зеленой бутылки и сунул ее мне в руки. — Держи, — сказал он и отпил большой глоток из банки. — Теперь твоя очередь, красотка.

Дед всю жизнь выпивал, как и отец. Я видела, как Кирк и Стив тоже пили пиво у деда, когда тот засыпал, но сама я еще никогда в жизни не пробовала спиртного. Я приложила горлышко бутылки ко рту и подняла ее. Напиток взрывом обжег мне горло, я закашлялась, задыхаясь, и жидкость вытекла мне на подбородок. Когда я вытерла ее, Джейми снова сказал: «Какая же ты милая», а внутри меня разлился огонь, он двигался от горла к желудку, нагревая кожу. Мне казалось, что я пью горячие жидкие мятные конфеты.

— Что ты об этом думаешь? — спросил Джейми. — Тебе хорошо?

— Хорошо.

— Должно быть хорошо, эта чертова бутылка стоила целое состояние. — Он пальцами стер капли напитка у меня с подбородка. — Ну и пусть. Ты того стоишь.